- Думаю, вы уже догадались, что я должен вам сказать, мисс Роза.
- Угадывать достаточно опасно, мистер Стюард. Я вас слушаю…
- Речь идет о моих чувствах. Вы, без сомнения, знаете, о чем я говорю. Желаю продемонстрировать вам, что мои намерения из самых что ни на есть безупречных и серьезных.
- Да я и не жду никого более достойного, чем вы. Считаете себя подходящей кандидатурой?
- Лишь вы и можете ответить на данный вопрос, - запнулся было молодой адмирал.
И вперили друг в друга взор: она с поднятыми бровями, а он с таким страхом, словно потолок вот-вот обрушится на голову. Решив действовать еще прежде чем пропадет вся магия наступившего момента, галун взял женщину за плечи и наклонился поцеловать. Застывшая от удивления, мисс Роза даже не догадалась отодвинуться. Сразу почувствовала влажные губы и мягкие усы адмирала у своего рта, не понимая, какой бес попутал человека так поступить, и когда, наконец, смогла отреагировать, то с силой оттолкнула мужчину.
- Что же вы делаете? Разве не видите, что я гораздо вас старше, - воскликнула она, вытирая рот тыльной стороной руки.
- Да что нам возраст? – пролепетал адмирал, смущаясь, потому что подсчитал на самом деле, что мисс Розе не было более двадцати семи лет.
- Как же вы осмелились! Совсем рассудок потеряли?
- Но вы… вы мне дали понять… ох, не могу же я так ошибаться! – пробормотал охваченный стыдом бедняга.
- Я хочу этого для Элизы, а не для себя, - воскликнула испуганная мисс Роза, выбежала и быстро заперлась в своей комнате, пока несчастный кандидат просил подать свои плащ и шапку, и ушел, не прощаясь ни с кем, чтобы впредь больше никогда не возвращаться в этот дом.
Из угла коридора Элиза все слышала через приоткрытую дверь швейной мастерской. Также ее смущали обязанности по отношению к адмиралу. Мисс Роза всегда демонстрировала такое безразличие к претендентам на ее руку и сердце, что последние привыкли принимать женщину чуть ли не за старуху. Лишь в последние месяцы, увидев полную увлеченность этой женщины игрой соблазнения, удалось заметить ее великолепную осанку и светлую кожу. Предполагали, что дама без ума от любви к Микаэлю Стюарду. И даже не укладывалось в голове, что пасторальные сельские обеды под японскими зонтами от солнца и галеты на сливочном масле, помогающие скрасить неудобства мореплавания, все это было лишь стратегией ее покровительницы, чтобы заполучить адмирала, которого и преподнести девушке, так сказать, на блюдечке с голубой каемочкой. Мысль обожгла женщину, точно удар кулаком в грудь и совершенно перехватило дыхание, потому как последним, чего желала в этом мире, был брак, полностью отвечающий ее вкусу. Все еще была во власти недавнего каприза в связи с первой любовью и тогда с непреложной определенностью поклялась, что ни за кого другого замуж девушка не выйдет.
Впервые Элиза Соммерс увидела Хоакина Андьета в одну из пятниц мая, когда прибыла в дом в повозке, запряженной несколькими самками мула и нагруженной доверху тюками «Британской компании по импорту и экспорту». Там находились персидские ковры, светильники в форме капли и коллекция фигурок из слоновой кости, что заказывал Фелисиано Родригес де Санта Крус для украшения особняка, который построил на севере страны. Это был один из тех драгоценных заказов, что подвергался опасности в порту, и оказалось гораздо надежнее хранить вещи в доме семьи Соммерс до того момента, как их следовало бы послать в конечный пункт назначения. Если остаток путешествия пролегает по суше, тогда Джереми наймет для защиты вооруженную охрану, но в этом случае пришлось отправить заказ в конечный пункт назначения на чилийской шхуне, что выходила в открытое море лишь через неделю. Андьета одетый в свой единственный костюм, давно вышедший из моды, темный и потрепанный, шел без шляпы и без зонта. Его лихорадочная бледность резко контрастировала с пылающими глазами и черными, блестящими от влажности одной из первых осенних изморосей, волосами. Мисс Роза вышла поприветствовать молодого человека и Мама Фрезия, что всегда носила ключи от дома, закрепленные на толстом металлическом кольце, висящем на талии, провела мужчину в последнее патио, где и находился винный погреб. Молодой человек выстроил людей в ряд, и те передавали тюки друг другу из рук в руки на труднопроходимом земельном участке с кривыми лестницами, положенными сверху настилами и совершенно лишними городскими площадями. Пока мужчина подсчитывал, отмечал и записывал, Элиза прибегнула к своей способности оборачиваться невидимой, из-за чего и смогла спокойно наблюдать за всеми его причудами. Это началось два месяца назад, когда девушке исполнилось шестнадцать лет, и та была абсолютно готова для любви. Когда увидела эти кисти Хоакина Андьета с длинными, выпачканными в чернилах, пальцами, и услышала глубокий, но в то же время ясный и свежий, точно речной гул, голос, отдававший сухие приказы нанятым людям, то вплоть до костей ощутила дрожь. Дрожащее желание приблизиться и его понюхать побудило девушку выйти из укрытия, что представляло собой пальмы, растущие в огромных подставках для цветочных горшков. Мама Фрезия, ворча на самок мула в повозке, что выпачкали вход, и разбираясь со своими ключами, не обращала внимания ни на что, но мисс Розе все-таки удалось украдкой увидеть стыдливый румянец девушки. Женщина не придала этому значения, ведь служащий ее брата казался ничтожным человеком, чуть ли не очередной тенью среди многих других этого пасмурного дня. Элиза скрылась в направлении кухни и вернулась через несколько минут со стаканами и кувшином апельсинового, подслащенного медом, сока. Первый раз в своей жизни, что прошла за выработкой равновесия с книгой на голове, она не думала о том, что делала, а лишь сосредоточилась на шагах, гофрировке каркаса для кринолина, покачивании тела, угле, что образовывали руки, расстоянии между плечами и подбородком. Хотелось быть такой красивой, как сама мисс Роза в годы ее великолепной молодости, когда поменяла самодельную колыбель девочки на ящик из-под мыла Марселы. Страстно желала петь голосом соловья, которым сеньорита Аппельгрен напевала свои шотландские баллады, хотела танцевать с, казалось бы, невозможной, легкостью учителя танцев. И мечтала умереть, занимаясь всем этим сразу, во власти дикого и режущего, точно меч, чувства, вызывавшего прилив горячей крови ко рту и, не давая себя выразить; оно давило на женщину своей невыносимой тяжестью идеализированной любви. Много лет спустя, находясь перед человеческой головой, помещенной во флакон с джином, Элиза вновь вспомнила первую встречу с Хоакином и опять ощутила то же невыносимое беспокойство. По пути она тысячу раз спрашивала себя о том, есть ли хоть какая-то возможность избежать этой обременительной страсти, что резко перевернула всю жизнь. Вдруг бы удалось в эти краткие мгновения еще отступить чуть назад и таким образом спастись, но, задавая каждый раз сильно мучавший вопрос, приходила к выводу, что ее судьба была прочерчена аж с начала самой жизни в широком смысле этого слова. И когда мудрец Тао Чьен познакомил девушку с чудной возможностью перевоплощения, последняя убедилась, что в каждой из своих жизней повторялась та же драма. Выпал бы шанс родиться на тысячу лет раньше либо пришлось бы появиться на свет на тысячу лет позже теперешнего момента, в любом случае, она бы очутилась в этом мире с миссией, так или иначе, полюбить этого мужчину. Другого выхода для девушки просто не было. Тогда Тао Чьен обучил ее волшебным формулам, чтобы разрушить узлы кармы и освободиться от, казалось бы, непрекращающегося повторения в каждом последующем воплощении все той же мучительной неопределенности в любовных делах.
В этот майский день поместила поднос на деревянной скамье и первым делом предложила рабочим прохладительные напитки, чтобы выиграть время. Сама же твердо стояла на коленях и подавляла непреклонность мрачной самки мула, что сильно сдавила грудь, мешая проходу воздуха внутрь. Лишь затем Хоакин Андьета, который все еще был сильно увлечен своим заданием, все-таки едва поднял глаза, когда та протянула ему стакан. Сделав так, Элиза расположилась к молодому человеку как можно ближе, рассчитывая направление легкого ветра, что принес бы аромат того, кто в будущем, как сама же и решила, станет ее суженным. Прищурившись, мужчина вдыхал запах влажной одежды, обыкновенного мыла и свежего пота. Река обжигающей лавы почувствовалась где-то внутри, подкосила тело молодого человека, который в паническом мгновении подумал было, что умер взаправду. Эти краткие секунды были столь динамичны, что Хоакин Андьета выронил тетрадь из рук так, словно какая-то неудержимая сила вывела его из себя, в то время как тепло огня подобралось ближе, обжигая отражение мужчины. Смотрел на Элизу, совершенно не видя девушку, ее лицо было лишь бледным зеркалом, в котором, как сам полагал, неясно различался его собственный образ. У нее едва ли было смутное понятие о размере собственного тела и об очаровании темных волос, но ситуация не обстояла так вплоть до второй встречи. Это произошло несколько дней спустя, когда женщина смогла полностью проникнуть в необузданную страсть черных глаз мужчины и раствориться в обтекаемом изяществе его жестов. Оба одновременно нагнулись, чтобы поднять тетрадь, задели друг друга плечом, поэтому содержимое стакана оказалось точь-в-точь на платье.
