Ознакомительная версия.
Сейчас Витька заявляет, что, мол, с той самой поездки он и стал «заядлым рыбаком». Но это смотря, что понимать под означенным термином. Ну, разжился Толстый деньгами, купил яхту небольшую – метров двенадцать с половиной длиной, оснащённую эхолотом и прочими современными наворотами. Спиннинги дорогущие, воблеры разные в количествах немереных, нехилая коллекция средств от комаров и прочих мошек – дело, безусловно, хорошее.
Но, пардон, какое отношение – всё это – имеет к рыбалке?
Я так думаю, что никакого. Настоящая рыбалка, на мой скромный взгляд, это – всего лишь – философская субстанция, способствующая лучшему мироощущению, не терпящая суеты и избыточного комфорта…
В своей жизни я видел много миражей – и в пустыне Кызылкум, и в болотистых джунглях Вьетнама, и даже – в одно особенно жаркое лето – над безымянным заливом Охотского моря. Но ладожские миражи – они особые, любимые. Почему? А, может быть, потому, что они родные? То бишь, на Родине увиденные?
Наступил март, приближалась полноценная весна. Решили мы с Гариком, пока ещё не поздно, на зимнюю рыбалку сползать. Лёд на Ладоге ещё надёжным был, но стоит на недельку-другую припоздниться – и искупаться запросто можно.
Встречаемся поздним вечером на Финляндском вокзале – необходимо на последней электричке доехать до конечной станции с профильным названием «Ладожское Озеро», заночевать на вокзале, а ранним утром, ещё в сумерках, выдвигаться к рыбе поближе.
Встретились-поздоровались, смотрю, а Гарик какой-то не такой, скулы заострились, взгляд непривычно-скользящий. Выясняется – заболел напарник, температура под сорок.
– Давай, Гарик, – говорю, – отложим на фиг эту рыбалку. Сейчас я тебя домой провожу. Водки горячей с малиновым вареньем попьёшь – к утру вся хворь, обязательно, и отступит.
– Нет, так не пойдёт, – заявляет Гарик, – Во-первых, клин клином вышибают. Ломанёмся к Зеленцам, пропотею по дороге, потом в палатке отлежусь. А, во-вторых, у меня водка горячая, разбавленная малиновым вареньем, с собой, – и демонстрирует термос трёхлитровый, китайский.
Смотрю, спорить с ним бесполезно – настроен серьёзно, а экипирован, термос учитывая, и подавно.
Приезжаем на станцию, кемарим в уголочке – народу в здании вокзала много собралось, одни корюшку ловить настроились, другие, наоборот, собрались к Кариджскому маяку – за окунем. Каридж место почётное – часа четыре до него по торосам добираться, но окуняры там ловятся – по килограмму и более, да и щуки крупные попадаются иногда.
Получается, что на Зеленцы только мы настропалились. Зеленцы – это такие острова в двадцати километрах от берега. Во время Великой Отечественной Войны через них Дорога жизни проходила, и сейчас ещё там крепкие бараки-сараюшки разные стоят, если что, то и переночевать можно запросто.
Я бывал на этих островах всего два раза, но только летом. Гарику же, и вовсе, не довелось, он всё больше к Кариджу бегал, или на прибрежном мелководье рыбачил. Но с собой имеется подробная карта и надёжный компас. По заранее разработанному плану мы должны за световой день добраться до островов, разбить там лёгкую палатку и порыбачить вволю. По слухам, неделю назад под Зеленцами очень хорошо плотва крупная – грамм по четыреста-пятьсот – клевала.
Как только за окнами начало сереть – выходим. Лёгкий морозец, хрустящий снежок под подошвами валенок, в небе насмешливо перемигиваются одинокие редкие звёздочки.
От вокзала до берега ведёт широкая, хорошо натоптанная тропа. У берега тропа раздваивается – правая ведёт к мысу Морье, там клюёт корюшка, окуньки, ерши и прочая мелочь, левая – к Кариджскому маяку. В сторону Зеленцов никаких троп нет. Оптимизма этот факт не вызывает, но и для пессимизма повода нет – никогда не знаешь, где найдёшь, где потеряешь. Диалектика, мать её…
Определяемся по компасу, выбираем нужное направление. Идётся пока легко – под ногами твёрдый наст.
Светлеет, прямо по нашему курсу всходит неяркое солнышко. Значит, правильным курсом двигаемся, то есть, на восток.
Гарик достаточно бодр и весел, но часа через три начинает отставать, делаем привал. Немного перекусываем, запиваем напитком «на малиновом варенье». Заметно холодает, опускается призрачная туманная дымка, солнца больше не видно.
Идём дальше. Бросаю взгляд на компас – мамочки мои, стрелка-то пляшет и прыгает из стороны в сторону, разве что круги не выписывает. И, как понимать данный казус?
– Это значит, что мы уже подошли к Зеленцам, – объясняет Гарик. – Здесь во время войны столько машин под воду ушло, ну, и снарядов всяких, бомб. Вот, компас это железо и чует. Раньше мы шагали над глубинами, а сейчас к островам вышли – тут уже мелко, компас, соответственно, и взбесился.
Решаем остановиться, порыбачить, дождаться, когда туман рассосётся, а там и определиться по месту нахождения.
Ставлю крохотную полиэтиленовую палатку, изготовленную дома с помощью паяльника, зажигаю в палатке пару маленьких свечей, предварительно размещённые в пустые банки из-под майонеза. Гениальное изобретение: на улице минус пятнадцать, а в палатке – уже через десять-двенадцать минут – устанавливается плюсовая температура.
Гарик выпивает неслабую порцию «лекарства» из термоса, влезает в спальный мешок и преспокойно засыпает. Спит он до самого вечера, только храп по озеру разносится.
Я же потихонечку рыбачу, сверля лунки в значительном отдалении от палатки. То есть, я Гарику – шумом от лунок буримых – спать не мешаю, а он мне – храпом богатырским – рыбу ловить. Рыбка ловится потихоньку – плотвичка, окуньки, даже щурок один попался на блесёнку.
Неожиданно в природе происходит что-то странное. Уходит туман, резко теплеет – даже дождик мелкий начинает моросить. А, вот, и Зеленцы – примерно с километр не дошли до них, даже бараки старые, почерневшие от времени, видны отчётливо.
Откуда-то издали прилетает странный шум – будто бы поезд скорый где-то по ладожскому льду следует. Звук становится всё громче, уже видна приближающаяся со стороны островов тёмная фигура неясных очертаний.
Через пять минут становится ясно – это здоровенный лось. Голову рогатую к небу задрал и чешет – прямо на меня.
Громко кричу, зверь останавливается и смотрит на меня совершенно ошалевшими дикими глазами. Кричу ещё раз – лось испуганно приседает, делает кучу, разворачивается на девяносто градусов, и гордо, закинув массивные рога на спину, с закрытыми глазами, удаляется в ледяные просторы, в направлении противоположном берегу.
Тут же вытаскиваю крупного хариуса – рыбу в этих местах редкую. Не иначе, весна пришла по-настоящему, вот, природа и опьянела немного. Бывает…
К вечеру просыпается Гарик – на удивление бодрый и здоровый, без каких-либо признаков повышенной температуры. Теперь настала моя очередь подремать пару часиков перед ночной рыбалкой.
Просыпаюсь, перекусываем. Поднимается сильный ветер – плотно зашнуриваем вход, щедро прикармливаем лунки, заранее просверленные внутри палатки.
В палатке хорошо – тепло, негромко потрескивают свечи, а снаружи дует ветер нешуточный, по крыше стучит крупный дождь.
Плохо это: ветер – потому, что лёд весенний может оторвать от берега, дождь – потому, что мы в валенках. Валенки, конечно, на «резиновом ходу», но когда на льду будет сантиметра три-четыре воды – утешение слабое.
К утру налавливаем килограмм пятнадцать разной рыбы, даже пару сигов попадается.
Пора к дому. Дождь стихает, сквозь длинные сиреневые облака проглядывает весёлое солнышко, дует тёплый и ласковый ветерок. На льду, правда, за ночь скопилось немало воды – ноги тут же становятся мокрыми. Противное, между нами говоря, ощущение.
Трогаемся в обратный путь. Гарик идёт первым. Вдруг, он резко останавливается и удивлённо произносит:
– Смотри, Андрюха! Берег-то – бежит…
Ну, думаю, опять у Гарика температура поднялась – бредит, не иначе. Присмотрелся, и правда, береговая линия, еле различимая вдали, начинает плавно «стираться» зигзагами, как будто – и впрямь – бежит. Вот, и мыс Марье растворился в неизвестности, и береговой маяк пропал куда-то. Впереди – до самой линии горизонта – только снежные торосы.
Оборачиваюсь – и линия береговая, и маяк – находятся позади нас, где быть им совсем не полагается. И сиреневое всё какое-то, ненатуральное. Останавливаемся, перекуриваем, обсуждаем…
А дурацкие безобразия, между тем, продолжаются: был один маяк, потом стало два, три, десять – надоело считать, плюнули. Потом, глядь, слева, вдалеке, параллельным с нами курсом, движется океанское судно – большое, только сиреневое, фиолетовые блики от иллюминаторов во все стороны веером рассыпаются. Красиво – до жути…
Но, красота – красотой, а к дому двигаться надо. Решаем – миражам не верить, а курс держать согласно здравому смыслу, то есть, по компасу, ведущему себя нынче вполне благоразумно и прилично.
Ознакомительная версия.
