– Ефремов – следователь из «Берегись автомобиля»?
– Он самый.
– А Лазарева, по-моему, я в кино видела. Он вроде бы не старый, в Ленкоме играет?
– Это его сын, Лазарев-младший.
– А-а.
– Вышли мы с ней ошеломленные. То был настоящий прорыв, глоток свободы, неприкрытая нежность. Нечто подобное, надо признать, я испытала годом раньше на фильме Сергея Герасимова «Журналист», но там был счастливый голливудский конец, да и партийной ячейкой слегка отдавало, а здесь… здесь было что домысливать, над чем грустить. Домой не хотелось, и отправились мы гулять в Александровский сад. Май цвел сиренью, аромат стоял сногсшибательный. Ты наблюдала цветущую в Александровском сирень?
Катя кивнула:
– Я к экзаменам там иногда готовлюсь.
– Ну вот, присели мы с Симочкой на лавочку. Она спрашивает: «Что ты думаешь о главной героине Наташе?» А что я могла о ней думать, когда понимала ее как самое себя? Я потом не раз размышляла, как сложились бы их отношения с Евдокимовым, останься Наташа жива? И в голову чаще остального приходило – все равно бы расстались. Уж слишком каждый из них был самодостаточен, независим. Ей понадобилось бы вечно под него подлаживаться, она рано или поздно сломалась бы. По-моему, кто-то из известных французов, скорее всего режиссеров, выдвинул фразу: «Самая сильная любовь – неоконченная любовь». – Вздохнув, Берта взяла новую паузу.
Она умолчала о том, что ее тетка Серафима сказала ей тогда на лавочке кое-что еще. «Знаешь, Бертушка, вот мы с Алексеем Яковлевичем прожили почти семнадцать лет и, если бы не война, жили бы себе счастливо и жили. А ведь оба были творческими, независимыми людьми. Конечно, вначале была любовь, еще какая! Потом постепенно переросла в сильнейшую привязанность, в духовное родство. А это, скажу тебе, бриллиант не меньшей каратности. Ты же, смотрю, с замужеством не торопишься. Не спорю, нам с тобой прекрасно живется вдвоем, но я не вечная. Потому не советую тебе оставаться одной. Ухажеров у тебя предостаточно, присмотрись к кому-нибудь повнимательнее».
Кате хотелось воспользоваться паузой и заговорить с Бертой о Кирилле, но она тактично молчала, боясь спугнуть череду Бертиных воспоминаний.
– Кстати, страсть у вас какая-нибудь имеется, девушка? – вернулась Берта к разговору. – Не в смысле любви к противоположному полу, тут, знаю, место с недавних пор занято, в смысле любимого дела.
– Да, – переключилась в думах Катя. – У меня отец материалы к диссертации собирал, я все бумаги сохранила. Хочу за него работу доделать. В память о нем.
– Одобряю, Катиш, дерзай. Что за жизнь без дерзновения? Вырванные годы. Я вот репетиции всегда любила больше, чем сами спектакли. Знаешь почему? Потому что нет ничего прекраснее процесса. Самый блистательный результат не заменит процесса поиска. Могу утверждать теперь с уверенностью, самое захватывающее в жизни – творческий процесс. Конечно, порой это пот, кровь, слезы, нервы, но истинный полет и расцвет души! Скажу тебе больше, суметь ощутить прелесть процесса физически, на уровне осязания, обоняния, своего рода главный жизненный талант. Научишься этому – ты избранница.
– Ой, Берта, я кое-что замечала в этом духе, когда работала с отцовскими записями. Там попадались очень сложные места, я над ними мучилась, голову ломала, и вдруг что-то происходило, будто отец оказывался рядом, я его чувствовала, даже слышала, как он мне подсказывает, и наступало озарение.
– Во-о-т, – протянула Берта, – видишь? Е-е-есть, е-есть необъяснимые вещи.
– Чуть не забыла, Берта. – Катя закопошилась в сумке. – Кирилл передал тебе телефон. Пусть у тебя будет. Всегда сможешь позвонить мне или кому-нибудь еще. Денег на счет мы положили, зарядку будешь подключать вот сюда. А на бумажке – твой номер.
– Спасибо, очень симпатичный аппаратик. – Берта взяла телефон, зарядное устройство и бумажку. – А время как по нему посмотреть?
– Вот, сюда нажимай и высветится время.
– Вот это да! На ужин почти опоздала. – Они встали и поторопились к лестнице. – Ах, не успели обсудить, как у вас с Кириллом, – сокрушалась Берта по дороге. – Ну, в следующий раз обязательно. Где Новый год встречать собираетесь?
– В ночной клуб, наверное, пойдем, в «Солянку». Дома ни у кого из нас не получится.
– Правильно, идите. Повеселитесь на всю катушку за меня тоже.
«Удивительно, – размышляла на обратном пути Катя, – чтоб какая-то случайная пожилая тетка так чувствовала меня и понимала. Эгоцентристка, конечно, как все актеры, наверное. Но талант. Как тонко улавливает все нюансы своим локатором. В детстве у меня было похоже с отцом. Я только собиралась сказать, а он уже говорил моими словами. И глаза с прищуром, как у нее, всегда смеялись. Но этого не вернуть».
– Пойми, Катрин, быть сегодня целкой в двадцать лет – постыдный биографический факт.
– Что ты так кричишь, Света? Можешь потише? Предлагаешь пойти отдаться первому встречному?
Они сидели в «Шоколаднице» в Камергерском переулке.
– Зачем первому? Сколько у тебя возможностей было со школы. Сто раз могла выбрать кого-нибудь для этой цели.
– Не пойму, в чем тут цель?
– Нет, Катька, ты не втыкаешь. Опыт, опыт и еще раз опыт. Надо нарабатывать сексуальный опыт, вот в чем цель. Движуха под партнером – всего лишь средство. А средства могут быть разными, чего там, любыми. Кто сказал: «Победителей не судят»? Александр Македонский? Не помнишь?
– Не помню, – ответила Катя.
– Ладно, какая разница, главное в точку. Этот, как его… – Света пощелкала пальцами в воздухе, – переходный процесс нужно преодолеть как можно быстрее и начать рулить по-взрослому. Вот мать у тебя молодец, сколько трудностей прошла, а рулит к своей цели, не сворачивает.
– Да-а, цель – зашибись. Открыть собственный, стотысячный в Москве, бутик итальянской одежды. Предел мечтаний.
– Не разделяю твоей иронии. У нее тяга к прекрасному, что тут плохого? У меня, например, тоже тяга к прекрасному. Я на днях две тысячи рублей не пожалела, пошла на лекцию Александра Васильева. Ну, этот историк моды, ведет «Модный приговор», знаешь, короче. О-о, Катька! Стопудовый просветитель! Как он правильно все излагал! Особенно про бриллианты. Основные его две фишки: мужья приходят и уходят, а бриллианты остаются! Мелкие бриллианты – это неприлично. Главный его тезис – нужно научиться вести себя с мужем так, чтобы ему было стыдно дарить тебе мелкие бриллианты! Нет любви – есть только ее доказательство. И доказательство это – брюлики! Чем крупнее, тем доказательнее. А чем можно зацепить и раскрутить мужика? Только охрененным сексом! Да, вот еще что: со всех сторон на Москву напирают полчища юных провинциалок, каждая мечтает отхватить олигарха покруче и готова для этого на многое, достойных мужиков на всех катастрофически не хватает, поэтому молодым москвичкам, то есть нам с тобой, нужно торопиться, пока мы бутоны. Мысль, конечно, не свежак, у Кончаловского в «Глянце» перетерта по полной, но ее нужно постоянно крутить в голове. И действовать. Действовать! Кать, тебе чего, по ходу, не интересно, что ли? Ты сегодня какая-то рассеянная. У тебя, может, случилось что-нибудь?
– Все в порядке, Света, я тебя внимательно слушаю. (Свои отношения с Кириллом Катя держала от нее в тайне, да и были это пока лишь прогулки по московскому центру, кинотеатры и заходы в кафе.)
– Тогда изреки что-нибудь.
– Тебе не кажется, что этот бриллиантовый бред рассчитан на одноклеточных Барби от восемнадцати до сорока, которые из салонов красоты выползают, только чтобы поужинать в ресторане и отдаться по плану в расчете на бриллианты? Думаю, времена этих зависимых, примитивных дур проходят, их становится все меньше и меньше.
– Ты что! – явно оскорбилась Света. – Я, по-твоему, Барби?
– Ты-то тут при чем?
– Ну спасибо, подруга. То есть ты намекаешь, что у меня шансов ноль, ни один из богатых мужиков в мою сторону не посмотрит?
– Да не то я хотела сказать.
– А что ты хотела сказать? Тебе хорошо рассуждать! Тебе от отца хотя бы в детстве любви перепало. А я от своего, кроме «кобылы» и «дубины», ничего до шестнадцати лет не слышала, пока посылать его не научилась. Хоть бы раз в жизни похвалил за что-нибудь для приличия, гаденыш. Теперь не рискует лишнее вякнуть, знает, что в ответ услышит, а то и в ухо схлопочет. Игрушек приличных не покупал никогда, тащил всякую дрянь – в игровых автоматах конца девяностых навострился выуживать. Да, слушай, чуть не забыла, я себе айпэд купила, тот, что хотела.
– Ты же говорила, денег нет?
– У него взяла. Причем даже спрашивать не стала. Заглядывает вчера вечером в комнату, ноет: «Куда деньги делись?» А я ему: «Это частичная компенсация за поруганное детство. И знай – не последняя! Все, досвидос». Он во мне комплексов до хрена успел развить. Мне их преодолевать надо любым путем. А повысить самооценку можно как?
