Пир в доме О'Киффи
Поужинав, они вышли из дымной таверны на двор.
— Дай мне только дорваться до этого Фланна Мак Фиаха, — пообещал Рори со светлой улыбкой, — и я превращу его в ирландское рагу. Воистину, у Финна и раньше не было недостатка в рагу в изобильном Альмайне Лагенском, но уж Мак Фиаха я разделаю так, что тебе и во сне не снилось!
— Давайте не будем о том, что мне снилось во сне, — со вздохом попросил Файтви.
— Ни одна поганка больше не заткнёт по его вине уста доблестного Финна, — нараспев сказал Рори, — ни один меч во время схватки не обратится у Финна в руках в поганки, и ни одна чаша на пиру отныне не будет наполнена вместо крепкого мёда, который так любит Финн, поганками, которых Финн так не любит.
Рори перевёл дух.
— Я помню, — сказал Файтви задумчиво, — как семь лет назад Фланн Мак Фиах добрался до школы в Кармартене. Он подгрёб по реке на своём каноэ, весь оборванный, говорящий на каком-то скверном ирландском, — словом, совершенно одичавший.
— Он, небось, не знал великого валлийского предания Мабиногион, — хмыкнул Рори.
— Не в этом дело, — сказал Файтви, — хотя, конечно, это было так. В разговоре с Мерлином он с блуждающим взглядом повторял какое-то слово и тыкал рукой куда-то за горизонт. Всё это выглядело душераздирающе. Мерлин убедил его, что лучше всего пустить каноэ на растопку и засесть за книги, ибо пока он не выучил наизусть Мабиногион, говорить с ним трудно, и Фланн послушался этого совета, но всё же после каждой новой заученной ветви Мабиногион он порывался в дорогу. Наконец Фланн сумел рассказать, куда он намерен попасть, но шёпотом и не мне, а одному только Мерлину. Семь лет я прожил с ним в одной комнате и так и не добился от него, куда он собрался.
— В Мэшакквате, — пояснил Нэнквисс, — считается, что если всё время громко рассказывать о том, куда ты собрался, тебя услышат злые духи, и ты уж точно никуда не поедешь. Южный Ветер, вождь народа Лососей, тому примером.
Ни у кого из его друзей не возникло желания расспрашивать, что именно случилось с этим опрометчивым вождём.
— Я только надеюсь, — вздохнул Файтви, — что если он собрался в Страну Вечной юности, у него хватит ума распрощаться с Гвен на берегу.
Пока они стояли так на окраине деревушки, на их глазах от мыса Срон-Брин отчалил корабль, обогнул отмель, где кружили чайки, и на всех парусах прямым курсом ушёл туда, где полоскал в океане свои пальцы Мананнан, сын Лера.
— Что, если это корабль Фланна? — спокойно спросил Нэнквисс, который даже со своим прекрасным зрением не мог разглядеть, кто стоит у руля.
Файтви сел на первый попавшийся камень и сидел очень тихо. Потом он поднял на них взгляд, и в этом взгляде было что-то нехорошее.
— Лепёшки с чесноком, — сказал он.
— Какие лепёшки? — спросил Рори.
— С каким чесноком? — спросил Нэнквисс.
— Я вспомнил, что я наделал, — сказал Файтви в немалом ужасе. — Отчего от меня ушла Гвен. Я срав… сравнил её с Ингерд.
— Ингерд — это мерзопакостная великанша, которая сидит в горах, точит зубы о камни и ест летучих мышей? — спросил Рори.
— Да нет, — сказал Файтви. — Ингерд — это моя жена.
— По-моему, ты запутался в женщинах, — сказал Рори.
* * *
Фланн Мак Фиах сидел на перевёрнутой лодке-курахе и, водя пальцем по пергаменту с чертежом корабля и потряхивая косами, объяснял мастеру О'Киффи, что именно нужно построить.
— Построить это можно, — сказал О'Киффи.
Мастер О'Киффи никогда не вступал в споры. Какой бы корабль ни заказывали ему, он всегда отвечал: «Построить это можно». Вся соль была в уточнениях. Помолчав, он добавлял или что корабль этот будет отлично выглядеть на суше, но вот насчёт держаться на воде — не взыщите, или что нужной для него древесины в Ирландии никто не видал, или что проще сразу навязать себе на шею мельничный жёрнов и прыгнуть со скалы туда, где поглубже.
Итак, О'Киффи сказал:
— Построить это можно.
Его работники, столпившиеся вокруг, затаив дыхание, ждали окончательного приговора иноземной посудине. Ничего, кроме ирландских курахов, строить они не умели.
— Одно плохо: таким кораблём в одиночку управлять невозможно, — заметил О'Киффи, почёсывая подбородок.
Поразмыслив над этим, выпускник школы в Кармартене, светоч учёности и магистр многих наук, без дальних слов распустил волосы и расцарапал себе лицо.
* * *
Слушать бесхитростную историю Файтви становилось всё труднее. Он только что еле-еле выпутался из какой-то длиннейшей родословной на том, что седьмым сыном Альвдис, дочери Эйрика, и Торкеля, сына Агни, владельца хутора Большая Дыра и брата того самого Бьёрка, что убил Торгрима Серебряную Серьгу, был Хельги.
— Хельги из Тюленьего Фьорда женился на Ингерд, дочери Хёгни. Женившись на ней, Хельги быстро понял, что она была ведьмой. Ингерд часто отлучалась куда-то по ночам. Один раз, спрятавшись глубокой ночью за кадкой с простоквашей, он с интересом наблюдал, как она вылетела в трубу. Ингерд хорошо готовила, особенно яды. Она отравила всю родню Торгрима Тряпки, прозванного так в честь тряпки, о которой нет нужды рассказывать в этой саге.
— К чему ты рассказываешь нам о таком огромном множестве неизвестных нам людей? — спросил Нэнквисс.
— Потому что когда Хельги из Тюленьего Фьорда засыпал, тот, кого он видел перед собой в зеркале, был Файтви-ап-Родри, но обо мне больше не будет речи в этой саге, — тем же скучным тоном сказителя пояснил Файтви и хотел продолжать, но тут Нэнквисс с Рори сами поняли, что к чему, и попросили быть покороче.
— Однажды Гвен напекла просяных лепёшек. Я вспомнил, что Ингерд обыкновенно добавляла в эти лепёшки чеснок, и сказал об этом Гвен. Откровенно говоря, с чесноком они вкуснее.
— Нужно было об этом молчать, — твёрдо сказал Нэнквисс.
— Сам теперь понимаю, — убито отозвался Файтви. — Но если они и впрямь были на том корабле, который мы видели сверху, то я остаюсь один на один с этим пониманием, без Гвен, без лепёшек и без малейшей надежды.
— Тогда за четыре дня я строю каноэ, — сказал неунывающий Нэнквисс, — и мы…
— …плывём, подробно расспрашивая встречных тюленей, — горько подхватил Файтви, — и идём ко дну где-нибудь в Северном море.
* * *
Прежде чем увидеть дом О'Киффи, они услышали плеск моря, лай собаки и пронзительные звуки флейты.
— У нас в Мэшакквате, — начал Нэнквисс, — флейту используют только для одного: чтобы охмурить девушку, которая держится от тебя подальше. Редкая девушка держится настолько далеко, чтобы дотуда не долетали звуки флейты. Больше флейту не используют никак и никогда.
— Ах, вот как, — сказал Файтви, всматриваясь в то, что впереди. — А знаете, что эта флейта играет? Думаете, «Зелёные рукава»? Нет, ошиблись. Она играет «Когда из таверны приду я домой», а это валлийская песня, и я догадываюсь, кто может так изгадить её своим исполнением, — быстро добавил он и ускорил шаг.
Тут тропинка завернула, и они оказались перед домом О'Киффи. Здесь, на перевёрнутом курахе, сидел человек с флейтой. По узору на мокасинах его безошибочно можно было бы отнести к племени Воронов, если бы не чисто ирландский плащ, почему-то расшитый понизу иглами дикобраза. Чёрные спутанные волосы падали ему на лицо.
— Фланн, — сказал, улыбаясь, Файтви, — у тебя в каждой строчке первая нота фальшивая, последняя нота фальшивая, все ноты между ними фальшивые, и ещё одну фальшивую ноту ты прибавляешь от себя.
Человек встал ему навстречу.
— Из-за твоих любовных историй, Файтви, сын Родри, — отвечал он, также улыбаясь, — мне пришлось прихватить с собой в дорогу Гвен, с тем, чтобы она примирилась с твоими недостатками, узнав мои, да ещё играть ей в угоду валлийские мелодии, в которых я не нахожу ничего завлекательного.
И никто не успел понять, как так вышло, а только тихий и кроткий Файтви неожиданно тряхнул головой и с хрустом врезал Мак Фиаху в челюсть.
— Ого! — сказал Рори.
После этого все помолчали. И тут заговорил Нэнквисс.
— Мескви, — сказал он отнюдь не по-ирландски, — мало того, что твоё место в Совете Племени занимает теперь Хвост Койота, так ты ещё позоришь свой народ, используя флейту для флирта не по назначению.
Фланн Мак Фиах подскочил, схватил Нэнквисса за плечи и стал вглядываться ему в глаза. На лице у него отображалась отчаянная попытка что-то вспомнить.
— Ты меня не знаешь, — подсказал Нэнквисс. — Я тот, за кого вышла замуж Кекиик из Кагакешши, а вышла она за Нэнквисса из Мэшакквата.
— Так. А с каких это пор Хвост Койота занимает моё место в Совете Племени? — запальчиво спросил Фланн Мак Фиах.
— Где Гвен? — спросил, в свою очередь, Файтви, крепко ухватив его за рукав.
— Там, в доме, — нетерпеливо отмахнулся Мак Фиах и снова повернулся к Нэнквиссу.
