Когда верблюд скрылся из виду, я нагнулся над коробкой, и я осторожно ее распаковал. И обнаружил там ямс, четыре кокосовых ореха, несколько спелых бананов и бутылку со свежей водой. Поспешно возблагодаривши бога, я положил ямс на угли костра, чтобы он как следует пропекся, а сам принялся есть бананы и орехи. И, конечно же, с великим интересом размышлял, кто здесь на берегу такой милосердный, что ему пришло в голову прислать мне еду. А когда испекся ямс, поел и ямса. Я не весь его съел и положил оставшиеся ломтики возле костра, чтобы они были теплые, когда мне захочется их доесть. Подкрепившись присланной с верблюдом пищей, я отвыпил из бутылки немного свежей воды – немного, но чтобы все же залить в горле горючую жажду, – а остальную воду припас на потом.
Когда мой голод и жажда успокоились, а поэтому у меня стало поспокойней и на душе, я снова начал думать, кто же все-таки прислал мне еду и питье. Хотя я понимал, что прислал мне все это – увидевши мои бедствия – кто-то по-настоящему милосердный, но мне было неведомо, где он (или она) живет, а проведать хотелось: чтобы встретиться и при встрече поблагодарить. Вскоре правда, мне пришло в голову, что если верблюд явится снова, то я смогу узнать, где живет мой благодетель. Бог был так добр, что верблюд пришел ко мне наутро опять. Едва он, по-обычному, стряс привязанную к шее коробку с провизией, я без всяких колебаний вскочил на него, а он без всяких понуканий повез меня туда, откуда пришел.
Он долго вез меня по берегу моря, но потом круто свернул и принялся карабкаться к вершине горы. Вскарабкавшись на гору, где, как я понял еще накануне, был город – это оказался очень красивый город, – верблюд подвез меня к главным городским воротам. Ворота были закрыты, и верблюд несколько минут ждал, когда их откроют. А я сидел на верблюде и всячески вытягивал шею, чтобы разглядеть до открытия ворот, кто живет в городе – мне ведь надо было соскочить с верблюда и удрать, если б там жили опасные существа, – но разглядеть, к сожалению, ничего не сумел, потому что город был обнесен высокой толстой стеной.
Пока я вытягивал шею, ворота отворились, и отворила их прекрасная дама. Верблюд вступил в город и зашагал по улицам, а дама шла за ним следом. Сидя на верблюде, я внимательно озирался, и мне вскоре открылось, что город этот – необычайно чистый, что верблюды там – обычное зрелище, а дома – красивые и большие. Мужчины мне встречались редко, потому что женщин там гораздо больше, чем мужчин, и все до одной – прекрасные.
Вскоре верблюд привез меня к самому просторному в этом городе дому и остановился у входа, чтобы я слез. Но мне было не до того – я по-прежнему озирался с великим интересом и страхом, а слезать даже не думал, – и тогда прекрасная дама, которая следовала за нами от самых ворот, нежданно столкнула меня на землю. Я, конечно, упал, но при падении у меня свалились с плеч и ружье, и охотничья сумка, и кинжал, а когда я их подбирал, то незамеченно нажал на курок, и ружье выстрелило так оглушительно, что все окрестные жители в испуге разбежались. И только прекрасная дама, которая столкнула меня с верблюда, упала тут же, потому что почти потеряла от страха сознание.
Так или эдак, но, когда я собрался удрать, она уже пришла в себя и поволокла меня, с помощью вернувшихся жителей, в просторный дом – насильно, или будто я опасный преступник. А дом этот принадлежал Богине алмазов. И меня втащили в ее святилищную тронную залу. Увидевши Богиню и прежде чем прекрасная дама начала ей жаловаться на меня, я низко поклонился и стал перед Богиней по стойке «смирно», как бравый солдат. А ружье, охотничья сумка и кинжал висели у меня, по-всегдашнему, на плече. И вот я стоял перед Богиней, как солдат, а прекрасная дама, столкнувшая меня с верблюда, жаловалась ей, что я намеренно и своевольно выстрелил в городе из ружья.
По завершении жалобы Богиня алмазов спросила меня, из какого я города. И я чистосердечно признался ей – но перед этим, правда, спокойно сел на алмазный стул, – что живу в деревне за шесть дней пути по морю от их Нагорного города. Тогда она спросила меня, по какой дороге я к ним пришел. И я ответил ей, что вовсе не пришел, а сперва потерпел крушение среди бурного моря, потом был выкинут волнами на берег и привезен в ее город одним из городских верблюдов. После этого она спросила меня, чего я ищу по свету – такой молодой и проч. В ответ я сказал, что ищу богатства и что очень обрадовался, когда попал к ней во дворец, поскольку увидел вокруг множество алмазов и надеюсь доставить часть из них домой. А она издевательски удивилась и угрожающе проговорила:
– Почему, интересно, человеческие существа никогда не довольствуются тем, что дал им Творец?
Но я твердо сказал:
– Потому что такими их создал Творец. И меня в том числе.
Тогда она воскликнула:
– Ну, ты-то просто вор, потому что выискиваешь по свету сокровища, которые тебе не принадлежат! Но моих алмазов ты не получишь! Да и сам едва ли вернешься к себе в деревню! – После этого она приказала своим стражникам заточить меня в караульное помещение. И те, не мешкая, отвели меня туда. Отвели и заточили, или заперли на замок. Но караульное помещение располагалось во дворе ее святилищного дворца, и я видел из окна все, что там происходит. Хотя видеть мне оставалось, конечно, недолго. Потому что всех заточенных ожидала у Богини алмазов скорая смерть. Она никого не допускала без последующей казни в свой город, чтобы обезопасить от кражи запасы своих алмазов.
А пока что я сидел в караульном помещении. Я сидел в караульном помещении и разглядывал всевозможные алмазные убранства. Там не только украшения, там даже сиденья были алмазные. И стены и полы ослепительно сияли. Да и все, что я видел, ослепительно сияло – мне пришлось прикрыть глаза ладонью, чтобы рассматривать святилищный Дворец. Я рассмотрел в одной из комнат – она была без дверей – три алмазные, ростом с обычного человека, фигуры мужчин и три алмазные фигуры женщин. Кое-где на стенах сверкали алмазные панели, а сама Богиня алмазов лучилась, как алмазная статуя, потому что драгоценные одеяния с бесчисленными алмазными украшениями почти превратили ее в алмаз – но, конечно, с женским обличьем. Это сверкающее алмазное обличье немного скрашивало ее древнюю старость, хотя я заметил, что ходила она из-за своей старости очень мало. А у тех придворных, которые сновали туда-сюда по ее святилищным чертогам, униформа светилась алмазами, словно скопищем ослепительных солнц. И все они поклонялись алмазным фигурам трех мужчин и трех женщин как своим божествам.
А я, значит, сидел под замком в караульном помещении и размышлял, нельзя ли украсть из дворца часть алмазов для доставки их потом ко мне домой. Но вечером, часов, наверно, около семи, когда Богиня удалилась в свои покои для отдыха и все ее придворные тоже ушли отдыхать, а я по-прежнему размышлял, как бы мне удрать из города, прихвативши побольше алмазов, одна прекрасная дама из придворных Богини явилась к двери караульного помещения. Она просунула в щель свою прекрасную тонкую руку, и она принялась утешительно меня ласкать. Она спросила, где я живу, и я рассказал ей про свою деревню. Она хотела меня успокоить, и она успокоительно разговаривала со мной, пока наши разговоры не развеяли мой страх. А когда дама заметила, что я спокойно отвечаю на все ее вопросы, она открыла мне, что спасительный верблюд с провизией – орехами, бананами, ямсом и проч. – приходил от нее. Она сказала, что заметила меня еще в море, среди волн, и видела потом, как я был выброшен волнами на берег. Звали ее Сэла, и она служила у Богини алмазов главной помощницей старшего придворного распорядителя.
Пока мы разговаривали, настало время, когда возвращался после отдыха во дворец придворный распорядитель, и Сэла поспешно ушла. На другое утро она опять принесла мне спрятанную под одеждой еду, и я успел сердечно поблагодарить ее, хотя она очень торопилась, опасаясь, как бы другие придворные не заподозрили ее в милосердии ко мне. Вскоре я убедился, что она любит меня заинтересованно и великодушно, а поэтому радостно и откровенно разговаривал с ней, когда бы она ко мне ни пришла. Меня до изумления поражала встреча с такой прекрасной дамой в этом дальнем Нагорном городе, где жили люди совсем иного вида, чем я. А прекрасная дама, Сэла, была такой доброй, что, навещая меня, всякий раз приносила мне еду для подкрепления моих жизненных сил. Я и выжил-то исключительно благодаря ей – ведь главное благо, в виде пропитания, дарила мне она, – потому что Алмазная богиня даже ни разу не поинтересовалась, ем я или нет.
И вот однажды я спросил Сэлу – дрожащим голосом и до безумия боязливо, – не согласится ли она стать моей женой. Мне было страшно, что она именно не согласится, или разгневается. Но, поскольку у нее давно уже зародилась надежда на мое предложение о нашей женитьбе, она в то же мгновение и с радостью согласилась стать моей женой, хотя сразу же открыла мне, что у них в городе это невозможно – из-за мстительной жестокости Алмазной богини, которая решила меня казнить. Она (Богиня алмазов) безжалостно убивала всех, кто приходил к ней в город за помощью после крушения на море. Она казнила их как правонарушителей, или вторженцев в ее владения.
