В девятнадцать часов он подошел к собору.
Осенний вечер был прекрасен и тих. Ни ветерка, ни звука. Лишь на старом кладбище, примыкавшем к собору, лениво и неуверенно чирикали редкие птички. Пахло еще теплым камнем, корой, опавшей листвой и чем-то особым, неуловимым, чем пахнет всегда на кладбищах — вечностью и печалью.
Белые массивные стены небольшой церкви, пышно именовавшейся собором, возвышались над могилами. В этот час здесь было безлюдно.
Ар долго прохаживался возле могил.
Эти бесконечные кресты, каменные плиты и обелиски, скульптуры, холмики, укрытые цветами, эти скорбные лики мадонн и распятия всегда наводили на него грусть. Сколько людей прошло по земле весело, бодро, танцуя и распевая, целуясь и смеясь... И все закончили здесь свой путь. И все, что смеются и танцуют сейчас,. и он в том числе, тоже закончат его здесь...
Во тьму тысячелетий уходит та дорога длиной в миллионы километров, по которой идут люди. Она во мраке. На мгновенье человек оказывается на свету, где все ярко, прекрасно и оживленно. На то мгновенье, что длится его жизнь. И снова он уходит во мрак, словно ступив на бесконечную ленту вечного транспортера, уносящего в небытие.
Миллионы лет человечества, секунды жизни человека. Один миллиметр на тысячекилометровом пути людей...
Ар неторопливо приблизился к старинному склепу из потемневшего гранита. В склеп вел узкий проход, перегороженный ржавой решеткой.
Он постоял перед склепом, незаметно оглядываясь. Затем, быстро пригнувшись, открыл решетку и нырнул внутрь. Посветив фонариком, достал из-под кучи гнилых листьев прорезиненный футляр, вынул большой револьвер, засунул за пояс, застегнул поплотнее плащ. Выглянул, осмотрелся, одним прыжком выскочил на дорожку.
И снова неторопливо побрел меж могил.
Гудрун ждала его в незнакомом «фиате», нетерпеливо поглядывая на часы. Ее длинные волосы были забраны под шапочку, плотно облегавшую голову. Темный плащ застегнут под самое горло, руки в перчатках лежат на руле.
На заднем сиденье неподвижно застыла Зебра. И она была в шапочке, черном плаще, черных перчатках. В полумраке машины лишь поблескивали глаза обеих.
Подождав, пока Ар закроет дверцу, Гудрун молча тронула машину с места.
Так и ехали они, ни слова не говоря, через весь город, по его оживленным в центре улицам, по пригородным аллеям, пока не выехали на широкую короткую дорогу, ведущую в «профессорский городок». Так называли небольшой жилой квартал, где находились укрытые зеленью виллы многих преподавателей университета.
Асфальтовая дорога петляла среди красивых домиков под красной черепицей, увитых плющом, окруженных густыми садами. На зеленых лужайках застыли румяные глиняные гномы в красных колпаках, валялись брошенные малышами игрушки, стояла плетеные стулья и качалки.
Тихо шелестела листва, журчали невидимые фонтаны, откуда-то доносилась фортепьянная музыка, негромкий смех.
Хотя солнце зашло, было еще совсем светло, закатные лучи окрасили все вокруг в золотисто-розовые тона.
Гудрун вела машину уверенно и неторопливо. Она, наверное, хорошо знала и этот район, и место, куда они ехали.
Наконец машина свернула к красивому одноэтажному домику, который виднелся из-за молодых березок, рябин, кустов жимолости и сирени.
Ворот не было — к дому прямо от шоссе вела плотно утрамбованная красным гравием дорога.
Гудрун резко свернула на дорогу и, чуть ускорив движение, за несколько секунд подкатила к дубовой двери, над которой висел железный фигурный фонарь.
Все трое быстро натянули маски, выхватили револьверы и бросились вперед. С улицы их не могли видеть. Мотор «фиата» продолжал тихо урчать.
Дверь не была заперта. В этом райском саду, где одуряюще благоухали цветы, где золотистый вечерний свет волшебно окрашивал белые стволы берез и превращал в драгоценные камни карминные гроздья рябин, где все дышало покоем, — к чему и от кого было запираться?
Что плохого могло случиться в этом тихом уютном доме, в котором жили мирные старые люди, никому не сделавшие зла за всю свою долгую жизнь?
...Трое налетчиков ворвались в холл — чистый, светлый холл, где сверкали медью декоративные блюда над камином, метались в огромном аквариуме юркие золотые рыбки, где пахло какой-то вкусной снедью и чисто натертым паркетом. На шум выбежали в холл удивленные хозяева: профессор Дрон в старомодном бархатном халате и домашних туфлях на босу ногу, его жена, благообразная седая полная женщина в белом фартуке, с руками, белыми от муки, и ее сестра, всю жизнь прожившая в этой семье.
Ошеломленные, они остановились на пороге.
Первым пришел в себя профессор. Он бросился к стоявшему на камине телефону. Смешной, бесполезный жест...
Гудрун выставила вперед зажатый в обеих руках револьвер и трижды нажала на спуск. Казалось, звук не очень громкий — глушитель сделал свое дело. И все же этот звук словно взорвал царившую в этом мирном доме тишину.
Несколько секунд старые женщины стояли неподвижно, потом в едином порыве бросились к распростертому телу.
Гудрун, а за ней и Зебра торопливо выбежали на улицу и вскочили в машину.
Ар продолжал стоять. Он был потрясен. Нет, не убийством. Он знал, для чего ехал. Он не ожидал, что жертвой окажется профессор Дрон. Дрон! Некогда и его кумир, человек, которого он привык безгранично уважать, больше того, перед которым преклонялся. Нет, это сон! Это наваждение!
Но вот оно, тело Дрона, здесь, на полу, у его ног. Руки раскинуты, полы бархатного халата распахнуты, отлетели к стене старомодные очки с железными дужками, огромное кровавое пятно невероятно медленно расплывается по паркету.
И еще он запомнил взгляд жены профессора, отчаянный старческий взгляд, полный тоски, изумления, укоризны...
Раздался нетерпеливый автомобильный сигнал. Ар пришел в себя, одним прыжком очутился снаружи, вскочил в уже двинувшуюся машину. Гудрун быстро вывела «фиат» на дорогу и, развернувшись, на максимально дозволенной скорости помчалась в город.
Налетчики сняли маски, спрятали оружие. В безлюдном тихом переулке бросили машину и несколькими проходными дворами вышли на тенистую площадь с фонтаном, где возле небольшого кафе терпеливо дремал «фиат» Гудрун. Сели в машину, проехали два десятка улиц и оказались возле собора. Там и расстались уже почти в сумерках. Молча, без единого слова.
Ар зашел на кладбище, спрятал в склепе так и не понадобившийся револьвер. Вышел через другие ворота и, дождавшись автобуса, поехал домой. Вот так это произошло...
Убийство профессора Дрона вызвало бурю.
Десятки тысяч людей вышли на демонстрации. Профессора университета, учителя многих школ объявили однодневную забастовку. Газеты помещали возмущенные статьи.
На следующий день после убийства в редакции нескольких газет позвонили неизвестные лица и сообщили, что ответственность за этот акт берет на себя «Армия справедливости», а сам акт — это справедливое возмездие в отношении человека, предавшего подлинные интересы родины, прислужника коммунизма.
Из столицы прибыл на помощь местным полицейским комиссар Лукас, высокий, неторопливый пожилой человек, обладавший большим опытом и проницательностью.
И осторожностью тоже.
Хотя жена профессора Дрона и ее сестра еще долго находились в шоковом состоянии, они все же сумели кое-как описать преступников. Но что давало такое описание? Две почти одинаково одетые молодые женщины и один высокий широкоплечий мужчина, блондин. Все в доверху застегнутых темных плащах, в масках, с огромными револьверами.
Пули исследовали, легко определили, что стреляли из американского крупнокалиберного револьвера военного образца. Удалось даже установить, что оружие было из той партии, которая год назад таинственно исчезла как раз с соседней американской военной базы.
Это, кстати, тоже была любопытная история.
Как-то из ворот базы выехали два огромных крытых брезентом грузовика с оружием. Их пункт назначения был строго засекречен. Этот пункт — другая военная база — стал известен лишь после того, как оттуда позвонили и поинтересовались, когда же привезут груз.
Началась паника. Заработали телефоны. «Джипы» с военными полицейскими помчались по маршруту следования грузовиков. Пошли опросы и допросы.
Оказалось, что охрана, четверо мотоциклистов, довела грузовики до заранее указанной заправочной станции, расположенной у государственной автострады приблизительно на середине пути, и, не дожидаясь сменщиков — мотоциклистов, которые должны были прибыть с базы назначения, — повернула обратно. Сменщики приехали минут через пятнадцать и узнали, что, заправившись, грузовики поехали дальше, а сопровождали их или нет, никто не заметил. Удивившись такому нарушению правил охраны, а также тому, что грузовики не попались им навстречу, сменщики покатили домой.
