Бред много раз пытался найти другого бас-гитариста, но волею судьбы грубияну не находилось замены. К тому же другие члены группы считали его другом и звали в те места, где бывали вместе с Бредом.
— Здорово, братишка! — крикнул Джимми, выглядывая из-за барабанной установки. Он улыбался как мальчишка, держа бутылку пива в одной руке, а сигарету в другой.
Джима выпивка оставляла в рабочем состоянии и позволяла сносно играть. По характеру он был типичным книжным негодяем. Стопроцентное сходство бросалось в глаза, но женщины слепо безумствовали в его присутствии. Славного мачо любили многие, но ни одна стрела не смогла проникнуть в его сонное сердце.
Бред, будучи уверенным, что внешность не является главным критерием, задавался вопросом, что такого женщины находят в музыканте. Джимми обращал на себя внимание по-совиному отрешенными глазами. Его вороньи волосы неряшливо торчали на крутом черепе. Смуглая кожа обтягивала далекую от атлетичности фигуру беззаботного гуманиста.
Бреду импонировало наличие у Джимма диплома музыкальной академии. Вокалист с уважением относился к единственному профессионалу в составе группы. Интеллектуальные способности барабанщика иногда достигали пика, и тогда с ним было интересно поболтать. Но собеседника не покидало ощущение, что темы могут иссякнуть в любой момент. Мысли не отяжеляли его ветхий мозг, и иногда Бред завидовал легкости восприятия мира этим человеком. Джимми был апатично неразговорчив, что в глазах дам выглядело загадочным.
— Маугли не придет, он куда-то уехал, — сказал Джим.
— Давайте начинать.
Маугли освоил тромбон за границей у лучших мастеров. Несмотря на частые гастрольные разъезды, парень успевал играть на выступлениях Naked Manhattan. Ему было достаточно нескольких репетиций, чтобы поймать тему новой композиции. Своим прозвищем он был обязан Сэму, который ловко подловил сходство с героем Редьярда Киплинга. При взгляде на тело, состоящее из мышц и рельефных широких плеч, складывалось впечатление, что он всю жизнь прыгал с ветки на ветку. В булавочных щелках древесных глаз читалось животное бесстрашие.
Однажды Бред поинтересовался, почему Маугли играет в неизвестной группе, и в ответ получил тот же вопрос.
— Сегодня будем репетировать новую песню, — заявил Бред.
Он достал мятый листок с текстом песни и аккордами, восстановленными по памяти после утраты тетрадки. С легкостью накинул смирительный ремень акустической гитары на заждавшееся плечо. Начал петь. Каждый звук вызывал в нем наслаждение и желание жить. Он пел, закрыв глаза. Звук шел изнутри. Сознание фокусировалось на чистоте обнаженного голоса. Печаль и беспокойство сбрасывали свои цепи с беззащитного таланта. Дернув последний раз струну, Бред почувствовал себя освобожденным. Его поразило, в какой тишине слушали ребята его пение. Обычно они начинали перебивать где-то на половине композиции.
— Снова сопли распускаешь, Бредди, может, тебе дать салфетку подтереться? — прогоготал Сэм, но Бред на него уже не злился.
— Прекрати, Сэм! Это было великолепно! — раздался тонкий голос со стороны входной двери.
Пришла Мэди. Она продефилировала в центр комнаты, по пути развязывая песочного цвета шарф. Не переставая восхищаться услышанной песней, леди обняла и поцеловала по очереди Джима и Сэма. Бреду всегда было немного обидно, что на него ее ласки не распространялись. Скупая традиция сложилась с самого начала их знакомства и теперь выглядела вполне естественной.
Девушка уселась поодаль на свое любимое потертое бесформенное кресло и замолчала, чтобы не мешать. Джимми застучал барабанными палочками, Бред аристократично настроил аккорд за аккордом и запел ту же песню. Чуть погодя вступил Сэм. Ребята прерывались для обсуждения, снова и снова отрабатывая каждую ноту.
Через два часа песня с небольшими огрехами исполнялась целиком. Результатом все были довольны. Начало положено, канва есть, оставалось отладить механизм. Для разминки парни сыграли несколько вещей из своего репертуара и хиты известных групп. Потом выпили пива и засобирались в клуб «ББ», который посещали раз в неделю все музыканты города.
Трое энергичных парней и девушка сели в быстроходный черный Opel. По средам рулил Бред — только он мог выпить и вести машину: у врача в любом случае не отнимут права. Это было известно музыкантам, и они не преминули воспользоваться положением. Бреда действительно несколько раз останавливали в алкогольном опьянении, но, увидев медицинское удостоверение, отпускали. С легкой руки Гиппократа он стал водителем для вечеринок у ББ (Большого Бадро).
Джимми, как всегда, сел впереди, а Мэди и Сэм устроились на заднем сиденье. Это лишний раз доказывало, что барабанщик старается избегать влюбленной в него подружки. Девушка долго обхаживала Джима, пока не получила вместо горячей любви холодную кровать. Переспав с ней, ударник вел себя как обычно в таких ситуациях — никак. Эта история не нравилась больше всего Сэму, который всецело принадлежал робкой женщине. Бреду казалось, будь он сам на месте незадачливого ухажера, стараниями Сэма давно б оказался в могиле.
Влезать в чужие отношения не принято в неформальных кругах, но многих искренне удивляла безразличность барабанщика к обольстительной Мэдан. Ее тактичная красота путалась в длинных волосах, задумчиво трогала тонкие черты лица и откровенно синела в затуманенных иллюзиями глазах. Мечта романтически настроенного режиссера, она сохраняла дружелюбие и искренность среди запаленных пушек непробиваемого грубиянства. Бред считал, что девушка связалась с неподходящей компанией, хотя многие знакомые вокалиста, например Чарли, сказали бы то же самое о нем.
Бред обратил внимание, что Джим заботливо поглаживает лакированную переднюю панель. Больше трех лет назад они вместе сделали ее из красного дерева. Иногда кто-нибудь из них заглядывался на общее творение и вспоминал, сколько усилий было вложено в эксклюзивный труд. Материальные и физические затраты окупились одобрительными кивками немногочисленных посетителей дома на колесах. Заметив, что кто-то из старателей наблюдет за творением, другой мастер поднимал глаза к небу, и оба громко смеялись, изобличая самодовольство. Бред ни с кем не ощущал более схожих чувств, чем с Джимми в такие моменты.
Куски заснеженных обочин, где отсутствовала грязевая кашица, отражались в хрустящем свете фар. Черный автомобиль сливался с темной перчаткой ночи. Словно уличный кот, он двигался бесшумно, как шпион, был окутан тьмой и молниеносен в своих продуманных движениях. Свернув в очередной переулок, Opel наконец остановился. Водитель заглушил мотор, и все четверо вышли из машины.
Глухое место находилось среди гаражей. Понять, что рядом работает клуб живой музыки, можно было только по громоподобным отголоскам. Покрытая рыжей ржавчиной входная дверь пряталась от посторонних глаз, сливаясь с кирпичной стеной. Обстановка вокруг здания словно предупреждала, что случайных людей здесь не ждут.
Клуб принадлежал Бадро и официально назывался «ББ». Первую «Б» каждый трактовал по-своему. Отсюда у Бадро появилось множество прилагательных к имени — от довольно приличных, таких как Большой, Бодрый и других, до самых скверных.
Владелец открыл клуб для прослушивания талантливых людей и создания востребованных народом групп. Помещение вмещало звукозаписывающую студию и несколько репетиционных залов. Каждый музыкант мечтал понравиться Бадро. Профессиональный продюсер звериным чутьем обрекал проекты на грандиозный успех. В основном Бадро работал с андеграундными и рок-группами. Чтобы стать посетителем клуба, требовалось получить приглашение от Бадро или его протеже.
Бред вспомнил, как ему досталось приглашение на посещение заветных вечеринок. Яркий роман превратился в ежедневный укор со стороны девушки, доставшей купон. Постоянные склоки и бессмысленный шантаж остудили чувства Бреда. Несмотря на расставание, ребят пропускали в клуб привыкшие к ним охранники. Бывшая пассия демонстративно не здоровалась при встречах.
Прослушивание претендующей на престиж группы проходило раз в месяц. Через полгода Большой Босс объявлял, кто из шести участников будет с ним работать. Счастливчикам выписывался билет в жизнь. Продюсер расформировывал уже сложившуюся группу, отбирая лучших. Опытная команда придумывала имидж исполнителям и песням, формировала концертные графики и рекламу. Несколько месяцев Бадро кропотливо работал с новичками, получая в дальнейшем хороший процент от общего дохода группы.
Рутинным потоком участники клуба записывались на прослушивание. Бред внес в список свою группу и обнаружил, что стал пятидесятым желающим прикоснуться к признанию. Он с грустью подумал, что очередь дойдет до него почти через пять лет, если к тому времени ничего не изменится.
