– Так, говорите, Родион Сергеевич на работе? – спрашивает, а сам глазами рыскает. Чего ищет?
– Так он сказал, – я стою и ему сесть не предлагаю.
– Чего стоите? Присаживайтесь, – улыбнулся гадко и добавил: – Пока.
– Интересный факт получается, – я села, и он сел. – На работе он отметился ночью. Сказал бригадиру, что у него неприятности дома и взял отгул. Может быть, Вы знаете, какие у него неприятности дома?
Странным мне это кажется. С виду мужчина солидный, из начальников, а о ночном происшествии не знает.
– Я бы чайку попил. Погода больно уж мерзкая. – Он и чайку бы попил. А вдруг он какой ворюга? Я уйду на кухню, а он обворует Родиона? Что я скажу хозяину?
– Я тут не хозяйка. Придет хозяин, его и просите.
– Вижу, Вы девушка серьезная. Не надо меня бояться. – Ещё чего. Чтобы я его боялась? Просто я предусмотрительная.
– Говорите, что надо. Мне уходить надо, – врать мне не привыкать. Ложь во спасение – так это называется.
– Вам сказать не могу. Дело, с которым я пришел, касается только Родиона Сергеевича. Дело, так сказать, государственной важности, – позже я узнаю, почему дела о наследовании советскими гражданами капиталов за границей, являются государственными, а пока я стала более внимательной.
– Ждать будете? – Он кивает. И, что характерно, глаз с моей груди не спускает. Приглянулись ему мои титьки. Это мой козырь. – Ждите.
Сидим. Уже за окнами зашумел город. Хлопнула входная дверь. Хоть бы Родион вернулся. Он и я прислушиваемся. Не он. Сосед вернулся тоже с ночной смены.
– Ладно уж, – первой не выдерживаю я, – пойду, чаю заварю.
– Девушка, не бойтесь Вы меня. Вот Вам мое удостоверение, – достал из пиджака небольшую книжицу красного цвета и сует мне в нос. Читаю: «Иностранная юридическая коллегия. Товарищ Манаков Александр Ильич». Дальше он мне прочесть не дал.
На кухне я пробыла минут двадцать. Пришла та тетка и начала бурчать. Понаехали, мол, тут всякие, хозяйничают на чужой жилплощади. Я молчу, так это её больше раздражает. Начинает почти кричать. За её криком я не расслышала, как пришел Родион. Услышала его с хрипотцой голос:
– А ну молчать, вошь казематная! По зоне соскучилась? Я тебе это быстро устрою.
Тётка выскочила из кухни как ошпаренная.
– Чай варишь? – Миленький Родиончик, хотела обнять хозяина, но сдержалась и только кивнула головой: – Чаем его не напоишь. Идем в комнату. И ты послушай, чего он говорит.
Чайник я все же прихватила. Самой хочется горяченького попить.
Мужчина сидит там, где я его оставила. Пальто и шапку снял. Костюм у него дорогой. Сорочка белая, а галстук красный. Глянула на него и чуть не расхохоталась. Череп-то у него голый. Бритый.
И когда Родион успел: на столе бутылка портвейна, на тарелке колбаса и сыр. Хлеб порезан. Настоящий пир.
– Занимайте места согласно купленным билетам, – пошутил хозяин и сам первый сел за стол.
– Мне бы руки помыть.
– Шлепай в коридор, там налево. Уборную найдешь, – по-своему понял гостя Родион.
– Родион, что это за тип? Он мне удостоверение показал. Ничего не поняла, – тороплюсь спросить я.
– Сам ни хрена не понимаю. Я все больше по металлу. Слесарь я. Сиди и слушай. Ты молодая, образованная. Поймешь. Я тебя назвал своей племянницей.
Я смеюсь.
– Какая я тебе племянница. Тебе сколько лет?
– Двадцать восемь, – и сам смеётся. – А если у меня сестра или брат старые? Что, так не бывает?
Нам не удалось довести эту беседу до конца. Вернулся товарищ Манаков Александр Ильич.
Расселись. Помолчали. Начал Родион.
– Помянем рабу Божью Анну. Хоронить будем через три дня, – не дожидаясь нас, выпил залпом стакан портвейна. Странно это. Я думала, он кроме водки ничего не пьет.
Потом выступил дядя из неизвестной нам с Родионом организации. Он заявил, что Родион Сергеевич, как советский патриот, должен осознать важность того, что он сообщит ему.
И за это мы выпили. Товарищ Манаков Александр Ильич, выпив, закусить не спешил. Я начала опасаться, что так он не сможет, в конце концов, донести до нас государственного значения новость. Я старалась понять, что скрывается за таким необычным названием – Иностранная юридическая коллегия. Неужели Родион шпион? Жутко интересно.
Родион Сергеевич пил и не пьянел. Плохой признак. Папа тоже мог долго не пьянеть, а потом как-то враз превращался в зверя.
– Товарищ Громов, – все-таки начал свою речь представитель загадочной для меня организации, – прежде чем я приступлю к изложению того, к чему я призван, – ну и загнул! Прав Родион, без пол-литра не поймешь, – я обязан уточнить некоторые данные из Вашей жизни.
Тут Родион встрепенулся.
– Чего уточнять?! – угрожающе спросил он и привстал со стула. – Я свое отбыл… Откинулся под чистую. Судимость с меня сняли. Нечего уточнять, – затем последовал мат.
– Товарищ-товарищ, – заволновался человек из организации с ненашенским названием. – Я всего лишь хотел спросить Вас, имеется ли у Вас свидетельство о рождении.
– По-твоему, если я бывший зек, так у меня паспорта нет. Есть у меня и паспорт, и это твое свидетельство.
– Оно не мое, оно должно быть Ваше, – я поняла, что их схоластический спор скоро не закончится, и, так как сам Родион попросил меня быть участником переговоров, то я решила вмешаться.
– Товарищи, попрошу внимания, – громко сказала я и для убедительности стукнула кулаком по столу, – Родион Сергеевич, товарищ приехал к Вам издалека. Помните, откуда он? Иностранная юридическая контора, – приезжий хотел было поправить меня, но, видя, что Родион послушен и не матерится, промолчал. – Предоставьте товарищу требуемые им документы для обозрения, – откуда что взялось, но я сыпала словами, которые раньше не употребляла.
– Учти, – Родион не остыл и зло поглядел на меня, – это ты попросила. Если этот гражданин что сделает непотребное, прибью обоих.
Началось. Я хочу сказать, что началась следующая стадия опьянения. И опять я вступаю:
– Родион Сергеевич, – уважительное обращение – залог того, что он не разразиться бранью, – что Вам стоит представить товарищу свидетельство о рождении?
– Достали, докопались. На зоне так не доставали, – встал и пошел к шкафу. Сел на пол и начал методично выкладывать рядом с собой какие-то тюки и свертки. При этом он упоминал маму и всех её родственников.
– Вот оно, – произнес он тоном матроса с каравеллы Колумба. – Сейчас я тебе предоставлю. – Не получилось. Отяжелел мужчина. Ноги не желают поднимать его тело. Покряхтел, покряхтел и молвил: – Ходь сюда. Чай не граф.
Товарищ Манаков Александр Ильич тоже сделал попытку подняться со стула. Что же это за мужики! С одной бутылки портвейна – и так раскиснуть. Пришлось мне послужить курьером. Приняла от Родиона сверток. Отнесла товарищу Манакову Александру Ильичу.
Товарищ Манаков достал из внутреннего кармана очки. Нацепил их на нос и стал развязывать сверток. В это время Родион все пытается занять свойственное человеку прямоходящему положение.
– Итак, товарищ Громов, – товарищ Манаков одолел шпагат, – Вы родились двадцать третьего октября одна тысяча девятьсот сорок первого года в селе Постромки Вологодской области от гражданки Марфы Ильиничны Поповой 1923-го года и гражданина Сергея Петровича Громова 1918-го года. Это очень хорошо.
– Ты чего лезешь в мою частную жизнь? – отозвался Родион, к этому моменту преодолевший силу земного тяготения и теперь двигающийся к нам. Опять назревал скандал. Опять приходится вступать мне.
– Родион Сергеевич, товарищ Манаков исполняет долг. Не будем ему мешать. – Что может отвлечь мужчину? Одно: – Надо бы водки купить. Отметить такое дело, – какое дело надо отметить, уточнять не надо. Зов принят.
– Ирина! – Родион посерьезнел. – Ты тут за ним пригляди. Я быстро.
Оделся и ушел. Надо пользоваться моментом, – решаю я и пересаживаюсь к товарищу Манакову.
– Скажите, товарищ Манаков, а зачем Вам надо знать, когда и от кого родился Родион Сергеевич?
– Это информация для служебного пользования – напустил важности.
– Я никому не скажу. Страсть, как любопытно. Я все-таки племянница.
– Племянница, – хитро улыбается. – Какая ты ему племянница? Ладно уж, скажу. У товарища Громова в Канаде открылось наследство. Папаша его в плен попал. В Союз возвращаться не стал. Испугался сталинских репрессий. Обосновался за океаном. Ушлым оказался этот папаша. После его смерти, я имею в виду Сталина, он, то есть папаша, выжидал. Сначала думал, что Хрущев начал налаживать у нас ихнюю демократию. А когда тот устроил Карибский кризис, опять затаился. Теперь вот решил разыскать русского сыночка. У него там большое хозяйство. Ферма, магазин, машины, сельхозинвентарь, много ещё чего. Есть и капиталец. Так что, девушка, богатого себе мужа ты выбрала. Губа не дура. – Сам ты дурак, – хотела ответить, но вернулся Родион.
