— Прекрасно помню, — удивленно ответил Готхард, — Рудольф Эрих Распе. Он был законченным жуликом. Учился наукам и филологии, неглуп, даже талантлив, но очень нечист на руку. Да он и сейчас прячется в Англии, после того, как пропала коллекция вверенных ему монет в Касселе.
— Я потому и вспомнил о нем, хотя и не знаком с ним лично… — отец Густав наморщил лоб, припоминая случайно услышанный недавно разговор, — ходят слухи, что сейчас там у него опять проблемы, какие-то аферы с рудниками. А помимо афер он занимался в Англии литературными переводами, но сейчас оказался абсолютно без денег…
— Не понимаю, к чему вы клоните, — настороженно промолвил озадаченный пастор.
— Я бы рекомендовал вам связаться с этим вашим знакомым Рудольфом Распе и предложить ему написать книгу о бароне Мюнхгаузене, — отец Густав сделал рукой жест, предупреждая пастора не перебивать его, и продолжил. — Точнее, не книгу о бароне, а книгу, написанную от имени самого барона. Я думаю, такой подлог Распе точно не смутит, и книга может стать очень популярной. Уверен, что Распе даже заработает на этом неплохие деньги. При этом надо убедить Распе не стеснятся и писать от имени барона наиболее невозможные глупости и дикую чушь. Таким образом, мы просто уничтожим Мюнхгаузена. Он станет притчей во языцех, бароном-лжецом. Никто больше не будет воспринимать его всерьез, никто больше не поверит ни единому его слову. И тогда барон Карл Фридрих Иероним фон Мюнхгаузен из реального исторического лица превратится в потешный литературный персонаж. В посмешище для детей. В шута.
— Он и так шут, — проронил пастор.
— Но он-то об этом не догадывается. А когда все будут показывать на него пальцем и смеяться вслед, он уже не станет бегать по трактирам, а будет отсиживаться дома. Так мы и сохраним души нашей паствы от его тлетворного влияния. Для этого, конечно, книгу придется перевести на немецкий и выпустить в ближайшем издательстве.
Пастор еще ничего не ответил, но отец Густав уловил в его глазах живой интерес. Не было сомнения, что пастор Готхард почуял в идее коммерческий интерес. Ох уж эти лютеране! Всегда не против заработать, даже когда речь идет о таком богоугодном деле. Довольный своей проницательностью, отец Густав попрощался с пастором и отправился домой в Гамельн.
Прошел почти год, и отец Густав давно забыл об этом разговоре. В этот воскресный день он, как обычно, рано пришел в церковь и репетировал проповедь, написанную им накануне. В церкви еще никого не было, и проповедник, стоя на амвоне, беззвучно шевелил губами, изредка поглядывая на толстую книгу, в которую он записывал свои воскресные проповеди. На этот раз, казалось ему, он превзошел самого себя. Проповедь о рае получилась глубокой и убедительной.
В это время к амвону робко подошел привратник и протянул священнику небольшой пакет.
— Вот, отец Густав, только что посыльный доставил от пастора Готхарда.
Священник развернул пакет. К небольшой книжке, находившейся в пакете, была приложена пояснительная записка от Готхарда. В ней пастор писал, что книга Распе была выпущена в Англии и пользуется там огромным успехом. Он же посылает Густаву Штумпфу немецкий перевод, выполненный анонимно поэтом Г.А. Бюргером и только на днях напечатанный в Ганновере. В конце письма пастор рассыпался в благодарностях, и чувствовалось, что приличный процент от издания книги он явно получил.
Отец Густав открыл книгу. На титульном листе значилось: «Удивительные путешествия на суше и на море, военные походы и веселые приключения барона фон Мюнхгаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой в кругу своих друзей».
Ниже было написано, что книга переведена с английского издания анонимного автора под названием: «Рассказы барона Мюнхгаузена о его удивительных путешествиях и походах в России».
Священник с любопытством полистал книгу. Рассказы о России ему не понравились. Как-то все слишком правдоподобно. Там в России, действительно, много снега, и история о том, что привязанный к бревну конь оказался на церковной колокольне, когда снег растаял, явно была вполне возможна и смущала только богохульством: как это можно было принять крест за торчащее из-под снега бревно? Священник перелистнул книгу дальше, до южных рассказов. Еще хуже: описание жителей некоего выдуманного острова наводили мысли о какой-то бесовщине. «Раз довелось мне очутиться в Южном океане, — прочитал про себя отец Густав. — Жители острова — очень изящные существа, приблизительно в полторы сажени ростом, на трех ногах и с одной рукою. Среди лба у них высится рог…»
— Точно, дьявольщина получилась какая-то… — Отец Густав брезгливо отложил в сторону книгу, внутренне ругая себя за неправедно данный Готхарду совет, и стал настраиваться на проповедь.
Народ уже начал понемногу заходить в церковь и рассаживаться по скамьям. Когда паства, наконец, расселась, священник окинул овечек Божиих глубокомысленным взором и густым голосом начал свою речь:
— Сегодня мы поговорим о чудесах, описанных в Библии. И о том, как эти чудеса предвещают нам рай, а неверие в них устилает нам путь в ад. Именно трудность принятия чудес как Божественной истины может погубить ваши души. В этом и есть лукавство сатаны, лишающее вас веры и заставляющее вас тщетно надмеваться плотским умом, не угождая Богу и не благословляя себя. Как вы знаете, свои проповеди Христос часто подкреплял различными чудесами: усмирением бури, многочисленными исцелениями неизлечимо больных. Чудеса есть свидетельства того, что Небо становится ближе. Чудеса есть знак соприсутствия, встреченности, не одиночества. Путь к встрече пролегает не через чудеса, но чудеса оказываются на церковном языке знамениями того, что эта встреча состоялась. Каждая наша молитва — это молитва о чуде. А сколько свидетельств таких чудес дает нам Библия! И мы знаем, что истинно все, описанное в ней, поскольку Библия — это вдохновенное Слово Божье. Библия была написана два тысячелетия назад, и в ней заключена вся мудрость мира, все законы бытия. И если Библия — это то, чем она себя называет, то есть Божье Слово истины, тогда у нас есть веские основания верить в чудеса, о которых в ней рассказывается. Отрицать чудо, как нечто неестественное и невозможное, и признавать чудеса только как дело слепой противоразумной веры значило бы посягать на чистоту и полноту Божественного откровения, что, к сожалению, дозволял себе ослепленный самолюбием философствующий разум. Мы же знаем, что в чудесах Божественный Промысел проявляется особым образом. Вспомним для начала о чуде насыщения народа пятью хлебами. Это единственное чудо, совершенное Христом, которое упоминается всеми евангелистами. Можем ли мы представить себе насыщение пятью хлебами пяти тысяч людей? Нам это трудно, ибо ложный человеческий разум противится принятию Истины. Но это не должно отвращать вас, ибо даже сами ученики Господа нашего сомневались в том. И в ответ на недоумение учеников, как это можно накормить пять тысяч человек пятью хлебами и двумя рыбами, Иисус Христос взял пищу в руки и, посмотрев на небо, благословил ее, разломил и дал ученикам, а ученики раздавали народу…
Отец Густав сам очень любил свои воскресные проповеди. Он всегда готовился к ним тщательно, записывал всю проповедь и даже репетировал. Это воздавалось сторицей. Ему доставляло истинное удовольствие наблюдать за прихожанами, за тем, как усталые и погруженные в свои заботы люди постепенно проникались философской мудростью его речей, и их отрешенные поначалу глаза постепенно зажигались светом понимания и веры. К концу проповеди они всегда восторженно смотрели на отца Густава, боясь пропустить хоть слово. В такие моменты священник чувствовал, что мог бы составить конкуренцию самому Бурдалу. Потешив себя сравнением с легендарным проповедником, отец Густав продолжил:
— И если вы, дети мои, не уверуете со всей силой в истинность этих великих чудес, то гореть вам вечно в аду огнем неугасимым! Ибо Господь любит вас. И я еще раз скажу вам: верить в Истину надо со всей силы, всю душу свою грешную посвятить вере. По неоспоримым свидетельствам Макария Египетского даже в аду грешники страдают по-разному, в зависимости от веры своей. Ибо вы уже слышали слово Божие, и теперь должны соблюдать его, с вас и спрос больше. Как было сказано Макарию Великому — те, которые познали Имя Божие, но отверглись Его и заповедей Его не соблюдали, те терпят еще более тяжкие муки в великом огне ада. Ничтожный дикарь, не знающий Слова Божьего, будет страдать в аду менее, чем вы, слышавшие, но не уверовавшие, знающие, но не следующие. Эта великая Истина, не оставляющая никаких сомнений, открыта была преподобному Макарию, получившему за свои пустыннические подвиги от Господа такую силу, что мог воскрешать даже мертвых. С умершими преподобный разговаривал точно так же, как с живыми. И когда Макарий шел по пустыне, ведомый Духом Святым, то об этих тайнах ада ему поведал говорящий череп. А свидетельство Говорящего Черепа, произнесенное по промыслу Божиему, как может быть не истинно? Как после этого чуда можно не уверовать всей душой в мудрость Господа нашего? Посему остерегайтесь хулящих имя Его и не видящих Господа, грядущего во славе своей…
