Полиция приказала водителям автобусов не останавливаться в целях сохранения жизни пассажиров, несмотря на выбитые стекла».
Конечно, они тоже забрасывали наши автобусы. Однажды мы поехали туда в середине 1980-х толпой человек в сто пятьдесят «Главарей». Обе команды в то время выступали во Втором дивизионе. Мы припарковались около паба, а сами отправились драться на весь день. Когда мы вернулись, наш автобус был разнесен в клочья и оттранспортирован полицией на свалку. Нам же предложили отправиться домой на поезде. Но вместо этого мы отправились в центр города, чтобы выпить. Большинство местного сброда сидело по домам и жрало свой вонючий пудинг, так что на улицах практически никого не было. Мы зашли в бар отеля рядом с полицейским участком. Потом все решили ехать домой, а мы, человек пятнадцать, захотели пропустить еще по одной. В конце концов мы добрели до вокзала и сели перекусить там в кафе, когда услышали раздавшийся на улице рев: «Юнайтед! Юнайтед!»
Мы вышли наружу, вооружившись ножами и вилками, и встретились нос к носу с бойцами «Лидс Сервис Крю». Их было около двухсот. Какой-то пожилой охранник пытался не подпустить нас друг к другу. Без шансов, старина. Ситуация вышла из-под контроля. Они ворвались в кафе, а мы выскочили на пути. Я и мой приятель Тони взобрались на платформу, а потом и вовсе вкарабкались на крышу поезда.
Там мы и увидели парня по имени Дональд Фаррер, за которым гнались по путям. Фаррер был чокнутым. Черный из Мидлтона, расположенного на северо-востоке Большого Манчестера, он десятки раз подвергался арестам. Его даже водили к психотерапевту в попытке излечить от маниакальной привязанности к посещению матчей (в принципе, каждому, кто болеет за Сити, нужно проверить голову). Он постоянно появлялся в газетах, подвергался депортации на родину из других стран, его имя числилось в «черном списке» Службы безопасности Национальной футбольной ассоциации. Фаррер получил прозвище Мэд Дональд или Дафт Дональд.[36] У него была своя маленькая «фирма», но он часто ездил вместе с нами.
И в данном случае, скорее всего, пожалел об этом. Его срубил, как в регби, огромный лидсовский монстр. Фаррер упал на рельсы, и толпа обступила его, пиная, как мешок с картошкой. Тони спросил: «Может, помочь ему?» «Ты шутишь?» — ответил я.
Мы ничего не могли поделать и потому остались на крыше поезда, завершив свой день в Уэйкфилде. Домой же добрались лишь к трем часам ночи.
Недобрая репутация «Лидса» в конце концов сделала тамошних бойцов мишенью номер один для полиции, и в конце 1980-х десятки фанатов этого клуба были арестованы во время полицейских рейдов. Некоторых посадили в июне 1988 года, правда, через четыре месяца после «Главарей». Однако они продолжали вершить свои дела в качестве великих разрушителей. В 1990 году стоимость выломанных ими сидений на «Мэйн-роуд» равнялась 20 000 фунтам, но и этого «Лидсу» показалось мало. Они попытались вырвать с корнем решетку вдоль поля и сломали ворота. Что ж, противостояние полиции не остановить.
Мой опыт драк распространялся не только на трибуны стадионов. Еще подростком я совершил свои первые выходы «в город» — центр Манчестера. Довольно странное место для меня и моих дружков, потому что в семидесятые черные практически не появлялись в центре города. Все они были сосредоточены в Мосс-Сайде и тусовались в своих пабах и клубах, таких как «Найл», «Рено» — там, где играли регги. Я не был в восторге от этого, так как музыка меня не интересовала. Но, так или иначе, мы были первой командой черных и цветных, которая стала регулярно выходить в город.
Естественно, пришлось столкнуться с массой проблем. Мне ни разу не удалось вернуться домой на выходных, чтобы моя рубашка не была испачкана кровью. Я сводил мать с ума, и она на нервной почве начала много есть, быстро набрав лишний вес. Тогдашние драки не походили на нынешние: никто ни в кого не тыкал розочкой, не полосовал ножом. Сначала подерешься немного, а через неделю, глядишь, уже можно снова в тот же паб забрести. В то время я знал, что если выхожу из дома, то обязательно случится драка, а если будет драка, то я всегда могу положиться на своих друзей. Мы вместе играли в футбол, вместе гуляли по вечерам. В четверг, пятницу, субботу и воскресенье я находился в одной и той же компании.
У нас была мультирасовая группа: белые, черные и полукровки. Все мы пили лагер,[37] шлялись по пабам уже с шестнадцати лет. Нашими местами были:
«Женевьева», «Клойстерс», «Плэйсмейтс-7», «Клуб Пиккадилли», «Брюстерс», «Джон Булл Бар». В «Клойстерс» устраивали вечеринки с пивом по 50 пенсов. Это было место тусовки фанатов Юнайтед, и именно там впервые в городе появились пластиковые стаканы, потому что стеклянные постоянно разбивали. Потом был еще бар «Виктория», неподалеку от улицы Динсгейт. До десяти вечера каждая порция алкоголя стоила по 50 пенсов. Мы собирались там в половине восьмого, заряжались по полной дешевле чем за «пятерку», а потом ломились в «Клойстерс». Затем мы перемещались в «Сайпрус Таверн» на Принсесс-стрит и «Селлар Ви», который поначалу был «своим» баром для Юнайтед, но в конце концов перешел к Сити. Болелы Юнайтед часто бухали на площади Шамблз и вокруг площади Святой Анны. Это была их территория. Фанаты же Сити тусовались чуть подальше от центра.
Хотя я всегда ходил по пабам, но пил не так уж и много. Некоторые наши парни, известные как «Пивные Монстры», пили как следует. Таких было много, например Бульдог, Большой Кевин, Скотти, да и вообще все те, кто постарше. Когда мы были еще юнцами, нам нравилось «охотиться» повсюду, а они, «основные», просто пили пиво, нажирались, распевали песни, пропускали все драки, шли на стадион и смотрели футбол.
К тому времени я уже работал, и у меня были деньги, чтобы ходить по кабакам и на футбол. Один из моих лучших дружков, Боб Грин, крепкий мужик из Экклза, работал в строительной компании «Алтитьюд Скаффолдинг». Он постоянно говорил, что мне следует попытаться получить там работу. Но это можно было сделать только при наличии транспорта. Мне предлагалось стать его напарником, точнее водилой, доставляющим Боба к рабочим точкам. Поэтому я купил «воксхолл вива»[38] за 25 фунтов стерлингов и сказал: «Ну, все, Боб, тачка есть. Давай работу».
Боб пошел к своим боссам и сказал: «У меня для вас есть новый паренек, зовут его Микки, и он, э-э… мой двоюродный брат».
Боссы сказали ему: «Веди его сюда».
Что ж, пришлось прийти к ним, прикидываясь его двоюродным братом. Боб — белый и блондин. Я же — коричневый с огромной копной в стиле афро.
Какой-то начальник сказал мне: «Ты — не его брат». — «Нет, я — его брат». — «Не пори чушь. Читать и писать умеешь?» — «Конечно, я умею читать и писать!» — «Ладно, можешь приступать».
Вот так я и стал строителем. Работа мне нравилась, поэтому я проработал там пять или шесть лет, пока не сменилось руководство.
В то время поиски работы представляли собой чрезвычайно трудное дело, но еще труднее было найти ее, если ты — черный. Дело осложнялось еще и полным отсутствием какой-либо квалификации, а характер у меня был такой, что даже руководство компании проявляло беспокойство по этому поводу.
Однажды, когда мне уже стукнуло двадцать два года, они сказали: «Майк, поезжай в Нью-Миллс, там есть работа».
Нью-Миллс находился довольно далеко — в Дербишире.[39] В то время нам платили максимум 4 фунта суточных. Я был уверен, что мне этих денег не хватит на поездку в оба конца. И точно! Доехал только до Алдерли Эдж в Чешире,[40] и машина сдохла.
Я вышел из себя и позвонил в компанию, высказав им все, что о них думаю. Мне ответили: «Слушай, Микки, езжай-ка ты лучше домой, бог с ней, с этой работой!»
Чтобы вернуться домой, мне пришлось покупать бензин на свои деньги. На следующее утро я пришел в контору в надежде получить новую работу и поговорить с ними. Но они сказали, что работы для меня нет и что мне будет лучше вернуться домой. Я поехал назад, но на полпути остановился, сильно озлобившись. Вот сволочи, заставили вылезти из постели, переться к ним, а теперь опять домой отправляют. Вернувшись в контору, где другие парни готовились к работе, я выскочил из машины в дикой ярости. Пнул дверь офиса ногой и заорал: «Ни х…! Домой не поеду! Мне нужна гребаная работа за гребаные деньги! Я же встал со своей гребаной постели, вот и вы найдите мне работу где-нибудь неподалеку!»
И они предоставили мне прекрасную работу в черте города. Наверное, из-за того, что на них так резко наехали. Но на самом деле ко мне хорошо отнеслись потому, что я обладал твердым характером. Люди, которые меня не знали, старались избегать человека, который иногда совершал не самые красивые поступки. Ну а те, кто сразу раскусил, что к чему, знали, что я заводной, и не чурались моей компании. Я же действовал инстинктивно: сначала делал, а потом думал. Просто по-другому не мог. Я сам создавал себе большие проблемы. Меня запросто могли убить, и не только на футболе, но и когда я работал вышибалой в ночном клубе. Однако мне все-таки удавалось выходить сухим из воды.
