Я задумался... А что, если и Анастасию как-то заинтересовать материальными благами нашей цивилизации? Спросил:
— Ты себе ничего не хочешь?
— У меня всё есть, — ответила она.
И вдруг ко мне пришла идея, я понял, чем можно её заинтересовать.
— Знаешь, Анастасия, пусть тобой придуманное столько денег принесёт, чтобы все твои любимые дачники, ну, садоводы, по всей России могли бы семена бесплатно получать или на льготных каких-то условиях.
— Здорово! — воскликнула Анастасия, — как хорошо ты придумал. Я сейчас же буду прорабатывать, если у тебя всё. Как мне это нравится! Или у тебя ещё что-нибудь есть?
— Нет, Анастасия, хватит пока.
Я почувствовал, что её вдохновила и сама задача, и особенно семена для её дачников, бесплатные. Но тогда я ещё был уверен, что, даже при её способностях, решить задачу с очисткой воздуха просто невозможно, иначе множество наших научных учреждений уже решило бы её.
Анастасия энергично, а не как всегда спокойно, улеглась на траву, раскинув руки. Согнутые пальцы подушечками смотрели вверх и то двигались, то замирали, ресницы закрытых глаз вздрагивали.
Она лежала так минут двадцать, потом открыла глаза, села и сказала:
— Определила. Но какой же это кошмар.
— Что ты определила, в чём кошмар?
— Самый большой вред наносят вам так называемые машины. Их так много в больших городах, и из каждой исходит неприятный запах и вредные для организма вещества. Самое страшное то, что они смешиваются с частичками земли или пыли, пропитывают её.
Движение этих машин поднимает пропитанную пыль, и люди вдыхают это ужасное месиво, оно разлетается, ложится потом на траву, деревья, покрывает всё вокруг. Это очень плохо.
— Конечно, плохо. Но это и так всем известно, только поделать никто ничего не может. Машины моющие есть, но они не справляются. Ты, Анастасия, ничего, абсолютно ничего нового не открыла, не придумала оригинального решения очистки.
— Так я же только определила основной источник вреда, сейчас буду анализировать, думать. Мне нужно сосредоточиться надолго, может быть даже на час, потому что я такими проблемами никогда не занималась. Чтобы не скучно тебе было, ты погуляй по лесу или...
— Да ты думай, найду я чем заняться.
И Анастасия ушла вся в себя. Вернувшись через час после прогулки по лесу, я застал её, как мне показалось, неудовлетворенной и сказал:
— Видишь, Анастасия, тут и твой мозг не в силах что-либо поделать. Ты только не расстраивайся, у нас над этой проблемой много институтов научных работают, но они, как и ты, лишь констатируют факт загрязнения. Пока и они тоже ничего поделать не смогли.
Она ответила несколько извиняющимся тоном:
— Перебрала, думаю, все возможные варианты, но чтобы быстро и на пятьдесят процентов — у меня не получается.
Я насторожился — она всё же нашла какое-то решение.
— А на сколько же у тебя получилось? — спросил я.
Она вздохнула.
— Не дотянула много. У меня получилось на... — тридцать пять — сорок процентов.
— Что?! — не сдержал я восклицания.
— Слабовато, да? — спросила Анастасия.
У меня в горле пересохло, чувствовал — она не может врать, преувеличивать или уменьшать сказанного. Пытаясь сдержать волнение, сказал:
— Давай изменим условия задачи — пусть будет тридцать восемь процентов. Рассказывай быстро, что ты придумала.
— Нужно, чтобы все эти машины не только разбрасывали эту гадкую пыль, но и собирали её.
— Как это сделать, говори быстрее!
— Впереди, ну, что там у них торчит такое, как это называется?
— Бампер, — помог я ей.
— Значит, бампер. Внутри него или под ним нужно приделать коробочку с дырочками в верхней её части, сзади тоже дырочки должны быть, чтобы воздух выходил. При движении этих машин потоки пыльного вредного воздуха будут попадать в передние дырочки, очищаться, и выходить из задних дырочек будет уже очищенный на двадцать процентов воздух.
— А где же твои сорок процентов?
— Сейчас эта пыль с дороги никак почти не убирается, а при таком способе её будет становиться всё меньше, так как она будет убираться каждый день и повсеместно. Я рассчитала — через месяц при помощи таких коробочек, если они будут установлены на всех машинах, количество грязной пыли уменьшится на сорок процентов. Далее процент загрязнения не уменьшается, так как влияют другие факторы.
— Какого размера коробочки, что в них должно находиться, сколько дырочек и на каком они расстоянии друг от друга?
— Владимир, может, ты хочешь, чтобы именно я их и прикрутила к каждой машине?
Впервые я увидел, что она обладает чувством юмора и захохотал, представив, как Анастасия прикручивает к машинам свои коробочки. Она тоже засмеялась, обрадовавшись моей веселости, закружилась на поляне.
Идея действительно была проста, а остальное — дело техники. Уже сам, без Анастасии, я представил, как это всё может быть: указы глав администраций, контроль ГАИ, смена фильтров на заправочных станциях, сдача старых, контрольные талоны и так далее.
Обычное решение, как с ремнями безопасности. Один росчерк пера, и во всех легковых машинах ремни. А тут один росчерк пера и воздух чище. И предприниматели за заказ на коробочки будут бороться, и заводам работа, а главное , в итоге воздух чище будет...
— Подожди, — обратился я снова к кружившейся, словно в танце, Анастасии, — в коробочках-то этих что должно находиться?
— В коробочках... в коробочках. Ты сам немножко подумай. Совсем просто это, — ответила она, не останавливаясь.
— А деньги с чего появятся у меня и у дачников, на семена чтоб хватало? — снова задал я вопрос.
Она остановилась.
— Ну как же с чего? Ты просил, чтобы идея была самой-самой рациональной — вот я и придумала такую, самую. По всему миру её будут использовать в больших городах и платить России за эту идею так, что на бесплатные семена хватит, и тебе будут платить. Только получать ты сможешь своё при определенных условиях.
Я тогда не обратил внимания на её слова насчет определенных условий, стал уточнять другое:
— Так, значит, патентовать надо? Кто же платить будет добровольно?
—Почему это не будут? Будут, я процент сейчас назначу. От произведённых этих коробочек — России два процента, тебе — 0, 01.
— Да что толку от твоего назначения. В чём-то ты сильна, а уж в бизнесе полный профан. Никто не будет платить добровольно. Даже по заключенным договорам не всегда платят. Если бы ты только знала, какое количество у нас неплатежей. Арбитражные суды перегружены. Знаешь, что такое арбитражный суд?
— Предполагаю. Но в этом случае будут исправно платить. Тот, кто откажется, — разорится. Процветать только честные будут.
— С чего это они разорятся, ты что ли рэкетом займёшься?
— Ну вот ещё, придумал... Надо же... Они сами, вернее обстоятельства так сложатся вокруг обманщиков, что они разорятся.
И тут меня осенила мысль — если учесть то, что Анастасия не может врать и, как она сама говорила, природные механизмы не позволяют ей ошибаться — значит, она, прежде чем сделать такие заявления, должна была обработать в мозгу небывалый объем информации, сделать колоссальные арифметические расчеты, при этом учесть массу каких-то психологических факторов людей, которые будут причастны к её проекту.
На нашем языке она не только решила труднейшую задачу по очистке воздуха, но и составила, проанализировала бизнес-план и всё это — примерно за полтора часа. Я решил уточнить некоторые детали и спросил её:
— Скажи, Анастасия, ты делала в уме какие-то расчёты, называя процент очищения воздуха, количество денег, которые должны поступать от производства твоих коробочек, установленных на машины, замену фильтров и так далее?
— Расчеты делались и подробнейшие, и не только с помощью мозга...
— Стоп! Молчи. Дай мне высказать свою мысль. Скажи-ка, ты могла бы посоревноваться с каким-нибудь самым совершенным компьютером, ну, скажем, японским или американским?
— Но мне это неинтересно, — ответила она и добавила, — это же примитивно и как-то унизительно. Соревноваться с компьютером — это всё равно что... ну, как тебе объяснить на примере понятном... Это всё равно что — соперничать с протезом руки или ноги, да и то не с полным протезом, а с частью его. У компьютера отсутствует главное. Это главное — чувства.
Я стал доказывать обратное, рассказав, как у нас люди, считающиеся очень умными, уважаемые в обществе, играют с компьютером в шахматы. Но когда ни этот, ни другие доводы её не убедили, стал просить это сделать для меня и для других людей в качестве доказательства возможностей человеческого мозга. Она согласилась, и тогда я уточнил:
— Так, значит, я могу официально заявить о твоей готовности посоревноваться в решении задач с японским суперкомпьютером?
