Надеюсь, что смогу стать свидетелем этого, так как считаю, что хоть все движется медленно, но не безнадежно, и мне кажется, что года через три, четыре или пять мы с вами станем свидетелями более серьезных перемен в Советском Союзе. Мне кажется, что если стороны не будут чинить друг другу препятствий на пути этого развития, препятствий ненужных, чуждых национальным интересам как Америки, так и России, то отношения между нашими странами будут постепенно улучшаться».
Если же такие ненужные препятствия (как, например, поправка Джексона) будут созданы, «провал этого курса повлечет за собой появление более жестких политиков» при смене советского руководства.
В своем письменном заявлении, представленном сенатской комиссии, Жорес Александрович еще более откровенен:
«Ограничения демократии, существующие в Советском Союзе, случаи репрессий и преследований диссидентов, сверхподозрительность цензуры и прочие печальные факты не являются сами по себе непременным свойством социализма как системы — это пережитки прошлого, результат инерции. Патологический страх коммунистической агрессии, порой столь ощутимый в Соединенных Штатах, также является результатом инерции эпохи „холодной войны“, когда даже в Америке многие демократические принципы были попраны. (…) Инерция прошлого, в особенности инерция страха перед более тесным сотрудничеством этих двух стран, в будущем ослабеет. Мы не можем в данной связи пренебречь мнением, часто высказываемым критиками естественного развития нормальных торговых отношений между Советским Союзом и Соединенными Штатами Они считают, что СССР в результате подобного развития отношений получит большое преимущество и это позволит ему в дальнейшем усилить свой военный потенциал, а в конечном счете приведет к усилению вышедшего из-под контроля военного противника. В частности, эту мысль высказал Андрей Сахаров в своем интервью западным корреспондентам 21 августа 1973 года.
Идея слишком умозрительна. (…) можно ли назвать нынешнюю политику Запада в отношении Советского Союза „новым Мюнхеном“? Мне кажется, что такое мнение ошибочно.
Безотносительно к Советскому Союзу можно привести множество примеров из истории, демонстрирующих, что в условиях, когда тоталитарное общество сталкивается с экономическими проблемами, „которые самостоятельно разрешить неспособно“, подобная ситуация приводит к милитаризации общества и затем к военным конфликтам. Государство, которое способно разрешить свои экономические и прочие внутренние проблемы, не может быть агрессором.
Подобное глобальное сотрудничество между двумя системами сводит возможность военного конфликта между ними к минимуму; к тому же основной целью советской политики является, безусловно, некое равновесие сил, а не мировое господство».
Казалось бы, куда уж яснее? Но сенатору Фулбрайту и этого мало:
«Председатель: Позвольте мне несколько уточнить. Вам представляется, что в целом улучшение отношений между Советским Союзом и нашей страной постепенно приведет к демократизации, как, мне кажется, вы сказали, в рядах коммунистической партии? При том, что нет никакой оппозиции, партия претерпит некие внутренние изменения, которые повлекут за собой менее репрессивную внутреннюю политику, я вас правильно понял?
Д-р Медведев: Да, на мой взгляд, если провалится политика детанта, это может вызвать более негативные явления в политике правящей верхушки КПСС. (…) и поэтому я думаю, что улучшение отношений между Советским Союзом и Америкой послужит поддержкой прежде всего либеральных слоев партии. (…)
Председатель: Вы сказали: в рядах партии и даже в самых верхних эшелонах этой организации, — неужели партия настолько разнородна? Разве между ними нет единства? Разве советское правительство не представляет собой единого монолита?
Д-р Медведев: Да, именно так, правительство не является монолитным! (…) Среди членов политбюро есть люди умеренных взглядов, можно сказать, настроенные проамерикански, стоящие за разрядку, а есть и более жесткие, которые все еще считают, что Советскому Союзу необходим железный вождь и монолитно спаянная партия…
Председатель: Вы хотите убедить меня, что советское правительство не заинтересовано в экспорте революции в другие страны, что это государство не настроено революционно? Им нужна стабильность в других государствах, я правильно понял?
Д-р Медведев: Да, я считаю, что им нужна стабильность в других государствах. (..)
Председатель: По-моему, не так давно Эрих Фромм говорил, что Советский Союз — государство реакционное, консервативное. Как вы считаете, насколько его оценка соответствует действительности?
Д-р Медведев: То, что Советский Союз — реакционное государство?
Председатель: Реакционное, консервативное, так он его, по-моему, охарактеризовал. (…) Фромм имел в виду их международную политику Иными словами, его точка зрения не совпадает с тем, что вы говорите По-вашему, они не стремятся расшатать международную обстановку Они предпочитают иметь дело с дружественными государствами и стабильными правительствами. Они не пытаются разжечь революцию в других странах.
Д-р Медведев: Да, мне все представляется именно так! Советский Союз, по-моему, предпочитает стабильные правительства, но именно стабильные правительства демократической ориентации, такие, как, скажем, в Великобритании или Америке. Не ту стабильность, которая имеет место в Испании или.
Председатель: В Португалии?
Д-р Медведев: Ну да, или в Уганде, или в какой-либо другой стране, управляемой диктатором (…)
Председатель: Проблема эмиграции стала такой злободневной в нашей стране, а вы так красноречиво описали последствия нашего преувеличенного внимания к этой проблеме Если я правильно понял, вы утверждаете, что не так важна сама проблема эмиграции, как полная свобода выезжать из страны и особенно возвращаться в нее Именно ото вы считаете наиболее существенным Из этого я могу заключить, что последнее событие в Конгрессе может сказаться негативно на политике советского правительства, что поправка Джексона возымела провокационное действие и Советы решат, будто этот шаг произведен не в русле улучшения отношений, и он даже не будет содействовать большей свободе эмиграции.
Я правильно вас понял?
Д-р Медведев: Да, вы поняли правильно (…)
Председатель: Вы считаете, что именно статус наибольшего благоприятствования так важен для русских? Он важен для них применительно к торговле или это просто вопрос престижа?
Д-р Медведев: Мне кажется, это вопрос престижа, и не только для советского правительства, но также и для страны, для советского официального мнения об американском правительстве (…) Если эта поправка будет принята, она будет расценена не только как экономическая санкция, но как победа консервативных и реакционных сил в американской политике в отношении к СССР По-моему, это может означать определенный прецедент и явится свидетельством того, что сложившиеся между двумя государствами отношения испорчены всерьез и надолго (…)
Председатель: Вернемся к вопросу, который мы до этого обсуждали вы считаете, что разрядка, как мы ее понимаем, — нормализация отношений между нашей страной и Россией — не приведет к усилению там репрессий, как полагают некоторые, те, кто выступает против движения к процессу разрядки Как я понял, вы считаете, что нормализация отношений может привести к расширению свобод в Советском Союзе, например, к более свободному положению с выездом Я правильно еж понял?
Д-р Медведев: Да, вы поняли правильно, это способствовало бы большему положительному влиянию с этой стороны, и тогда Американская академия и прочие организации возымели бы там большее влияние, чем сейчас, когда они протестуют против некоторых репрессий, направленные против интеллигенции в Советском Союзе На мой взгляд, улучшение отношений между Советским Союзом и Америкой уменьшило бы репрессии в Советском Союзе, в то время как ухудшение может привести к тому, что СССР станет более закрытым государством, где средства внутренней политики станут носить скорее репрессивный характер, не говоря уже о вероятности усиления власти за счет более консервативных сил»
Теперь, зная последующие события, смешно читать эти показания — они не более, чем курьез. Однако тогда, в разгар борьбы, было не до смеха ведь это говорят не Арбатов с Примаковым, а известный «ученый-диссидент», не забывающий время от времени упомянуть о своей дружбе и с Сахаровым, и с Солженицыным. И говорится это не где-нибудь, а в Сенате США, от мнения которого зависит судьба «детанта»
Словом, это было ровно то, что хотел услышать леволиберальный истеблишмент США И пошла писать советология о «голубях» и «ястребах» в политбюро, об их борьбе, в которой не дай Бог помешать «голубям» Хотя, разумеется, назвав, кто «голубь», кто «ястреб», не брался и сам д-р Медведев. Но мы-то знаем теперь прочитав протоколы дебатов в политбюро, что самым большим «голубем» был Андропов. Он же — и самым большим «ястребом».
