М. слабо соображал что-либо в процессе бега. Легкие чуть не лопались, перед глазами начинало темнеть. Появилось чувство отстраненности – все будто происходило не с ним. Надо сказать что к своей участи он всегда относился с отстраненным любопытством, с редкостным фатализмом.
Мимо неслись гаражи, машины, люди, каждый шаг был тяжелее предыдущего. Виктор остро жалел об отсутствии ножа: был бы нож он бы рванул навстречу преследователям и прошел сквозь них. С заточенной отверткой против здоровенных мужиков шансов было мало; кроме того двое преследователей не стесняясь бежали с ножами сами.
«Мне-пиз-дец!!!»
Уже приближалась обшага, где проживал скинхед Сеня. Сеня и их удравший спутник уже стояли у входа туда, и смотрели как разворачивается погоня. Оставалось бежать метров пятьсот, когда М. встал, согнувшись вдвое и уперевшись в колени руками за припаркованной «Газелью». Виктор пробовал набрать цифры домофона, тыкая случайные комбинации – в надежде попасть в подъезд. В узком месте был вариант сдержать чурок отверткой, прикрывшись М. как щитом – драться тот был не состоянии. Набираемые цифры к домофону не подходили, а каждая секунда приближала преследователей.
- Щас будем опиздюливаться, - изрек М. между спазмами судорожного дыхания.
- Последний рывок бля!!! Соберись!!!
Из-за «Газели» они стартовали уже вопя на бегу от старания. Расстояние до азеров было метров пять, и этот забег оба участника запомнили навсегда. Шкура уже чувствовала острые ножи преследователей, а общага Сени была отделена примерно половиной двора.
И в этот момент из-за угла дома выехала милицейская машина ГНР. Тогда Виктор мог бы поклясться, что не видел зрелища прекраснее – даже явление восьмикрылого Серафима или лично Адольфа Гитлера не принесло бы ему такой радости, какую ему принесло созерцание машины родной милиции. Патрульный автомобиль был прекрасен и лучезарен, окружен нимбом и от исходящей от него благодати хотелось пасть ниц. Если бы например у него бы оказалась открыта задняя дверь отделения для задержанных, Виктор и М. бы с радостью туда нырнули сами, и еще бы дверь закрыли за собой. ГНРка затормозила, стала сдавать задом… и остановилась точно между нашими героями и составом азеров. Через считанные секунды М. и Виктор скрылись в общаге Сени. Милиция приняла азеров.
***
Спустя десять минут четверо участников гениальной акции стояли в комнате с заброшенной мебелью около общажного чердака. Виктор настоял на том, чтобы все сидели тихо там максимально укрывшись – имелись основания полагать, что их искать тоже будут. На М. было страшно смотреть: лицо его было цвета спелой сливы, а дыхание восстановить он не мог очень долго. Виктор уже начал задумываться о медике, когда понял что М. выживет: сигналом выздоровления стало то, что М., еще не восстановив дар речи, со всей дури дал Сене по морде. Сразу после Сени та же процедура ждала их четвертого спутника. Виктор раза четыре останавливал экзекуцию, чтобы не шуметь, но М. упорствовал, настаивая на каре. Еще через полчаса Виктор и М. на ледяном чердаке пили холодное пиво, которое где-то замутил Сеня взамен утерянного при позорном бегстве. Ни жары, ни холода Виктор не чувствовал…
В общаге их так и не нашли. Когда стемнело, по одному все благополучно добрались до дома. Азера пропали с того адреса буквально через два дня, сразу после того, как в их дворе был пропален микроавтобус с черной полосой вдоль борта – избитый не выжил. Скинхед Сеня по этому случаю присвоил себе белые шнурки, за участие в расправе над врагом. Носил он их ровно до того момента, пока не попался лично М. за рассказом об обстоятельствах их получения. Участью Сени стали ужаснейшие пиздюли, после которых он скинхедом быть перестал совсем.
Виктор после этого момента потерял любое подобие страха. Опасность стала восприниматься безразлично-холодно, через призму осторожности и злобы. Все, что было после, было другим – для себя он уже погиб там, во дворе неподалеку от «Газели», прочувствовав и осознав собственную смерть. И сделал этот выбор осознанно – начиная от вписки за М. и заканчивая тем, что не уподобился скинхеду Сене и их приятелю. Каждый последующий день его жизни для него был взятым у смерти в долг.
Я знал его достаточно хорошо, и охарактеризовал бы Виктора как человека крайне эгоистичного и аморального, способного плюнуть на кого угодно и что угодно если это нужно ему лично. Никаких базовых ценностей, кроме собственных желаний, для него не существовало и не существует Как и почему произошло то что тогда было я не понимаю, и не уверен что это понимал сам Виктор.
Знавшие обоих героев люди поражались – что у Виктора и М. могло найтись общего? Я сам удивлялся, поскольку они принадлежали к разным мирам. М. – реальный пацан до мозга костей, воспитанный в традиции уличных понятий, дебошир и алкаш. Виктор – сноб и настоящий интеллигент, с тонким художественным вкусом и довольно развитым чувством прекрасного. Мне было просто общаться с обоими: с М. было множество общих тем в спорте, с Виктором – темы, с насилием не связанные в принципе. Как они находили общий язык странно и удивительно – эта история многое объясняет, но далеко не все. Для меня эти двое, как и еще некоторые уникальные герои нашей саги, всегда были живейшей иллюстрацией на тему того, насколько разных людей объединяло Движение. Мотивы и мысли его участников порой кажутся мне куда более интересными, чем хроники пробитых черепов и сломанных костей. Краски этого полотна изобиловали и страхом, и жестокостью, и героизмом, и порой возвышенными поступками, а равно подлостью и грязью. Живость героев этой эпохи и того, что тогда было, и заставляет память возвращаться к этим событиям.
Что до того самого предела, о котором речь… большинство просто не знает о его существовании. Сам я начал понимать это лишь после того, как преодолел свой собственный. Как начал понимать и написанное у Ницше – известную притчу о канатоходце.
Тем увлекательнее все эти довольно сложные и мрачные вещи наблюдать в явлениях, весьма далеких от проблем философии и познания мира.
Когда с некоторых событий проходят года, то многое кажется странным и невероятным: с дистанции то, что было когда-то, будто теряет очертания повседневности, оставляя в памяти лишь наиболее яркое и запоминающееся. Но порой встречается и другое – вещи повседневные словно случаются в иной реальности, и где-то подобно двери в сказку рядом с обыденным существует война, опасность, смерть, адреналин, вкус победы и сильнейшие эмоции того предела, о котором говорил ранее. Самое интересное здесь то, как в принципе появляются подобные вещи. Происхождение банд и то, как туда попадали совершенно обычные люди являются одной из наиболее любопытных загадок человеческой породы.
Как правило начало всех историй было одинаковым. Кто-то где-то или слышал о легендарных подвигах, или же напрямую знал кого-то из представителей Движения. Абсолютное большинство неофитов не вступали в банду, а приобщались к молодежной субкультуре, что в принципе часто бывает с подростками. Бритая голова, пара кассет со специфической музыкой, подвернутые штаны – и вот уже сыночек ведет маму на рынок, покупать куртку на резинках, а порой и переливающиеся разными цветами тяжелые ботинки. Этот этап характерен большим вниманием ко внешнему виду: нашивки, ботинки, шнурочки и атрибутика. По сути такой скинхед ничем не отличается от сверстников рэперов и металлистов кроме шмотья и внешности. С горящими глазами подросток ищет себе подобных, и очень часто находит. Выглядели они всегда одинаково: смешные большие ботинки, мешковато висящий на хилом тельце бомбер не по размеру или «гром» в холодное время года, отсвечивающая синевой лысина и куча всевозможного палева.
При большой удаче такие попадают в окружение нормальной бригады с определенным опытом, и рядом с ним неофит резко умнеет. Бригада А. например воспитала несколько составов дублей и молодежек, многие из которых пошли достаточно далеко. Спустя пару первых акций происходит четкое понимание: или человек пропадает оттуда, или начинает свою карьеру уже собственно в движе, а не в субкультуре. При соблюдении принципа разделения составов хотя бы по возрасту, ну и на основу и окружение существование пятнадцатилетнего ребенка среди опытных скинов сравнительно безопасно, поскольку никто там ему особо не доверяет, на него не рассчитывает, а пример он берет с тех кто хотя бы выжили и не сели. Чем занимается молодежь? В первую очередь это селекционная работа в виде драк с себе подобными, также известными как «зарницы». Опыт этой культурно-массовой работы очень многих загнал в нормальные залы, так как личностный рост невозможен без успеха в драках. Главным полем боя для таких были мутки на себе подобных субкультурных детей: драки с неформалами, рэперами и прочими. Это не были акции в нормальном понимании – это была по сути начальная школа прямого действия. После того, как будут отсечены трусы, следуют проверки молодых составов на простых акциях, у тех же гук-общаг. А. всегда внимательно следил за селекцией: даже окружение окружения его бригады должно было что-то уметь. При передаче бесценного опыта в столь юном возрасте у воспитуемых формируется определенный склад ума и характера, сильно повышающих пассионарность и шансы на выживание. Забавно наблюдать, как человек изменяется внешне: бывало, что за каких-то полгода от взгляда вчерашнего школьника, много повидавшего, плохо делалось ветеранам военных конфликтов. Дух вольницы и адреналин, помноженный на юношеский максимализм и отсутствие чувства меры очень сильно изменяли людей. Так как представители среды продолжали существовать в молодежном социуме, то естественно такие на голову превосходили сверстников в личностном росте. Таким давали девочки, их не то что не смели обижать, а наоборот щемились в ужасе самые наглые хулиганы. Готовность подраться за статус в коллективе и конкретный опыт реальных убийств – вещи очень разные, и для многих движ стал средством занятия высокого положения в разных иерархиях за его пределами. При успешной карьере в скором времени молодежь быстро взрослеет, субкультурность уходит сначала из внешнего облика, а потом и покидает голову. Место нашивок и шнурков занимают специфические бренды, а порой в отсутствие денег на компасы и венки бойцы просто не выделяются особыми приметами из толпы. Было очень смешно наблюдать, как в такой ситуации милиция уже во второй половине прошлого десятилетия с упорством, достойным лучшего применения, выискивала среди задержанных людей с белыми шнурками и лысинами. По этой же причине многие уверены, что с представителями движа не встречались никогда – человек не в теме просто не вычислит в толпе специфические черты. Дорогие бренды и пафосные детали гардероба в России стали признаком не только околофутбола, но и большого количества именно правой публики, которая с футбольной тематикой не была связана вообще. Так из подростка в смешных ботинках порой вырастал мрачный и агрессивный тип, дорого одетый, умеющий драться, с атрофированным чувством страха и вызывающий достаточно сильный страх у остальных. Пройдут годы, и у лучших представителей будет все: девочки, деньги, хорошие машины; а пока было лишь то, что от среднего представителя мужского пола на посторонний взгляд, особенно женский, наши герои отличались в заметно лучшую сторону. Если конечно не брать во внимание содеянное…
