Ознакомительная версия.
Он показал через плечо на четырех парней за угловым столиком, уставленным пустыми пивными кувшинами. Двоих я узнал, остальные были мне незнакомы.
— Не могу, — отказался я. — Сегодня ужинаю с отцом. Спасибо.
— Да пошли ты его! Будет классно! Ким придет. Еще одна женщина из моего прошлого, упоминание о которой вызвало внутреннюю дрожь. Меня физически тошнило от типа, которым я когда-то был.
— Не могу, — покачал я головой и встал, отставив почти полную кружку. — Я обещал. Отец разрешает мне у него жить — ты ведь знаешь, что такое предки.
Тоби понимающе кивнул.
— Тогда давай соберемся в выходные. Возьмем доски и всей компанией махнем в Окракок.
— Посмотрим, — сказал я, чтобы отвязаться.
— У твоего отца телефон прежний?
— Да, да, — ответил я и ушел, зная, что Тоби не позвонит. Больше я в «Лерой» не возвращался.
По пути домой я купил на ужин стейков, пакет салата, соус и пару картофелин. Без машины тащить пакеты и доску, конечно, неудобно, но я рад был пройтись. За последние несколько лет я много миль отмахал пешком, а летние туфли намного удобнее военных ботинок, к которым я привык.
Придя домой, я отыскал в гараже мангал, пакет с угольными брикетами и жидкость для растопки. Мангал был пыльный, им сто лет не пользовались. Я выставил его на заднее крыльцо, вытряхнул угольную пыль, смыл паутину водой из шланга и оставил мангал сохнуть на солнце. Вернувшись в дом, я посолил и поперчил стейки и добавил чеснока, затем завернул картофелины в фольгу, положил в духовку и высыпал готовый салат из пакета в миску. Когда мангал высох, я разжег брикеты и вынес на улицу стол.
Папа вошел во двор, как раз когда я укладывал стейки на решетку гриля.
— Привет, пап, — сказал я, обернувшись. — Вот, решил приготовить ужин.
— О… — вырвалось у папы. Несколько секунд он переваривал тот факт, что сегодня готовит не он. — О'кей, — добавил он наконец.
— Как тебе пожарить стейк?
— До полуготовности, — ответил отец, неподвижно стоя у раздвижных стеклянных дверей.
— Похоже, ты не пользовался мангалом после моего отъезда, — сказал я. — И зря. Нет ничего вкуснее стейка на гриле. Пока шел домой, чуть слюной не истек.
— Я пойду переоденусь.
— Стейки будут готовы минут через десять. Вернувшись в кухню, я вынул картошку из духовки, взял миску с салатом, заправку, масло и соус для бифштексов и выставил все это на стол. Дверь в патио отъехала, и на пороге появился отец с двумя стаканами молока. В шортах, цветастой гавайке, черных носках и теннисках папа смахивал на туриста, совершающего морской круиз. Болезненно бледные икры наводили на мысль, что папа много лет не загорал, если вообще когда-нибудь надевал шорты. Я сделал вид, что все о'кей и вид у папы крутой и модный.
— Ты точно вовремя, — похвалил я, подходя к мангалу. Разложив стейки на тарелки, я поставил одну перед отцом.
— Спасибо, — сказал он. — На здоровье.
Папа положил себе салата и полил майонезом. Развернул одну картофелину и добавил масла. Налил маленькую лужицу соуса на тарелку. Обычные, естественные действия, за одним исключением: отец все проделывал в полном молчании.
— Как день прошел? — как всегда, спросил я.
— Как всегда, — привычно ответил отец и снова улыбнулся, но ничего не прибавил.
В этом весь отец — клинический случай социальной неадаптированности. Я в сотый раз задавался вопросом, отчего он не хочет поддерживать разговор, и пытался представить, каким он был в молодости. Как он вообще нашел себе жену? Я понимал, что последний вопрос отдает мещанством, но мне искренне было любопытно. Некоторое время мы ели молча: тишину нарушал лишь стук вилок.
— Саванна сказала, что хочет познакомиться с тобой, — сказал я.
Отец отрезал кусочек стейка.
— Леди, с которой ты дружишь?
Только мой папахен мог выдать подобную формулировку.
— Да, — сказал я. — Мне кажется, тебе она понравится.
Он кивнул.
— Она учится в университете Северной Каролины, — объяснил я.
Папа напрягся — пришло время его реплики. Я прямо-таки физически ощутил охватившее его облегчение, когда отец придумал следующий вопрос.
— Как вы познакомились?
Я подробно рассказал об утонувшей сумке, описывая ситуацию как самую комичную, но папа юмора не уловил.
— Это было галантно с твоей стороны, — похвалил он. Разговор снова забуксовал. Я отрезал еще стейка.
— Пап, можно задать тебе вопрос?
— Да, конечно.
— Как вы с мамой познакомились?
Впервые за много лет я спросил о матери. Я не знал ее, у меня не сохранилось никаких воспоминаний, поэтому я редко ощущал потребность поговорить о ней. Даже сейчас мне, в общем, было все равно: я лишь хотел подольше пообщаться с отцом. Некоторое время папа сосредоточенно намазывал картофелину маслом; я видел, что ему не хочется отвечать.
— Мы познакомились за ужином, — сказал он наконец. — Она была официанткой.
Я ждал, но отец явно не собирался продолжать.
— Она была красивой?
— Да, — ответил он.
— Пап, а какая вообще она была?
Отец помял картошку и аккуратно посолил ее.
— Она была похожа на тебя, — сказал он.
— В каком смысле?
— Ну… — поколебался папа. — Она иногда могла… заупрямиться.
Я не вполне понял, что конкретно он имеет в виду, но не успел я задать новый вопрос, как папа поднялся из-за стола и взял свой стакан.
— Хочешь еще молока? — спросил он, и больше мне ни слова не удалось из него вытянуть.
Время относительно. Я не первый, кто это заметил, и отнюдь не самый знаменитый. Мое осознание этого факта не имеет отношения к энергии, массе, скорости света или что там еще вычислил Эйнштейн. Скорее, я открыл для себя чудовищное замедление времени, изнывая от ползущих, как улитки, часов и минут, оставшихся до встречи с Саванной.
После ужина с отцом я думал о Саванне. Во вторник с самого утра я снова начал думать о Саванне. День я провел, занимаясь серфингом, и хотя волны были получше, чем вчера, я никак не мог сосредоточиться и уже в середине дня решил, что накатался. Я хотел купить чизбургер в маленькой закусочной около пляжа (кстати, лучшие бургеры в городе), однако, несмотря на голод, отправился домой, надеясь позже разделить это удовольствие с Саванной. Я начал читать новый роман Стивена Кинга, потом отложил книгу, сходил в душ, натянул джинсы и рубашку-поло и читал еще пару часов. Непонятным образом, судя по будильнику, прошло всего двадцать минут. Вот что я называю относительностью времени.
Вернулся отец. Увидев, как я одет, он сразу протянул ключи от машины.
— Ты собираешься увидеться с Саванной? — спросил он.
— Да, — сказал я, поднимаясь с дивана и принимая ключи. — Возможно, я припозднюсь.
Отец поскреб затылок.
— О'кей, — сказал он.
— Но завтракаем вместе!
— Ладно. — Это прозвучало почти испуганно, чего я, хоть убейте, понять не мог.
— Ладно, пап, — сказал я. — Увидимся позже.
— Ох, я, наверное, уже буду спать…
— Пап, ну я же не буквально!
— О! — осекся он. — Ну хорошо.
Я уже открыл дверь, когда сзади послышался вздох.
— Я хотел бы с ней познакомиться, — сказал папа так тихо, что я едва разобрал слова.
Небо еще было ярко-синим и солнечные блики дробились на океанской глади, когда я подъехал к дому на пляже. Выйдя из машины, я понял, что очень волнуюсь. Не могу припомнить, когда в последний раз нервничал перед свиданием. Я искренне опасался, что за сорок восемь часов, которые мы не виделись, что-нибудь изменилось, и не представлял, что делать, если мои страхи окажутся правдой.
Я не стал стучать — толкнул дверь и вошел. В гостиной никого не было, но из глубины дома доносились голоса; на веранде обнаружилась обычная компания. Я вышел на деревянный настил, спросил Саванну, и мне ответили, что она на пляже.
Я почти побежал вниз по песку, но застыл как вкопанный, увидев сидящих рядышком Саванну, Рэнди, Брэда и Сьюзен. Саванна меня не видела; было слышно, как она смеется над какими-то словами Рэнди. Чистые голубки, совсем как Брэд и Сьюзен. В глубине души я понимал, что это не так и разговор скорее всего идет о стройке и впечатлениях последних двух дней, и все же мне это очень не понравилось. Меня покоробило, что Саванна сидит к Рэнди так же близко, как сидела ко мне. Помнит ли она вообще о нашем свидании? Однако при виде меня Саванна улыбнулась как ни в чем не бывало, явно не видя в ситуации ничего плохого.
— Вот и ты, Джон, — сказала она. — А я-то гадала, когда ты появишься.
Рэнди ухмыльнулся. Несмотря на слова Саванны, он сидел с самым победоносным видом, словно говоря: «Кот за двери — мыши в пляс, приятель».
Саванна поднялась и, оступаясь в песке, направилась ко мне. На ней была белая блузка без рукавов и легкая струящаяся юбка, развевавшаяся при ходьбе. Потемневший загар на плечах свидетельствовал о долгих часах, проведенных под палящим солнцем. Подойдя, она приподнялась на цыпочки и чмокнула меня в щеку.
Ознакомительная версия.
