Он отстранился, изменилось настроение: легкая комедия, теперь клоунада. Посмотрев на рассыпанные кости, Алекс удивленно приподнял брови.
— Уж точно тебе повезло больше, чем ему, — сказал он.
Он оставил Касси разбирать подарок на пять рядов, плюс нижняя челюсть, а сам спустился по лестнице за второй частью подарка: клеем и брусками пластилина, формой с песком, которую Касси использовала, чтобы поддерживать кусочки черепа вместе, пока она их соединяла. Все это он привез из ее лаборатории в их доме.
Когда он вернулся, она уже разложила несколько кусочков кости, от начала до конца, и Алекс видел, как легко они совмещаются.
— На ярлыке указано, что он жил в Средние века, — сказала Касси. — Я нарекла его Ланселотом. — Она залезла в ящик, который держал Алекс, достала клей и нанесла тоненькую полоску на один край кости. Положив ее в сторону в форму с песком, она приклеила второй кусок, а потом сделала из песка подпорку, чтобы кусочки держались вместе, пока клей не высохнет. — Сначала я соберу черепной свод, а потом, если получится, — отдельно лицо. Пока эти две части будут сохнуть, можно заняться мыщелками нижней челюсти — совместить с суставными впадинами, чтобы посмотреть, правильно ли смыкаются зубы, прежде чем намертво приклеить лицо.
Алекс покачал головой.
— А еще говорят, что людям не понять Шекспира.
Касси улыбнулась, не поднимая глаз от работы.
— Никто и не должен понимать моего бормотания. Вот мой слушатель. — Она провела пальцем по челюсти Ланселота. — Но он уж точно ничего не услышит.
Она почти час собирала кусочки этого трехмерного пазла. Алекс как зачарованный сидел напротив.
Касси посмотрела на него.
— Неужели ты никогда раньше не видел, как я это делаю? — Когда Алекс отрицательно покачал головой, она улыбнулась. — Хочешь помочь?
У него заблестели глаза. Потом он нежно взял кусочек древнего черепа и провел большим пальцем по острому краю.
— Я понятия не имею, как к этому подступиться, — признался он. — С меня толку мало.
— Это просто. — Руки Касси протянули ему второй кусочек, и она так совместила края, что они идеально совпали. — Можешь склеить эти две части.
Он смотрел на ее пальцы, лежащие поверх его, на ее ладони, сжимающие его собственные, на обломки кости. Никому бы не пришло в голову соединить их с Касси, когда они были порознь, но, раз оказавшись вместе, они тоже оказались идеальной парой.
Касси приняла его молчание за замешательство.
— Ты попробуй, — подбодрила она. — Это как моделирование. Наверное, ты собирал в детстве модели.
Детство Алекс провел в основном в одиночестве, мечтах и исследовании сельских окрестностей Нового Орлеана. Он предпочитал прятаться, часами сидел на вишне и читал книги, которые крал в городской библиотеке: «Гекльберри Финн», «Алый знак доблести», «Радости секса».
Родители Алекса ненавидели друг друга, но придавали мнению окружающих чересчур большое значение, чтобы развестись. Мать отворачивалась от него, потому что он слишком напоминал ей отца. Отец отворачивался от него, потому что Алекс не оправдал ожиданий, которые Эндрю Риво возлагал на сына: он мечтал о том, что сын с радостью будет переходить с ним реку вброд, охотясь на гусей; что его сын научится отменно стрелять, а позже пропускать с ребятами по рюмочке.
На двенадцатилетие Эндрю Риво купил сыну сложную деревянную модель конестогской повозки[6], похожей на те, на которых, как учили Алекса в школе, первые переселенцы пересекли Орегонскую тропу[7].
— Я помогу тебе ее собрать, парень, — пообещал отец, и для Алекса это обещание провести время вместе было намного ценнее самого подарка.
Он открыл ящик и аккуратно вынул гладкие деревянные части и металлические кольца, которыми крепилась накидка.
— Не так быстро! — ударив по рукам, охладил его пыл отец. — Ты должен будешь заработать каждую часть.
Модель постепенно собиралась каждый раз, когда Алекс, по мнению отца, вел себя как мужчина. Он подстрелил гуся и принес его домой за бьющиеся в конвульсиях лапы, хотя дважды останавливался, так его тошнило, — и в награду отец помог ему собрать саму повозку. Он проплыл на пироге в темноте по черным венам реки, руководствуясь только запахом, нашел лачугу старой ведьмы, у которой его отец покупал дрянной виски, — за это отец помог ему собрать переднее сиденье и упряжь для лошадей. Он упал с дерева и получил открытый перелом, но не проронил ни слезинки — и тем же вечером отец присел к нему на край кровати и помог его трясущимся пальцам вставлять спицы в четыре колеса.
Годам к тринадцати он закончил собирать модель. Она была совершенной и хрупкой — точь-в-точь как ее исторический прообраз. Алекс наконец приклеил накидку из муслина, а через час отнес повозку в лес за домом и разбил сломанной веткой на кусочки…
— Алекс! Алекс!
Он вздрогнул от крика. Глядя на мужа круглыми глазами, Касси размахивала перед ним бумажным полотенцем.
— Держи, — сказала она, — ты весь в крови.
Он посмотрел на колени, увидел фрагменты сломанной кости и порез на большом пальце.
— Боже мой! — воскликнул он. — Прости меня.
Касси, прижимая влажное полотенце к его руке, только пожала плечами.
— Они очень хрупкие. Я должна была сразу предупредить. — Она нерешительно улыбнулась. — Похоже, ты не рассчитал собственные силы.
Алекс отвернулся. Касси закончила с лицом, и теперь Ланселот пустыми глазницами смотрел на него из формы с песком. Он сидел молча, пока Касси собирала заднюю часть черепа. Тут были почти все фрагменты, и он наблюдал, как она аккуратно располагает четыре кусочка вокруг того места, где должна была быть сломанная им кость.
Алекс встал, пробормотав что-то неразборчивое даже для самого себя. Единственное, что он знал: ему нужно выйти из комнаты, пока Касси не закончила! Он больше не сможет видеть этот череп как совокупность всех фрагментов; его глаза будет постоянно притягивать недостающая часть, кость которой он сломал.
— Мы ограбим кладбище, — заявила Касси, — на Хэллоуин.
Праздник был через две недели, и это было настоящим дерзким приключением, а Коннор никогда бы от такого не отказался. Касси пыталась как-то отвлечь Коннора от тревожных мыслей: его отец потерял работу и целыми днями пропадал в гараже с бутылкой, и было абсолютно ясно, что Коннор не сможет поступить в колледж, хотя страстно мечтает стать ветеринаром. Касси заметила искорки в глазах друга и поняла, что расшевелила его.
На Хэллоуин они выскользнули из дома в полночь, предварительно подготовившись, — старшеклассники в школе сказали им, что полицейские каждый год дежурят на кладбище Святого Иосифа, но кладбище для животных возле Мейфэр никем не охранялось.
Они крались по улице, как кошки, оставаясь в тени и держа рюкзаки на вытянутых руках, чтобы лопаты и грабли не тарахтели. Они миновали следы минувшего праздника: деревья, обмотанные туалетной бумагой, почтовые ящики, по которым стекали разбитые яйца. Касси шла впереди, Коннор в свете луны шагал с ней след в след.
Кладбище для животных — небольшой, окруженный забором участок, окаймленный серебристыми соснами. Каждый в городе здесь кого-то похоронил — кота, свинку, золотую рыбку, — хотя многие могилки были безымянные. По молчаливому согласию Коннор с Касси двинулись к одному из немногих надгробий на кладбище. Оно извещало о том, что здесь упокоился Руфус, мастиф, которого все недолюбливали, но который оказался единственным созданием, сумевшим избежать острого языка старой госпожи Монаган. Руфус умер шесть лет назад, а миссис Монаган — три, поэтому Касси не думала, что они заденут чьи-то чувства, если выкопают собачьи кости.
— Готова? — Коннор нервно оглядывался, но уже держал в руках кирку.
Касси кивнула. Она вытащила свои орудия и ждала, пока Коннор ударит киркой первый.
Собаку закопали так глубоко, что Касси засомневалась, был ли вообще гроб, хотя Монаганы были самой богатой семьей на озере и, в конце концов, Руфус был их единственным «ребенком». Она скребла мягкую землю голыми руками, выгребая то, что отколол Коннор.
Он уже стоял в яме по плечи, упираясь ногами в ее стены, потому что боялся наступить на Руфуса. Он наклонился и ударил краем лопаты обо что-то твердое.
— Черт! — воскликнул он.
Касси вытерла пот со лба.
— Нашел?
Коннор сглотнул. И вдруг посерел. Она протянула руку, чтобы вытащить его. Когда он оказался наверху, то упал на колени и вырвал. Потом вытер рукой рот.
Касси стояла, уперев руки в бока.
— Господи, Коннор! — воскликнула она. — Как ты собираешься зашивать собакам кишки, если не выносишь их вида, когда они уже мертвы?
Качая головой, она спрыгнула в могилу, поморщившись, когда ударилась кроссовкой о кость. Нагнулась и принялась вытаскивать тонкие, белые изогнутые кости, одну за другой, бросая их Коннору под ноги. Отчасти она была удивлена. Она считала, что скелет — это одно большое целое, как в мультфильмах, а не то, что может рассыпаться на фрагменты.
