— Привет, кроты, — сказал он и шагнул в полутьму.
— Так быстро.
Он промолчал.
— Ну?
Он с удовольствием молчал.
— Ну, что тебе сказали?
— Выдумают всякую ерунду...
Слава вздохнул с облегчением:
— Выходит, никто сюда не звонил.
— Просто не верится, — тихо сказал Костя.
— Если бы это была моя собака, я бы ее нашла.
— Ты бы... — начал Гриша и махнул рукой. Он грызся с Викой, потому что она ему нравилась.
Пес сидел неподвижно, не спускал глаз с двери — все чего-то ждал с удручающим напряжением.
— Костя, я... знаешь, что я заметила, — когда кто-нибудь произносит слово «он»... видишь? Видишь, что делается с его ухом?
Овчарка в самом деле повернула одно ухо в сторону Вики.
— Вот это да, — сказал Гриша, — новая байка: хозяин пса был сумасшедший — назвал собаку просто Он!
— Хватит вам ссориться, — сказал Костя. — Давайте лучше подумаем, как его назвать.
— Найда, — уверенно сказал Леня.
Слава резко обернулся:
— С чего ты взял?
— Нафа Найда тоже фама к нам прибежала…
— Понятно. А теперь помолчи. Ну, давайте, ребята!
— Предлагаю космическое. — Это сказал Гриша.
— Пожалуйста, — заорал Володя. — Глобус!
— По-твоему, это космическое? — Гриша никогда не щадил своего друга. — Давайте просто Коська или еще лучше — Космоська!
Мальчишки хохотали. Вика смотрела на них с грустным удивлением. Гриша, ощущая на себе ее взгляд, паясничал еще больше.
— А что, это хорошая мысль, — спокойно сказал Костя, — назовем его именем какой-нибудь планеты или звезды. Например, Орион.
— Красиво, — сказала Вика. — Сатурн тоже хорошо.
— Марс! — сказал Костя.
Собака резко повернула голову, потом поднялась.
— Иди ко мне, Марс, — дрогнувшим от волнения голосом позвал Костя.
Собака приблизилась на два шага и снова замерла.
Костя буквально бросился псу на шею, обнял. Володя вопил: Ура!» В конце концов у пса не выдержали нервы, и он залаял.
Славка, ошеломленный всем этим, опомнился наконец и прежде всего возревновал. В пустом сарае прозвучала первая команда нового хозяина овчарки:
— Марс, ко мне!
И пес подошел. Потом Слава скомандовал сесть, и послушная псина уселась, уже не в такой напряженной позе, но от двери отвлечь ее не удалось. А когда и ребята расположились на полу, овчарка легла, положила морду на лапы, неотвязно глядя на дверь.
Ребята долго спорили, мыслимо ли такое совпадение. Костя считал, что у овчарки могло быть и другое имя, похожее. Скажем, Макс или Ларс, мало ли. Бесспорным было одно — Марс звучит замечательно и очень идет овчарке.
Не разделял этого мнения один Ленька. Он считал, что собака должна называться Найдой, раз она сама нашлась.
И вдруг посреди спокойнейшей беседы прозвучало паническое:
— Мальчики, бессовестные, он ведь голодный!
Все ждали, что скажет Слава. Но Слава молча насупился.
— Иди, не бойся, никуда он не убежит, мы же тут.
— Дело не в том… Дело в том, что у меня сегодня денег нет.
— Де-е-нег? — пропела Вика. — Какой ты смешной, принеси чего-нибудь из дому.
— Легко сказать.
Ленька вдруг встал на коленки и очень пронзительно и радостно объявил:
— Фабаке нужен фуп!
Поднялся такой галдеж, что пес залаял во второй раз.
Гриша, чей дом во многом был похож на Славкин, первым сообразил, в чем дело. Он спросил:
— Думаешь, не даст?
Слава мотнул головой и, от стыда все больше злея, проговорил сквозь зубы:
— Не драться же.
— Я принесу, — сказала Вика, — только нужно подогреть.
— Бывает, — задумчиво сказал Гриша и плюнул на пол. Перед ним было уже порядочно наплевано. Так он выражал задумчивость или гнев. — Слушай, Славка, ну, а дальше что?
— Дальше видно будет.
— Надеешься уговорить свою мамашу?
— Не знаю, у меня, между прочим, еще батя есть.
— Да, слушай, а что ты ей такого сказал, что она сразу отцепилась?
— Сказал, что кобель породистый и дорого стоит.
— Ну?
— Ну что «ну»? Сами видели — замолчала сразу.
Костя слушал этот разговор с неясным пока ему самому беспокойством.
— Ты понимаешь Слава, если Марс не останется у тебя, то его нужно поскорее кому-нибудь подарить. Ведь он начнет к нам привыкать.
— К кому это — к нам?
— К нам ко всем!..
— А при чем тут все, когда он мой?
— До чего трудно с тобой говорить — мой, твой, разве в этом дело?!
— Ха, сказал бы ты первый, что берешь его, — был бы твой, а теперь уже поздно…
— Успокойся, пожалуйста, никто у тебя не отнимает Марса, нам вообще нельзя иметь собаку.
— Отчего же, мамка ваша не разрешит?
— Мы сами не хотим, то есть мы хотим, но не можем..
— Гришка, ты что-нибудь понял? Мы хотим, мы не хотим, мы мечтали, но мы не можем.
— Пошли, Володька, домой, мне надоела эта мура. И вообще какое-то проклятие — всю жизнь я должен терпеть чужих собак!
Приятели ушли. Скоро в сарай вошла Вика. Держа обеими руками полную тарелку, она передвигалась мелкими шажками, чтобы не расплескать суп. Марс опустил морду на лапы, и по сараю прошел долгий тяжкий вздох.
Вика поставила тарелку со щами из свежей капусты перед Марсом. Он отвернулся, а когда девочка пододвинула еду поближе, встал и, беспредельно обиженный, пошел прочь. Кожаный поводок тоскливо тянулся за ним.
В глубине сарая он улегся мордой к двери и оттуда смотрел на ребят отрешенным взглядом человека, которого постигло горе.
Все молчали.
Леня подошел к тарелке, опустился перед нею на корточки, некоторое время смотрел, что в ней, потом, отряхивая на ходу широченные трусы, приблизился к Славе:
— Я принефу другой.
— Иди, иди, — обрадовался Слава, — тебе давно пора.
Когда Леня ушел, очень огорченная Вика сказала:
— Давайте выйдем, собаки не любят, когда им смотрят в рот.
Запоров у сарая не было. Ребята подперли дверь снаружи колышком.
Обедать ходили по очереди, боялись, что Марс убежит, а привязывать не посмели.
Прошло много времени, а он не притрагивался к еде. Всякий раз, когда кто-нибудь открывал дверь, чтобы еще раз в этом убедиться, собака рывком поднимала голову, несколько секунд смотрела напряженно и живо, потом голова ее опускалась на лапы в сонном унынии.
Вика с Костей раз от раза грустнели. Слава злился.
Тихо разговаривая, они сидели втроем на песке, спинами привалившись к сараю. Около шести часов во двор вошел Ленька с молочным бидончиком.
— Смотрите, приперся!
— Хотела бы я знать, за что ты на него злишься?
— А чего прилип к собаке? У их своя Найда есть, пускай и целуется с ней.
— Опять ты говоришь — «у их»!
— Пожалуйста: у его.
— Ты думаешь, это лучше?
Слава пожал плечами и с досады набросился на Леньку:
— А ну, покажи, что за фуп?
Леня протянул бидончик. Все по очереди совали в него носы, нюхали и улыбались. Леня приволок почти полный двухлитровый бидон пахучего мясного супа с лапшой.
— Это он жрать будет! Только во что налить?
— Принеси миску.
— У нас нету, а тарелку поганить мать не даст. Подождите, я сбегаю к дедушке.
Ленька тем временем встал на коленки подле двери и начал чмокать в щель.
В сарае была удручающая тишина.
Они открыли дверь, и Слава первый шагнул в полумрак с алюминиевой миской еще теплого супа.
Щи стояли нетронутыми. Марс был на прежнем месте. Слава двинулся к нему неуверенно, с чувством какого-то нового страха. Леня шел рядом и громким шепотом говорил:
— Куфай, куфай...
— Не фычи… не лезь!
И все повторилось. Марс отсел, как только под нос ему поставили еду, и опять с укором посмотрел на пришедших, точно они были виноваты в том, что с ним произошло.
— Он не будет есть, — сказала Вика очень тихо.
— И фик с им, тоже капризы разводит.
Костя тронул сестру за локоть.
— Пошли отсюда.
Слава двинулся за ними, но, заметив, что Ленька уходить не думает, взял его за плечо. Пацан увернулся и как заорет:
— Я тебя не люблю!
— Бери свой бидон и выматывайся, ну!
Ленька стоял, втянув шею и прижав одно ухо к плечу, ждал удара.
— Ну?
Брат с сестрой тоже остановились. Леня бочком пододвинулся к ним. Вика протянула руку. Слава понял и передал ей Ленькин бидон.
Когда они очутились во дворе, Слава, подпирая дверь сарая, уже без злобы ворчал:
— И без тебя делов хватает, иди домой и не приходи больше, ясно?
Ленька отошел к забору и оттуда крикнул:
— Это не твоя фабака!
— Видали?!
Костя и Вика не обернулись. Они уходили домой. Ленька стоял под забором. Держа бидончик обеими руками за спиной, он смотрел на Славу исподлобья.
— А ну, марш с моего двора!
— Это не твой двор, — все с тем же вызовом выкрикивал Ленька, — это дедуфкин двор!
