Ознакомительная версия.
– Если вы даже зубы не можете почистить в отведенное вам время, кто же доверит вам дело посерьезнее?! – Возмущенный голос воспитательницы начинал скрипеть в сознании Марты всякий раз, когда она кого-то ждала. И как она ни старалась, ни убеждала себя в том, что отсутствие пунктуальности – всего лишь мелкий недостаток, абсолютно простительный, особенно для женщин, ее мнение о людях, заставляющих себя ждать, неумолимо и безвозвратно портилось с каждой последующей минутой опоздания.
Если Марта опаздывала сама, то только по очень уважительным причинам: подвел будильник (у кого из нас это чудо техники не срабатывало хотя бы один раз?), заперли в квартире (было такое один раз, лет пять назад, когда ухажер, с которым она попробовала отрепетировать семейную жизнь (спектакля из репетиций так и не сложилось), ушел из квартиры с двумя комплектами ключей (ох и досталось же бедолаге тем вечером) или неполадки на транспорте, как сегодня (у троллейбуса слетели рога, и водитель тратил драгоценное Мартино время, а она злилась, волновалась и пыталась унять внутреннюю дрожь и участившееся сердцебиение, которое всегда приключалось с ней при угрозе явиться не вовремя).
Вот и сейчас сердце бухало, по спине бежал холодок, а недовольство собой неслось впереди Марты семимильными шагами. А тут еще администратор с укоряющим взглядом. Ну не вступать же с ней в спор, когда в салоне полно клиентов. У Милы в кресле девушка с фольгой на голове. Сама Мила отсутствует: пошла покурить, пока мелирование «доходит». Валера моет голову мужчине средних лет и громко рекламирует тому средства от облысения. Марта не уверена в их эффективности, зато в красноречии Валерика – стопроцентно. Средство будет куплено, парикмахер получит процент, а клиент – надежду. Скорее всего, лосьон не поможет, но ведь и не помешает, так почему не попробовать? Ната склонилась над пальчиками довольно полной женщины, рисуя на ногтях клиентки затейливые узоры. Марту всегда забавляли дородные дамы с маникюром пятнадцатилетних подростков, который, казалось, верещал вместо них: «Не стареют душой ветераны». Но Натка сохраняла олимпийское спокойствие, говорила: «Желание клиента – закон. Что захотят, то и изображу». Этим она и занималась, высунув от напряжения кончик языка и ссутулив до невозможности спину. На вбежавшую Марту даже глаз не скосила: «А еще лучшая подруга называется!» Но тут же мелькнула следующая мысль: «Хорошо, что Ната не смогла поехать со мной к Ниночке. А то вылетели бы обе в трубу из салона и мыкались бы теперь по парикмахерским экономкласса с таким же экономичным заработком». Марте еще можно помыкаться, а у Натки мальчишки-близнецы и муж – горе луковое, ей деньги ой как нужны. Только беда в том, что Ната не умеет наступать на горло собственной песне. То есть умеет только на работе: держит себя в руках, всем улыбается, делает, что прикажут, а форму снимет – и другой человек: резкий, прямой и очень ироничный. Так что Ниночку Ната бы приложила по всем статьям, не стерпела бы. Потом, возможно, и пожалела, но было бы поздно. Клиентка бы подняла бучу, и уж точно жертвовать такой фифой дирекция бы не стала. Ладно, если потерять одну Ниночку, но она могла бы увести с собой еще десяток таких же, делающих салону отличную выручку».
Обо всем этом Марта думала, облачаясь в белый халат уже в раздевалке – она же комната отдыха, она же столовая, она же кухня. Здесь были чайник и микроволновая печь, стол и стулья, и даже кушетка. Тут же шкафчики, схожие с теми, что бывают в раздевалках бассейнов, в которых персонал хранит рабочую одежду. Марта с тоской взглянула на чайник: «Кофейку бы после забега на дальние дистанции, но увы». Дверь распахнулась, и администратор снова выпучила свои и без того немаленькие глазищи на Марту.
– Данилевич, – произнесла она страшным шепотом, и настроение Марты окончательно испортилось. Сначала троллейбус, потом ссутулившаяся над клиенткой и даже не подмигнувшая Ната, а теперь еще и это известие. Начать трудовые будни Марте предстояло не с кем-нибудь, а с директором салона. Хорошо, хотя бы не с владелицей. И на том спасибо.
Марта захлопнула шкафчик и повернула ключ. Край джинсов остался укоряюще торчать из дверцы, но она только отмахнулась: «Отстань! Не до тебя сейчас».
– Ольга Владимировна, – произнесла Марта официальным тоном, входя в свой кабинет.
– Марточка! – На лице женщины засияла фальшивая улыбка. – Опаздываешь, девочка? Нехорошо! – Кривоватый пальчик погрозил Марте грядущим лишением премии. Ее замутило. Слышать обращение «девочка» от фифы на несколько лет младше было омерзительно, но с этой несправедливостью приходилось мириться даже Нате, а у Марты такая броня с детства – не прошибешь!
– Уход? Массаж? Брови? – спросила она, заходя за кресло и привычным движением переводя его в положение лежа.
– А что-то требуется? – Директор игриво посмотрела на косметолога и тут же потребовала начальственным тоном: – Посади меня назад!
«Час от часу не легче. Теперь вместо услуги отчитает за опоздание. Точнее, не вместо, а перед. А услуга уже потом, и не имеет никакого значения, что таким образом Марта окончательно выйдет из графика, и ждать ее придется не только драгоценной Ольге Владимировне, но и всем остальным клиенткам». Но директору, похоже, до этого не было никакого дела. Она приподняла очки и, строго взглянув на Марту, предложила:
– Поговорим? – Кивнула на крутящуюся табуретку.
Марта послушно села и почувствовала себя школьницей.
«И как только у нее получается входить в образ? Тридцать пять лет, а ведет себя на все пятьдесят. Этакая учительница «Made in USSR». Хотя для советского педагога в Данилевич слишком много европейского шика. Стильная трехцветная асимметричная стрижка, умелый макияж, модная пластиковая оправа очков, брюки «шотландка» и в тон к ним твидовый пиджак оттенка «молочный шоколад». На ногах ботильоны с металлическими вставками на квадратном элегантном каблуке. Точно такие стоят в витрине обувного на первом этаже и стоят целое состояние. Под пиджаком красная водолазка, на водолазке броский аксессуар, притягивающий взгляды к достойному восхищения бюсту. Конечно, для меня с моим первым размером любая грудь больше второго достойна изрядной порции зависти. Ну и в дополнение к шикарной груди у директрисы еще имеется не менее шикарная сумка. Сегодня на арене «Луи Вюттон», но в салоне уже побывали и «Шанель», и «Ковалли», и «Гуччи», и пердуччи. Конечно, все это не на зарплату директора салона красоты, а на алименты от бывшего мужа-банкира. Все-таки в тридцать пять стать Ольгой Владимировной – это надо иметь характер. Ну и мозги, конечно, тоже. Если бы меня вдруг угораздило выйти замуж за банкира и родить ему ребенка, то после развода я как миленькая вернулась бы в свою комнатушку и слова бы не сказала. А Ольга, видимо, повела себя так, что банкир предпочел открыть кошелек и не вступать в пререкания. И меня сейчас как раз ожидает одна из Ольгиных нотаций, ради прекращения которых сделаешь все что угодно».
– Так вот, Марта…
«Ну, понеслось…»
– …дело серьезное.
«Ниночка!» – выстрелила у Марты в голове догадка. «Конечно, она. Так вот откуда ветер дует. Ладно, хотя бы Натку не уволят. Я как-нибудь переживу, не привыкать. Знала ведь: врать надо уметь. А не умеючи не берись. Выдумала ерунду про срочный вызов и даже не подстраховалась. Как будто эту байку нельзя проверить. Да Ниночка наверняка и не стремилась проверять. Позвонила какой-нибудь своей подружке, сюда захаживающей, и поинтересовалась, как там Марта. А подружка и сказала: «Видеть твою Марту не видела, она еще в отпуске». И тогда уже звонок в салон с возмущением: «Что это за срочный вызов? Людей с места срываете, а потом меняете планы, будто так и надо». Ну а здесь, конечно, абсолютный ступор. Глаза Оксаны вылезают из орбит, и она испуганно шепчет в трубку (шепчет, чтобы не услышали другие клиенты): «Что вы, Ниночка?! Какой срочный вызов?! Мы были уверены, что она у вас». И тогда: «Ах так?! Ну держись!» И полетели звонки: владелица, директор и подружки. А как же без них? Надо ведь потрещать о том, какая Марта бесстыжая и отвратительная лгунья. Гнать таких из салона, чтобы ноги их тут не было. «Представьте, я ведь могла никогда не узнать об этом бессовестном обмане». – Марта четко слышала звенящий возмущением голос Ниночки, но неожиданно поняла, что речь, кажется, о чем-то другом.
– …рекламную кампанию, – уловила она четкие и взвешенные интонации директора салона.
«Ниночка и рекламная кампания? Бред какой-то! Собираются рекламировать тупость и лень?»
– Простите? – Марта озадаченно посмотрела на Данилевич.
– Вы меня не слушаете? Пора бы уже вернуться из отпуска.
«Отчитывает, как школьницу. А может, плюнуть на все, высказать все, что думаю, и написать по собственному желанию? Салонов в Москве, что ли, мало?»
Ознакомительная версия.
