Надо бы всю эту нашу лавочку прикрыть, думал он не раз, и начать снова. Начать с нуля, на пустом месте, но творчески. Но именно это-то и исключено. Почему? Вот над чем стоит задуматься. Если уж в нашем шпионском деле мы оказались врагами творчества, так что же говорить о науке, технике, культуре, управлении!.. А что, если наша историческая роль на самом деле состоит именно в убийстве всего творческого в человечестве?! Возможно, что история породила нас только для того, чтобы сказать человечеству: «Стоп!» И возможно, что это «Стоп!» есть проявление инстинкта самосохранения человечества. Гипертрофия творчества уже стала смертельно опасной для человечества.
Такого рода вопросы захватывали лишь его мозг, оставляя его равнодушным как к самому процессу дума-ния, так и к его результатам. Он их называл «мозговыми вопросами». Его устраивал любой ответ на них. И никакой ответ на них не удовлетворял его. Любой ответ других людей на них раздражал его и вызывал возражения.
Наша эпоха, думал он, вообще есть эпоха «мозговых вопросов». Холодная, бездушная, расчетливая и продажная эпоха. Эпоха недоверия ко всему и ко всем. Эпоха безразличия ко всему и ко г.см. Даже когда организуются какие-то действия, связанные с эмоциями, все они рассчитаны заранее. В наше время даже голодают под надзором врачей или в расчете на насильственное питание. И непременно в расчете на сенсацию в прессе.
Несколько советских эмигрантов и западных интеллектуалов, вовлеченных в советские проблемы, устроили голодовку в Гамбурге в знак протеста против каких-то действий советских властей. Ему приказали дать подробную информацию об участниках голодовки и о ходе ее. Зачем? В газетах и без того информация на этот счет имеется в избытке. Но приказы не обсуждают. Он поехал в Гамбург, хотя были более важные дела в другом месте. Голодающих, однако, в том месте, где они, согласно газетам, должны были жертвовать своим здоровьем во имя справедливости, демократии и еще чего-то, он не нашел. Кто-то сказал ему, что они ушли обедать в ресторан вместе с журналистами и врачами, следившими за их здоровьем.
Ждать у него не было времени. И он послал в Москву самое короткое за всю его работу на Западе, но самое емкое сообщение: «Голодающие ушли на обед». Реакция Москвы осталась ему неизвестной.
На первой странице газеты – фотография австралийского премьер-министра в обществе красивых женщин на берегу океана. Премьер-министр бесследно исчез двадцать лет назад. Считалось, что его съели акулы. Но вот некий дотошный журналист установил, что премьер-министр был китайским шпионом и сбежал в Китай на подводной лодке. «Величайший шпион в истории человечества!» – вопят жирные черные буквы с газетной страницы.
Что этот премьер-министр был китайским шпионом, в этом нет ничего особенного, думает он. Но есть неписаное правило шпионской этики: если шпион начал делать большую карьеру, его уже не используют как шпиона. Ему не мешают добровольно работать в пользу страны, шпионом которой он является. И какой он величайший шпион?! Премьер-министр не может быть даже заурядным шпионом. Все, что он может сообщить, гораздо лучше известно и без него. Да и влияние его на ход истории практически равно нулю.
Опять фотография. На сей раз советского шпиона в Англии. Шпион – офицер военно-морского флота. Передавал секретную информацию в советское посольство в течение двадцати лет. Ему угрожает тюремное заключение на шесть месяцев или штраф пятьсот фунтов.
«Из компетентных источников стало известно, – сообщает газета, – что Советский Союз намерен обменять этого шпиона на английского шпиона в СССР, тоже бывшего морского офицера, пытавшегося передать секретную информацию в английское посольство и осужденного за это на пятнадцать лет лагерей строгого режима».
Прекрасно, думает он. В результате этого взаимовыгодного обмена мы будем иметь нового шпиона в Англии и эксперта по английским военно-морским силам в Советском Союзе. На Западе никак не хотят признать, что мы их в чем-то можем превзойти. Тут довольно часто поднимают шум по поводу советского шпионажа на Западе. Но никогда не допускают даже малейшего намека на признание того Факта, что советский шпионаж на Западе качественно превосходит разведывательные службы Запада. Устроили бы международный конгресс шпионов. Какой жалкий вид имели бы западные шпионы в сравнении с нашими! Впрочем, мы не смогли бы использовать свои преимущества. Как всегда, западные ничтожества были бы раздуты до масштаба гениев, а наши гении были бы низведены до уровня ничтожеств.
И все-таки работаем мы плохо, из рук вон плохо, думает он. Мы не используем свои возможности и на один процент.
Полгода назад ему представилась возможность купить чиновника, имеющего доступ к важным государственным секретам. Он послал в Москву сообщение об этом с просьбой разрешить ему, Немцу, провести операцию на свой страх и риск, гарантируя успех. Хотя проблема была экстренной важности, хотя решение по ней следовало принять в течение нескольких дней, он так и не получил ответа. По некоторым признакам он догадался, что вербовку поручили офицеру КГБ, занимающему официальный пост в посольстве, и операция провалилась. Чиновник потерял свой пост, а советский «дипломат» срочно покинул Германию.
Когда началась массовая эмиграция из Советского Союза, казалось, что настали райские дни для советской агентуры на Западе. Но советские эмигранты за редким исключением оказались никудышными агентами. Они халтурят, врут, предают и продают налево и направо. Единственным положительным эффектом от нее на Западе оказалась шпиономания и преувеличение мощи КГБ.
От скуки он начал вычислять коэффициент полезного действия агентуры. И обнаружил, что это бессмысленно. Агент исключительно редко совершает действия, непосредственно являющиеся агентурными. Но вся жизнь его в стране с многими тысячами действий, казалось бы не имеющих отношения к агентурной работе, есть агентурная операция. Агент очень редко приносит пользу своей стране. Чаще он должен причинять ей вред, чтобы быть в состоянии иногда принести пользу. Один из его подчиненных больше десяти лет занимается антисоветской деятельностью. Пользы от него, как говорится, кот наплакал. Иногда дает кое-какие сведения для фельетонов в советской прессе. А в Москве его считают ценным агентом.
На его глазах происходило стремительное размножение советской агентуры в Западной Европе и одновременно с этим измельчение ее операций. Его исключительное положение «свободного охотника» потеряло всякий смысл. Почти все поручения Москвы, выполненные им в последние годы, не требовали никакой особой квалификации. Их могли выполнить начинающие агенты, не имеющие профессиональной подготовки. Виртуоз агентурной работы был ни к чему. Он напоминал себе виртуоза скрипача, вынужденного играть на балалайке в колхозной самодеятельности.
Он перестал быть советским человеком, но не стал западным. Он утратил многие недостатки советского человека, но не приобрел вместо них достоинств человека западного. Он оказался в положении инопланетянина, которому все в этом мире было чуждо, с точки зрения которого все было достойно лишь насмешки и презрения. Даже тогда, когда он видел очевидные преимущества советской агентуры в сравнении с западной, он в этих преимуществах видел недостатки. Но в слабостях Запада он не находил достоинств.
Ему приходилось разговаривать со многими людьми различных национальностей и различных категорий. Но у него не было ни одного случая полного взаимопонимания. Он сразу обнаруживал ограниченность собеседников. И ему становилось скучно.
За операцию «Дирижер» его наградили орденом, что его не обрадовало. За медлительность в осуществлении операции «Социолог» ему сделали выговор, что его не опечалило. С Социологом он медлил умышленно, потому что был согласен с его идеями, которые он вычитал в одной из статей Социолога. Социолог прав в главном. Чтобы иметь глубокий и устойчивый успех Советскому Союзу на Западе, надо иметь сначала успехи у себя дома, и прежде всего – в культуре. Надо сначала в сфере духа обогнать Запад. А для этого надо таких, как Социолог, у себя дома беречь, а не выбрасывать сюда. Даже жестокая критика советского общества советскими людьми есть элемент советской культуры. Мы были новаторами в построении нового общества. Мы должны стать новаторами и в его понимании, а значит – и в его беспощадной критике. Не самовосхваление, а критика самих себя есть основа нашего утверждения в мировой истории. Вот пятимарковая монета. На ней – Маркс. Юбилейная монета с изображением основателя учения, под знаменем которого разрушают капиталистическое общество! Почему тут выпустили эту монету? Да потому, что марксизм есть существенный элемент немецкой истории и культуры. Немцы бережливы. А мы расточительны.
