— Благодарю, — облегченно вздохнула Тень и последовала за первой.
— Тень Лжи, — подлетела следующая. — Первый курс, Виталий Сергеевич. Помнишь?
— Помню, сказала я. — Вот это серьезно. Это правда непонятно: зачем врать? Неужели нельзя прямо в глаза сказать? А то «разведусь», «люблю», «женюсь»… И все вранье! Сказал бы — я бы поняла.
— И что бы ты сделала? — спросила Тень.
— Не стала бы вступать в такие отношения, — объяснила я.
— Вот именно! Потому он и врал. Чтобы ты вступила. Он ведь тебя правда любил. Но и жену любил. И ему хотелось сохранить и одни, и другие отношения, понимаешь?
— Но так нечестно! — возопила я.
— Ну так из-за одного нечестного мужчины ты теперь всю жизнь будешь меня на всех примерять? — спросила Тень. — А ведь так и делаешь. Примеряешь!
— Знаешь что! — обозлилась я. — А не пойти бы тебе вместе с твоим Виталием Сергеевичем???
— Ухожу, уже ухожу! — обрадовалась Тень. — Ой, какой хороший пендель ты мне сейчас дала! Высокоэнергетический!
С остальными Тенями я разделалась уже легко. Через какое-то время Мост совершенно очистился, и я тихонько позвала:
— Эй, Инстинкт! Ты чего там притих?
— Сплю, — буркнул Инстинкт. — Знаешь, когда Инстинкты засыпают? Когда голова работает!
— А что, по-твоему, только безбашенные находят свою любовь? — поинтересовалась я, двигаясь вперед.
— Да почти что! — с вызовом ответил Инстинкт, пристраиваясь у меня на плече. — От Любви становятся пьяными, от Любви крышу срывает, наступает Любовное Безумие, теряют голову, и все такое прочее.
— Знаешь, сколько раз я теряла голову? И впадала в любовное безумие? И что хорошего из этого вышло? Сплошное срывание крыши, с последующей лихорадочной починкой! — разозлилась я.
— Не-е-е, это ты только сейчас так говоришь! — опроверг Инстинкт. — У тебя Разум все здоровые порывы глушит! Сразу начинает прикидывать, как бы чего не вышло, да правильно ли ты поступаешь, да что из этого получится. Причем результат рисует крайне неблагоприятный. Не так, что ли? Это уже не безумие, а горе от ума!
— Ну и что же теперь, бросаться на всех в порыве безумия? — язвительно спросила я.
— Дура, — с чувством превосходства сказал Инстинкт. — Меня слушай! Я не подведу. И еще — у тебя есть Интуиция. Она всегда точно знает, что, куда и с кем. Но у тебя она в плену, под гнетом разума. Поэтому ты выбираешь не тех, кого хочется, а тех, кто рекомендуется опытом. По велению, так сказать, Разума.
— Нудный ты, — в сердцах бросила я.
— Это я-то нудный? — удивился Инстинкт. — Да ты меня совсем не знаешь! Я игривый! Я природный! Я естественный! Ты лучше со мной дружи. А ты все подавляешь да подавляешь.
— Ладно, буду дружить, — пообещала я. — Попробую, по крайней мере. Ой, что это?!
Откуда ни возьмись появилась огромная пчела. Или шмель — я не разбираюсь. А может, и вовсе оса. Она громко жужжала и явно собиралась вонзить в меня внушительных размеров жало. Наученная горьким опытом, я не стала ждать.
— Эй, подруга, ты кто, откуда и зачем?
— Я — Ревность, — басовито прожужжала Пчела. — Сейчас я ужалю тебя в самое сердце.
— Не надо, — быстро отозвалась я. — Зачем мне уколы ревности? Не нужны они мне. Говори, как тебя отпустить!
— А никак! — радостно сообщила Ревность-Пчела. — Я, как муха на мед, а точнее, как пчела на варенье, лечу туда, где имеется уязвленное самолюбие.
— А у меня, что ли, имеется? — обеспокоилась я.
— А как же! — Зловредная Пчела примеривалась, как бы поудобнее меня цапнуть.
— Ну подожди же! — взмолилась я. — Ну укусишь ты меня, и что? Говорят, пчелы после этого умирают. Давай лучше подумаем, как нам быть, чтобы и ты летала, и я по жизни спокойно шла. Угу?
— Лечи самолюбие, — посоветовала Пчела. — Наполняйся позитивным отношением к себе. Когда ты себя обожаешь, никаких уязвленностей не наблюдается.
— А как наполняться? — тут же спросила я.
— Почаще делай для себя что-нибудь хорошее. Твори добрые дела, чтобы было, за что себя уважать. Когда себя уважаешь — и других уважаешь. Когда себе даешь право на ошибку — и другим даешь. Когда ты наполнена светом — и вокруг тебя свет.
— Поняла. Исправлюсь. Не будешь кусать? — поспешила ответить я.
— Ну, погожу пока, — не стала настаивать Пчела. — Но я тут рядом, имей в виду.
— Учту, учту, — пробормотала я, продвигаясь вперед, пока еще кто-нибудь не появился. И тут же как накликала: впереди материализовалось нечто белое, полупрозрачное, колышущееся.
— Привидение! — охнула я.
— Я Призрак Несбывшейся Любви, — грустно сообщило привидение. — Ну, здравствуй, повелительница!
— Приплыли. Я — Повелительница Призраков, — хохотнула я. — И что мне теперь с тобой делать?
— Повелевай, госпожа! — взвыл Призрак, падая на колени. — Гони меня, гноби меня, поноси меня — я никуда не уйду! Я буду припадать к твоим стопам, лобзать край твоей одежды…
— Вот только не надо лобзать мои джинсы, — отпрянула я. Мост угрожающе закачался. — Ты это… встань! Ты чего? Стыдно даже. Какой-то ты униженный. Мазохист, что ли?
— Ругай меня последними словами, презирай меня, топчи меня… — снова завел свою бодягу Призрак.
— А ну помолчи! Ты мне сосредоточиться мешаешь, — приказала я. Призрак послушно замер на полуслове. Ага! Кажется, я нащупала его слабое место.
— А ну рассказывай, для чего ты здесь объявился?
— Для отражения, — с готовностью доложил Призрак Несбывшейся Любви.
— Кого отражать будем? — бодро спросила я. — Гуннов, варваров, псов-рыцарей, Золотую Орду? Ну?
— Тебя, госпожа, — смиренно отвечал Призрак, склонив голову.
— В смысле? — оторопела я.
— Я — всего лишь твое отражение, — пояснил Призрак. — Жертва, которую ты готова принести ради того, чтобы тебя любили.
— Что-о-о??? — Я так отпрыгнула, что чуть не свалилась с моста. — Да ты что себе позволяешь? Да я тебя!
— О-о-о, накажи меня, отвернись от меня, порази меня! — в экстазе завопил Призрак. — И тогда я смогу упиваться жалостью к себе, и обвинять себя, и дергать себя за самые тонкие струнки души, и лелеять воспоминания о Несбывшейся Любви до скончания веков!
— Да я тебя! Да ты мне! — задохнулась от праведного гнева я. Это было уже слишком!
— А ведь не зря тебя так зацепило, есть у вас что-то общее, — флегматично заметил Инстинкт.
— И ты туда же? — грозно спросила я. — Я не такая!
— Такая-такая, — мстительно сказал Инстинкт. — Рыдания, страдания, ненависть к себе. Было?
— Было. Но редко и давно, — решительно сказала я. — А отныне — никогда. Не хочу. Противно.
— Возлюби меня, и я исчезну, — заискивающе предложил Призрак.
— Еще чего! — удивилась я. — С чего бы мне тебя любить?
— Но ведь я — это ты, — объяснил Призрак. — Твоя жертвенная часть. Твое слабое место! Но ведь твое же…
— Слушай, я вообще-то не хочу тебе ничего плохого. То есть себе, — начала говорить я. — На самом деле я просто хочу, чтобы ты как-то видоизменился. То есть я. Я хочу, чтобы мы стали сильными. И уравновешенными. И перестали себя жалеть. Это ведь можно устроить, да?
— Ну так устрой! — взмолился Призрак.
— Я тебе обещаю. Только пойму, в чем сила, — и сразу устрою. Ты же подождешь?
— Я подожду, — согласился Призрак. — Я готов ждать до скончания времен, распластавшись у твоих ног…
— Стоп! Не начинай, — приказала я, и Призрак послушно замер. — Мне нужно время. И я его себе даю. Понятно? Все, свободен.
— А сила, между прочим, в Любви, запомни это, — кинул мне напоследок Призрак, возносясь вверх.
— Уж это точно, — подтвердил Инстинкт. — Ну, двинулись?
— Ох, и длинный этот Мост Любви, — пожаловалась я, возобновляя движение.
— Длиною в жизнь, — порадовал меня Инстинкт.
И тут я увидела впереди свет. Даже не свет — сияние. Оно все усиливалось и усиливалось, даже жарко становилось.
— Инстинкт, что это? — спросила я, почувствовав какую-то смутную тревогу. Наверное, Интуиция проснулась.
— Это Опаляющая Любовь! — крикнул Инстинкт. — Бежим скорее!
— Куда? Оно же там?
— Навстречу Страху! И сквозь него!
Я не стала задавать лишних вопросов — я уже научилась доверять Инстинкту. Я просто рванула вперед, насколько это было можно на этом зыбком и ненадежном мосту. Впереди был уже просто огонь, и мне очень хотелось повернуть назад, но Инстинкт закричал:
— Не поворачивайся! Погибнем! Только вперед!
Я с размаху влетела в огонь. Опаляющая Любовь ревела, как пламя в топке мартеновской печи. Или доменной. В пламени мелькали какие-то смутные видения кинжалов, утопленниц, удавленниц, рыдающих дев, разрушенных башен, чудовищ, монахинь и прочих «опаленных любовью». Смотреть было некогда — я слышала, как трещит дерево и что-то лопается, — наверное, канаты. Мост болтало из стороны в сторону, а я рвалась вперед, сквозь огонь, и думала об одном: если я спасусь, я буду любить! Несмотря ни на что! Безбашенно и неразумно, следуя Инстинкту и доверяя Интуиции! Забыв все прошлые неудачи, простив всех, кто принес мне боль! Отпустив все тени и призраки прошлого! Потому что, если и есть на свете что-то стоящее — это Любовь! И в ней — моя сила!
