Ознакомительная версия.
— А? — переспросил тот, по-прежнему глядя на Ольгу.
— Я говорю, а вдруг это тот Махмуд, который пять месяцев держал «Star of the Sea»? Помнишь его?
— Они меняют имена… — уклончиво ответил Стивенсон.
Глайнт повернулся к настенным экранам.
— А сколько вы в принципе хотели бы заплатить?
— Ну, судно-то старое, — ответил ему Лэндстром. — Не больше миллиона. А за груз я вообще не дам ни цента.
— Fuck! — выругался Жора и в досаде с силой дернул на себе узел галстука, надетый явно по случаю этого визуального с Англией «конференс-колл». Галстук ему явно не шел и душил его, как петля. — С какой стати им вообще платить, этим макакам?!
Но никто на его вопрос не ответил, все хранили молчание.
— Ну хорошо, хрен с ними! — принужденно сказал Жора. — Я дам двести тысяч, больше у меня нет!
— Ясно, — подытожил Глайнт. — Значит, наша задача сбить выкуп с пятидесяти миллионов американских долларов до миллиона двести тысяч. Правильно?
Смит пожал плечами:
— Это минимум восемь месяцев переговоров.
— А то и все десять, — сказал Глайнт.
— Но по моим подсчетам, вчера у моего отца кончился инсулин, — мертвым голосом сообщила Ольга.
— Мы знаем, — сказал Глайнт. — Мы пробовали связаться с советом сомалийских старейшин, чтобы с их разрешения передать вашему отцу инсулин через командира фрегата Евросоюза.
— И? — спросил Шиянов.
— Они отказываются.
— Для них это еще один рычаг давления, — пояснил Смит и посмотрел на Ольгу. — Извините, мадам, они считают, что чем скорей вашему отцу станет плохо, тем быстрей мы согласимся заплатить выкуп.
— Послушайте, господа! — вдруг обратился Шиянов к Лэндстрому и Жоре. — Десять месяцев переговоров обойдутся вам… — Он повернулся к Глайнту. — Во сколько?
— Я не знаю, — пожав плечами, ответил тот и посмотрел на Смита и Стивенсона.
— Нет, заранее мы не можем сказать, — произнес Смит.
А Стивенсон, продолжая смотреть на Ольгу, вообще не вымолвил ни звука.
— А я знаю, — сказал Шиянов Лэндстрому и Жоре. — Десять месяцев — это… — И он принялся считать на крошечном калькуляторе, извлеченном из верхнего кармашка пиджака. — Двадцать часов в неделю… Пятьсот фунтов за час… Полмиллиона фунтов! Как минимум!
— Извините, — заметил ему Глайнт, — пятьсот фунтов за час переговоров — это было в прошлом году. Сейчас наши ставки выросли на сорок процентов.
— Понятно? — спросил Шиянов Лендстрома и Жору. — Так не проще ли поднять сумму выкупа?
34
В штурманском отсеке ходовой рубки сомалийцы выстроились в очередь на измерение кровяного давления.
Капитан, измерив давление очередному пирату, сообщал: «117 на 72, нормально» или «125 на 84, слегка повышено, но жить будешь». Иногда делал озабоченное лицо, вооружался стетоскопом, приказывал раздеться до пояса и слушал стетоскопом легкие. Требовал «дыши», «не дыши», «открой рот» и осматривал гланды. При этом у каждого сомалийца спрашивал его имя и результаты обследования записывал в тетрадь. А измерив давление у последнего сомалийца, повернулся к Махмуду:
— Твоя команда здорова. Теперь очередь моей.
Махмуд, пойманный в эту ловушку, усмехнулся после паузы:
— Ты очень хитрый русский!
Казин пожал плечами:
— Я проверил твою команду, теперь проверю свою. Ты ведь должен знать, есть среди нас больные или нет.
Махмуд пристально поглядел Казину в глаза. Но деваться ему было некуда, и через десять минут очередь пленных моряков под охраной чернокожих сомалийцев выстроилась на лестнице-трапе перед дверью в ходовую рубку. Охранники пускали их в рубку по одному, а так называемый медосмотр Казин проводил под пристальным наблюдением Махмуда и Лысого Раиса. И все-таки замысел его удался — слушая легкие своего третьего помощника, он приказывал:
— Дыши… Повернись… Глубже дыши… — И негромко: — Жалуйся на что-нибудь. Кашляй…
Третий старательно кашлял и сочинял:
— У меня почки болят, вот тут…
— English! — приказал Махмуд.
— I don’t know as «почки» in English…
— He has pain in kidneys, — объяснил Казин Махмуду. — Do you know what kidneys are?
— No, — признался Махмуд.
— So let me make my job in Russian, — сказал Казин и ребром ладони стал стучать своего третьего помощника по спине и по ребрам. — Жалуйся еще на что-нибудь.
— Если честно, запоры мучают…
— Еще бы! Одни макароны. И без движения. Открой рот! — Казин заглянул ему в горло и сказал как бы между делом: — Никто нас не выкупает, пора самим освободить судно…
— Как? — удивился третий помощник.
— Шире рот! У них три основных поста охраны — наша ходовая рубка, ваша каюта и машинное, так? Высунь язык! Нужно хронометрировать все их дежурства — когда они спят, когда едят, даже когда ходят в сортир. Понял?
— И потом? — спросил третий.
— Потом я скажу потом… — Казин стал записывать в тетрадь результаты медосмотра. — Только никому. Я сам подберу, кто нам нужен. Следующий!
Моряки входили по одному, и Казин вел с ними такие же приватные разговоры.
— Дыши!.. Не дыши!.. — приказывал он старшему механику. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих. Открой рот! Твоя задача: заготовить все, чем можно забаррикадировать рулевой отсек. И по моему сигналу мгновенно ликвидировать ваших охранников. Кашляй…
— Что?! — старательно кашляя, изумился старший механик. — Как их ликвидировать?
— Не знаю. Думай. Здесь болит?
— Ужасно! Ну, ликвидирую, и что потом?
— Скажу в другой раз! Следующий! Next!
Старшего механика сменил боцман, но с ним диалога не получилось.
— На хрена мэни якысь-то давление мэрять? Я у порядку! — заявил он.
— Знаю. Ты свободен.
За боцманом следовал электромеханик.
— Ваша задача: во время игры в домино разыграть инфаркт или приступ аппендицита — такой, чтоб «снегурки» привели меня к вам. Дыши! Глубже дыши! И когда я приду, мы все вместе вырубаем вашу охрану и бегом — в рулевой отсек.
— И что? — спросил электромеханик. — Их полно остается на палубах…
— Кашляй! А мы — все до одного — баррикадируемся в рулевом и ждем, пока фрегат нас освободит, — посвятил его Казин в свой замысел. — Всё, свободен! Следующий!
Следующим был двухметроворостый Саранцев. Между командами «дыши — не дыши» он сам сказал капитану:
— Андрей Ефимович, я больше не могу.
— Что ты не можешь?
— Я кого-нибудь из них прибью и — за борт. Доплыву до фрегата.
— Ага, — сказал Казин. — Давай прыгай! Там акулы видел какие? Глубже дыши! Кашляй! И слушай меня внимательно…
А когда очередь дошла до Оксаны, Казин между командами «дыши — не дыши» и ей дал задание:
— Вы должны начать кормить и сомалийцев.
— Но Лысый сам для них готовит, боится, что мы их отравим.
— А вы давайте ему пробовать из нашего котла.
— Да он и так… Даже не пробует, а жрет!
— Ну вот. И постарайтесь так их кормить, чтобы в сон тянуло. Ясно?
И теперь для семерки избранных заговорщиков иссушающее безделье плена наполнилось делом жизни и смерти. Старпом, старший механик, второй и третий помощники, электромеханик, дюжий моторист и палубный матрос следили за своими охранниками-сомалийцами, когда те несли вахту на палубах, в ходовой рубке, в коридорах палубной надстройки, играли в домино, ели и спали. А Оксана и Настя, взяв у Лысого Раиса несколько кусков козлятины, приготовили такие макароны по-флотски, что Раис побежал угощать этим лакомством самого Махмуда.
Но во время очередного медосмотра заговорщики доложили капитану о своих сомнениях.
— Андрей Ефимович, допустим, мы все рванем в рулевой отсек и запремся там. А как на фрегате узнают, что можно атаковать?
— Элементарно. Раз мы не выходим на связь, значит, что-то случилось. Они подождут день-два и…
— А если пять дней?
— Ну, пусть и пять. Все равно.
— Но в рулевом нет никаких продуктов. Как же мы без еды?
— Ничего, голодать полезно.
35
Накрытые все тем же широким шияновским зонтом, Шиянов и Ольга вышли из подъезда с небольшой вывеской «Glint, Smith & Stevenson Consulting Ltd.», прошли сквозь занудный лондонский дождь к мокрому темно-синему «ягуару». Ольга молча села в машину, ее глаза были полны слез.
Шиянов включил «дворники» и тронул машину.
Тут они оба увидели, как из подъезда особняка выскочил Стивенсон, оглянулся по сторонам на поток транспорта и, наплевав на британскую законопослушность, побежал к их машине.
Шиянов притормозил.
Стивенсон подбежал к «ягуару», открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья.
— Мисс Олга! Я сожалею о положении вашего отца! Я вам обещаю… Я буду лично вести переговоры… Я постараюсь сделать все, что смогу…
— Спасибо, — произнесла Ольга. — Thank you.
Ознакомительная версия.
