Настоящая женщина, Бастет была богиней духов и притираний. В цивилизации, где культивировали бальзамирование трупов, вещества, устраняющие неприятные запахи, играли важную роль. От внимания людей не ускользнуло и то, что кошки — ласковые и заботливые матери. Бесплодные женщины носили амулеты, изображающие Бастет в виде кошки с котятами: котят было столько, сколько детей надеялась получить женщина.
На кошек надевали золотые украшения, во время трапез им позволялось есть прямо с тарелок вельмож. Убийство животного карали смертной казнью. Нередко кошкам устраивали более пышные похороны, чем людям. Когда принадлежавшая семье кошка умирала, ее тело выставлялось у входа в дом, а все семейство выбривало себе брови в знак траура — сегодня подобные проявления траура запросто могли бы привести к звонкам соседей в муниципалитет.
В наши дни от храмов и святилищ Бастет мало что осталось, но в Британском музее красуется величественная статуя богини-кошки. Человек, создавший ее изваяние в VI веке до н. э., давно превратился в прах. И все же он знал, каково это — провести рукой, следуя знакомым изгибам любимой кошки, украдкой кинуть под стол запрещенный кусочек рыбы и услышать умиротворяющее басовитое мурлыканье.
Любовь скульптора к кошкам дошла до нас сквозь века, она жива сегодня, как и две с половиной тысячи лет назад. Он восторгался блестящей шубкой, узким язычком, шершавым, словно пемза, способностью даже во сне мгновенно настораживать уши, стоит скрипнуть половице. Как любой кошатник, скульптор не раз заглядывал ей в уши, дивясь причудливым загогулинам внутри. И зачем все-таки кошкам нужны эти маленькие кармашки на внешней стороне ушных раковин? Однако его Бастет смотрит на мир глазами богини. С золотым кольцом в носу и такими же серьгами в ушах, она царственно и спокойно сидит, поджав задние лапы.
Увидев фотографию этой статуи впервые, я ощутила холодок, трепет узнавания. Большие треугольные уши, покатый лоб, ложбинка на переносице — сходство не вызывало сомнения. Рельефный подбородок, изящные длинные ноги точно такой же формы, как у матери Клео. Единственная разница в том, что эта статуя Бастет черная — копия самой Клео.
Наши друзья с неслышной мягкой походкой не только спасли миллионы жизней, убивая грызунов, они помогали и помогают лечить израненные души. Тихонько сидя на краю постели, кошки терпеливо дожидаются, пока иссякнет поток человеческих слез. Свернувшись клубком на коленях больных и стариков, они дарят утешение, подобного которому не получить больше нигде. Они заслуживают уважения за то, что тысячелетиями помогали людям сохранять и физическое, и душевное здоровье. Правы были египтяне. Кошка — священное существо.
* * *
— Тебе нравится Клео? Нет, ну правда? — спросил Роб за завтраком на следующее утро.
Я раскрыла кухонное окно. Еще одна чайка носилась с криком в стеклянной лазури залива. Недожеванный шнурок от занавески колыхался на ветру. Стив уже повязал галстук и отбыл в суд.
— Да, — со вздохом признала я.
— Хорошо, потому что ты ей тоже нравишься.
— Конечно, нравлюсь, куда ж я денусь, — слабо улыбнулась я.
— Нет, мамочка. Она правда тебя любит! — настаивал Роб. — Она сама мне сказала ночью.
— Это хорошо, мой дорогой. Доедай свой тост.
— Она и другое мне говорила.
Роб был чувствительным мальчиком. Он перенес травму, с которой не под силу справиться такому малышу. Мы не обсуждали с ним случившееся, не рассказывали о следствии, но наверняка интуитивно он все чувствовал. Сейчас он нашел убежище в фантазиях о говорящем котенке.
— Клео рассказала, что она происходит из старинного рода кошек-лекарей, — продолжал Роб.
Бедный ребенок дал волю воображению.
— Тебе это приснилось? — уточнила я, желая вернуть его к реальности.
— Да нет, по-моему, это был не сон. Она сказала, что поможет мне найти друзей.
У кого-то из членов нашей семьи бывали экстрасенсорные способности, но разговаривать с котятами? Это уж слишком. Если в школе прознают, что Роб ведет беседы со своим котенком, беднягу засмеют, задразнят.
— Я уверена, что она сдержит слово, — сказала я, обняв сына за плечи и целуя в ухо. — Но давай пока держать это в секрете.
— Ты ведь не отдашь Клео обратно Лене? — спросил Роб.
Я опустилась рядом с ним на корточки, положила руки ему на плечи и заглянула в лицо, совершенно серьезное. Он весь напрягся в ожидании ответа.
— Нет, Роб. Мы ее оставим себе.
Плечи его обмякли. Он судорожно облегченно вздохнул и опустил голову. Волосы шевелились, как пшеница на поле. Роб задвигал руками в каком-то радостном танце. Хоть я и не видела его лица, было совершенно ясно: он улыбается.
Часы на кухне в то утро едва передвигали стрелки. Слушание затянулось. Я полагала, что это свидетели обвинения так долго дают показания против женщины, что вскрылись другие эпизоды нарушения ею правил вождения или жестокого обращения с детьми.
Стив вернулся почти в полдень, с отсутствующим взглядом и бледный до прозрачности. Наполовину развязанный галстук болтался на груди.
Жалость, которую я к нему чувствовала, немедленно растворилась в ярости и жажде мести.
— Что она собой представляет? — задала я вопрос, сама удивившись резкому тону.
— Не знаю, — пробормотал Стив, устало потирая глаза. — Обыкновенная…
Я выжала из него все, что могла. Волосы у нее каштановые или, скорее, светлые. Сложения довольно плотного. Работает в управлении здравоохранения. Была в куртке, кажется темно-синей. Стив не помнит, носит ли она очки. В суде они вообще-то старались не смотреть друг на друга. Вид у нее был расстроенный, но она не подошла, чтобы попросить прощения.
Мне нужно было знать о ней больше, больше. Форма носа, родинки, как от нее пахнет… Я жадно впитывала каждую деталь.
— Сколько ей лет?
— Лет тридцать пять, пожалуй.
— Ее посадят?
Глядя поверх моего левого плеча, Стив нехотя мотнул головой.
— Они же должны как-то ее наказать. По крайней мере, хоть штраф?
Тяжелая муха, жужжа, описала у него над головой восьмерку.
— Не за что. — Голос у Стива был мягкий и ласковый, как будто он говорил с психом. — Это был несчастный случай.
Что он имеет в виду? В каком это смысле несчастный случай?
— Она никак не могла увидеть Сэма, когда он выскочил из-за автобуса. Она в этом не виновата. Она все делала правильно, ничего не нарушила.
Мой мозг отказывался понимать. С тем же успехом мне могли сказать, что над нами небо зеленого цвета. Если смерть Сэма действительно была несчастным случаем, если та женщина ни в чем не виновата, мне некого винить в том, что случилось. Я не имею права ее ненавидеть. От меня даже могут ждать, что я ее прощу.
Сердце сжалось и стало твердым как камень. Прощать — это для богов.
Кошки охотно мирятся с тем, что люди — не очень способные ученики.
Как только моя старинная школьная подруга Рози услыхала, что у нас появился котенок, ее было не удержать. Когда она позвонила в первый раз, я постаралась было от нее отделаться. Это подействовало так же, как действует банка сардин на отощавшую бродячую кошку. Через пару дней после суда она все же прорвалась через невидимые баррикады, окружавшие наш дом. Рози, общеизвестную своим напором и бестактностью, трудно было выносить в больших количествах. Стив внезапно вспомнил, что у него в городе важная встреча.
— У-ти, моя масенька, моя бедненькая, — сюсюкала она, склонившись над Клео и рассматривая ее сквозь громадные красные очки. — Каково тебе, бедняжечке, у этих людей, они же вообще ничего не понимают в кошках, не любят кошек.
— Я не говорила, что мы не любим кошек, Рози.
— И что, ты можешь с полной ответственностью сказать, что так-таки любишь кошек? — вопросила она, глядя на меня поверх алой оправы.
— Да. Может быть… Я не уверена.
— Тогда ты определенно их не любишь, ты не кошатница, — безапелляционно заявила Рози. — Ты бы не сомневалась, будь это так. Это как с верой. Если ты христианка или мусульманка, ты знаешь это о себе наверняка.
У Рози, в отличие от меня, не было опыта пребывания в англиканской церкви, который ограничивался тем, чтобы прочитать «Отче наш», спеть «Вот там вдали зеленый холм», чинно прихлебывать тепловатый чай, сохраняя независимость, старательно избегать разговора с викарием, а потом поскорее бежать домой, выбросив все это из головы.
Рози была страстной, исключительной любительницей кошек. Она подобрала шесть бродячих кошек, которых назвала Грязнуля, Рыбка, Бетховен, Сибелиус, Мадонна и Дорис, притом что невозможно было понять, какая кличка какому коту принадлежит. Подобрала — не совсем верное слово. Выражаясь точнее, Рози пригласила эту шестерку четвероногих негодяев, позволила вторгнуться на территорию своего дома и мародерствовать, приводя все в упадок. Не знающие благодарности продувные бестии изодрали ей шторы, разрушили мебель, к тому же оставляя повсюду метки с неистребимым аммиачным запахом. Если только мерзавцы не развлекали себя налетами на мусорные баки или бандитскими разборками, они занимались планомерным истреблением окрестной дикой природы. Мало кто отваживался войти под кров Рози — шесть зловещих теней тут же надвигались со всех сторон. Это, впрочем, не мешало котикам быть, по словам Рози, обаятельными, сказочно милыми и восхитительными.
