— Мы еще встретимся? — спросил Александр.
— Встретимся, — ответила Нина, смотря уже так, что можно было понять, что он тоже ей нравится.
— А если я за тобой утром заеду? Мы же на одном предприятии работаем, — не унимался майор.
— Хорошо, я в семь утра выйду.
Домой майор не пошел, а побежал — ему просто хотелось взлететь. Влетел, схватил маму и начал крутить по комнате.
— Сашенька, осторожнее, — испугалась мама за себя, все-таки она человек немолодой, да и спина у нее болит.
— Опять с задания? — спросила она, глядя в счастливые глаза сына.
— Да, мам.
— Ясно все с тобой.
Они встречались каждый день, потом он просто остался у нее, и мама уже радовалась, видя, что дело идет к свадьбе. Нина ей очень понравилась, и мама иногда открывала шкаф, с надеждой глядя на навязанные детские носочки да маленькие кофточки и вздыхая.
Чувство долга у Александра стало совсем маленьким как червячок, который поселился в печенках, почти невидимый, но иногда он все же посылал сигналы. Александр умел выуживать информацию у людей, но от Нины ему не удалось ничего узнать — любимая женщина явно к шпионской деятельности не имела никакого отношения. Но как бы там ни было, беспокойство об активированной бомбе о себе давало знать.
Однажды на работе ему пришла в голову еще более странная и страшная мысль: «Всё понял! Её хотели завербовать, значит, сеть шпионов существует, но кто они? Ведь сказали — «активировать», а не «активирована»!»
От таких мыслей он начинал нервничать и ходить на коммутатор каждый день, в результате чего так надоел телефонистам, что они просто накапали сотрудникам того отдела, и «отдел 47» перестал практически вообще куда-то звонить.
Он злился и смотрел на старый политический плакат, с которого щупальца иностранных разведок тянулись к его родному предприятию. И в его перевозбужденном мозгу эти щупальца превращались в волосатые и потные руки каких-то похотливых мужиков, которые тянутся к его любимой Нине.
Лейтенант Антонов тоже чувствовал себя несчастным. Майор не отпускал его от себя ни на час, даже в туалет отпроситься и то была проблема.
Он тыкал во все гнезда на коммутаторе, даже туда, где говорили научными терминами, и наконец, ему повезло! С какого-то телефона он услышал тот самый голос, который сообщал, что с сетью все в порядке.
— Антонов! — заорал он в рацию.
— Я здесь, — отозвался за спиной лейтенант Антонов.
— Комната 345, здание 209, вперед!
Чуть не застряв в дверях, оба влетели в указанную комнату. За столом, заставленным компьютерами, сидел маленький хмурый очкарик.
— Ты сейчас по телефону разговаривал? — рявкнул майор.
— Да, а что?
— ФСБ!
Майор, недолго думая, выдернул одной рукой из-за стола этого очкарика, а второй — надел ему наручники. Сотрудники лаборатории недоуменно перешептывались, видя как перепуганного очкарика ведут по коридору двое мужчин, профессия которых не вызывала никаких сомнений.
Наручники в кабинете сняли. Очкарик, маленький, с длинными и сальными волосами под таким же грязным лавсановым беретом хлопал глазами, понимая, что встреча с этими людьми ему ничего хорошего не сулит.
— На кого работаешь?! — начал допрос майор. Он сразу понял, кто это. «Интернетчик» — всегда говорил он презрительно про таких, считая, что по Интернету они за деньги продают информацию, да и с иностранными разведками могут запросто связаны.
Очкарик, несмотря на испуг, отвечал четко — такой-то отдел, непосредственный начальник такой-то.
— Меня не это интересует, это я и без тебя знаю! — раздраженно перебил фэсбэшник.
— А что вас интересует?
— Кто твой хозяин?
Очкарик историю знал плохо и урок про крепостное право, похоже, пропустил. Но, поискав в мозгу нужную ссылку, ответил:
— Я хозяин этой сети и компьютеров, они у меня все на подотчете.
Тогда, достав заветную кассету с той записью, майор включил ее и с победным ехидством смотрел на этого мерзкого «Интернетчика», из-за которого он бы запросто мог остаться без семейного счастья.
— Секс-бомба…четырнадцать… ноль, три… восемьдесят два… активировать, — звучало с кассеты.
— Где бомба? — майор схватил очкарика за комбинезон и притянул его к себе.
— Какая бомба, там нет никакой бомбы! Я там не про это говорил! Понимаете… — очкарик схватил ручку и листочек со стола майора и начал писать, — мне Нина Лоскутова (при этих словах Фисенков чуть не задушил его) звонила, она программу-переводчик установила, а номера лицензионного не было, я ей и подсказал.
С этими словами он показал листочек. Там было написано «SB-14-03-82».
— А почему секс-бомба? — недоверчиво осведомился Антонов.
— По телефону плохо слышно было, я ей так вместо букв словами продиктовал.
— А «активировать»?
— Там кнопочка на вкладке есть, надо было по ней мышкой кликнуть.
Тут майор вспомнил — чтобы скрасить скуку и рутину на работе, он покупал для своего персонального компьютера какую-то игрушку на компакт-диске и там было нечто подобное.
— Не врешь? Антонов, сходи, проверь, если правда — пусть работает.
Антонов и очкарик ушли, майор начал хохотать и бить себя личным делом Нины по голове.
— Ну, надо же! А я подумал Нина — диверсант! Сеть! Шпионы с бомбами! Надо же так подумать!
Кончив хохотать, он стал размышлять: «Неудобно перед парнем получилось, неплохой вроде. На Кольку Зайцева из моего класса похож, надо, наверно, его на свадьбу пригласить. Ведь если бы не он… Да… плохая привычка профессиональная у меня — во всех плохое видеть, надо как-то перестраиваться.
— Антонов! — крикнул в рацию.
— Слушаю, товарищ майор!
— Я в управление! — нагло наврал ему.
А ему просто хотелось увидеть любимую Нину и прямо сейчас. Она была в отпуске, и на работе ее уже не было целую неделю. А на душе было так светло и чисто, как будто груз, давящий душу, исчез, и от червячка ни следа не осталось.
Лифт не работал. Но он взлетел на седьмой этаж и с удовольствием отметил, что не было одышки. Повернув ключ и зайдя в квартиру, увидел Нину, несостоявшуюся шпионку. Снял куртку и повесил на крючок. Она полоскала что-то в ванной и приветливо помахала ему рукой.
— Привет!
— Привет, любимая, — нежно ответил ей.
Он смотрел, как она стоит возле ванны в короткой красной сорочке, которую специально купил для нее, и, не отрывая глаз от любимой женщины, нагнулся, чтобы снять ботинки. Но в этот момент сорочка поднялась выше допустимой ватерлинии. Он не стал снимать ботинки. Секс-бомба сработала…
— Сегодня наша Таня с мужем в гости зовут, — сообщила жена Андрею Михайловичу.
Андрей Михайлович довольно посмотрел на жену. В гости он ходить любил, ну а к дочери с зятем — это и святое дело.
Зятя он почитал как за родного сына, никогда с ним в отличие от своей жены Тамары не ссорился. Как бы там ни было — мужчины друг с другом всегда общий язык найдут. Зять Сергей был человеком открытым, любил веселиться на праздниках, всегда заготавливал кучу тостов-притчей, одну другой смешнее, и они возвращались всегда в хорошем настроении.
Сидя за праздничным столом, тесть довольно шлёпал по спине зятя после каждой его шутки.
— А что Фёдоровы не пришли? Они же на все праздники к вам приходят, — поинтересовался у зятя Андрей Михайлович, когда уже вышли из-за стола на кухню и закуривали сигареты.
— Понимаешь батя, как бы тебе объяснить. Собирались мы на даче у Ершовых. Компания большая была. Мясо на шашлыки все принесли. В общем, как говорят — сложились, да всё на общий стол. Фёдоровы чуть позже подошли. Я, как всегда, за тамаду числился. С каждой рюмочкой всем веселее и веселее, только Фёдоровы мрачнее и мрачнее. Я никак толком не мог понять, что же происходит. Через час неожиданно они собрались и ушли. Танька их догнала и спросила, на что они обиделись…
— Ну и на что?
— Они, видите ли, водку очень дорогую купили, а предупредить забыли, что бы я им отдельно из их бутылки наливал… не выдержала душа, смотреть как утекает их драгоценная жидкость…
Тесть потерял дар речи, долго смотрел на зятя, задумался. В голове у него зазвучали слова любимой песни, и он вполголоса пропел их зятю:
И мне всё кажется, мне кажется —
Налью сто грамм и свяжутся
Две жизни, как две нити, в узелок.
— Устарело, получается, — улыбнулся зять.
— Вот дерьмократы! — в сердцах воскликнул, Андрей Михайлович.
— Ты про кого это?
— Довели страну до ручки! При Брежневе в магазине всегда водка по одной цене была и сам он простую «Столичную» предпочитал, а тут… Да ладно, пойдем за стол; и ты знаешь — после того, что ты мне рассказал — я теперь по другому воспринимаю старый лозунг: «Народ и партия — едины»…
