Ознакомительная версия.
– И что теперь делать? – растерялся я, вдруг осознав все последствия своего вранья, поняв, что за такие штучки Кукан меня действительно сгноит.
– Жениться, – заявил Мирзоев и добавил задумчиво: – Если, конечно, Светка будет не против.
Светка была не против. Я сделал ей предложение в тот же вечер, вернувшись в общагу навеселе из пивбара. Через месяц мы со Светкой поженились. Гуляли всей группой. Шурик Ивченко был моим свидетелем.
К нему-то Света и ушла в конце второго курса.
А года через три после окончания Сибстрина я повстречал в ЦУМе свою бывшую ветреную жену под ручку…, с кем бы вы думали? С
Кукановым. Кукан был коротко подстрижен и упакован в добротный классический костюм, волосы не казались сальными. И взгляд его был взглядом совершенно счастливого человека. Я не стал к ним подходить, я тоже был не один – со своей второй женой Эльвирой.
Зачем я женился во второй раз – сам не знаю. Мама решила, что мне пора завести настоящую семью. Чтобы все как у людей было. Чтобы жена меня с работы дома ждала, обед нормальный приготовив. Полный стол, так мама говорила. (Это означало – закуска, первое блюдо, второе и третье, и десерт не помешал бы). Хватит мне уже одними бутербродами питаться! (Сама мама готовить никогда не умела. Пик ее кулинарного творчества – окрошка, да и ту легко могла испортить). И чтобы не шлялся по ночам. (Интересно, маме-то, откуда знать, где я ночи провожу?) И чтобы не пьянствовал со своими дружками. (А вот это уже вряд ли!) А самое главное – пора мне уже и о детях подумать. (По поводу детей мыслей у меня никаких в тот момент не было, да и вообще
– эти мысли у меня не скоро появились). Маме было почти шестьдесят, все ее подружки уже давно поотдавали своих внучек замуж, а внуков проводили в армию, а кое-кто этих внуков из армии уже дождался. А к моей маме сын, то есть я, приходил в лучшем случае раз в месяц, а внуков и вовсе не намечалось. У одной из маминых подруг, Гертруды
Генриховны имелась дочурка, засидевшаяся в девках. Мама мне ее расхваливала чуть ли не каждый день. И такая она, Элечка и сякая. И умница и красавица. И хозяйка Эльвирочка, каких поискать. Готовит – пальчики оближешь. И вяжет она и шьет. Посещал-то я мамулю не часто, как уже сказал, но она компенсировала недостаток общения со мной частыми телефонными звонками.
Мама так активно долбила мне мозг своей Элечкой-Эльвирочкой, что мне, наконец, самому захотелось увидеть это чудо. Встреча состоялась в январе восемьдесят третьего в маминой квартире, куда пришли
Гертруда Генриховна с Эльвирой отметить старый Новый год. Истинной причиной этой встречи был, конечно, не праздник, а смотрины. Пришли, так сказать, на меня поглядеть, выяснить, гожусь ли я в мужья и себя показать. Врать не буду, Эльвира мне понравилась. Я не влюбился, но многое в этой девушке мне импонировало. Ее скромность, например, и хорошие манеры. А кроме скромности и манер у Эльвиры были и другие достоинства – отличная фигура, огромные серые глаза, прикрытые густыми длинными ресницами, пухлые губы и приятный цвет лица умеренно загоревшего человека. Позже выяснилось, что загорать
Эльвира не любит совершенно, а такой цвет лица – это всего лишь грим. Впрочем, я сразу мог бы догадаться. Откуда у советской девушки загар в середине января?
Но и без грима она выглядела неплохо.
Эльвира была старше меня на полтора года. Она не стала скрывать этого факта, сообщила, что в эту субботу ей исполняется ровно тридцать лет. И пригласила меня на день рождения. Я пообещал прийти.
– Это ничего, это ничего, – говорила мама, когда Гертруда
Генриховна и Эльвира ушли. – Ничего нет страшного в том, что женщина старше мужчины. Только крепче будет любить, а делать будет все, что ты скажешь. Ну, ты меня понимаешь… Тем более, Элечка старше тебя всего-то на год.
– На полтора, – уточнил я.
– Смотри-ка, математик! – презрительно откликнулась мама. – Год, полтора – это не большая разница. Вот я была старше твоего отца на пять лет. И ничего.
Действительно, подумал я, ничего. Совершенно ничего хорошего из этого не получилось. Впрочем, думаю, развелись мои родители не из-за разницы в возрасте. Не думаю, а знаю. Отец как-то признался мне, что очень сильно любил маму и если бы не ее частые измены…
На Эльвирин день рождения я пошел. Купил букет чайных роз в количестве тридцати штук и явился, как жених, хотя мыслей о женитьбе в голове не держал. Гостей не оказалось, Эльвира вообще была одна дома. Я сразу решил – это ловушка, но даже попытки вырваться из нее делать не стал. А! Будь, что будет!
– А где твои гости?
– Никого нет.
– Ну, это я заметил…
– Нет, Женя, ты не понял. У меня нет никого, кого бы я могла пригласить к себе на день рождения. Вот…, тебя пригласила.
– А подруги?
– У меня есть одна подруга, но ее сейчас нет в городе. А других друзей и подруг у меня нет.
Почему-то мне ее стало жалко.
– Ну а Гертруда Генриховна-то где? За хлебом в магазин пошла?
– Мама пошла к твоей маме. Сказала, что ночевать у нее будет.
Эльвира не пыталась меня соблазнять, сообщая, что мы одни и всю ночь будем одни, она просто констатировала факт. Я видел по ее глазам, что она совершенно растеряна и не знает, что ей делать. Если бы, отдав букет, я сказал: "Ну, ладно. Я пошел", она не стала бы меня просить остаться, приняла бы мой уход, как должное. И получила бы потом нагоняй от матушки.
– Гертруде Генриховне, наверное, не терпится выдать тебя замуж? – задал я ей откровенный вопрос.
Эля опустила глаза и кивнула.
– А ты сама? Ты-то хочешь выйти за меня замуж?
Эля еще ниже опустила голову и закивала.
– Потому что уже давно пора?
Эля подняла на меня глаза – они были испуганными, и в них была боль. Как у раненой газели.
– Нет. Я…
– Ты в меня влюбилась?
– Да, – призналась она, – в первую же минуту.
– Отлично. Пошли.
– Куда?
– Как куда? – удивился я, – в спальню, разумеется.
Эльвира безропотно повела меня в свою комнату.
Она оказалась девушкой.
В понедельник мы пошли во Дворец бракосочетания и подали заявление. Меня никто не принуждал, я просто совершал очередную глупость. Знал, что делаю глупость, но не остановился.
Прожили мы с Элей год и шесть месяцев. Она надоела мне очень быстро буквально через пару недель, но полтора года я еще зачем-то тянул. Семьи у нас не получилось, и не могло получиться. Без любви ничего хорошего получиться не может. И ребенка родить у нас не получилось. Может, оно и к лучшему…
Сегодня почувствовал себя еще лучше. Или мне все это кажется…
Подошел к дереву Серафимы и увидел, что зеленые кулачки разжались и вытолкнули наружу белые соцветия. Лепестки были еще зажаты в бутоны, но уже к вечеру, судя по всему, бутоны должны раскрыться.
И что тогда? Я буду их съедать, как дикие островитяне? Или прикладывать к ране? Только рана у меня глубоко внутри – на сердце.
Да и не рана это – рубец от раны. Старый, но до сих пор кровоточащий.
Неожиданно раздался звонок в дверь. Кого это принесла нелегкая? У
Егора свой ключ. Малосмертов? Никогда он ко мне по воскресеньям не приходил.
На пороге стоял Саша Ивченко, мой армейский и институтский друг.
Мы не виделись с ним уже два года, а до того, до нашей прошлой встречи – аж со дня получения дипломов инженеров-гидротехников. Мы с
Шуриком не поссорились из-за того, что Светка ушла к нему, но, начиная с третьего курса, виделись только мельком на ходу в коридорах института, да изредка сидели в одних аудиториях на некоторых общих лекциях. На третьем курсе начались специальные дисциплины, и произошло разделение по группам, а Светка вообще перевелась в другой ВУЗ. Домой меня к себе Шурик никогда не приглашал, думал, что мне будет неприятно встречаться со своей бывшей. Потом мы стали инженерами, получили дипломы и поплавки.
Шурик распределился во Владивосток, а я остался в Новосибирске. Все эти годы мы ничего не знали друг о друге ничего. Вот и закончилась дружба, решил я.
Встретились случайно в метро. Моя "Камрюха" стала кушать бензин без меры, и я поставил ее на СТО. Забрать ее должен был только через трое суток, а потому в тот день добирался на работу на метро. А
Шурик, как выяснилось, недавно разбил в хлам свою, какую-то очень крутую машину и тоже временно, пока не купил новую, еще круче оказался безлошадным. Не наши бы проблемы с автотранспортом, так и не встретились бы никогда. В таких немаленьких городах, как
Новосибирск, это бывает. У каждого человека свой жизненный круг: дом
– работа – дом. Иногда в этот круг включаются некие дополнительные объекты, такие как места отдыха, развлечений, увлечений и прочие.
Эти круги редко пересекаются.
– Шурик!
– Женька? Ебтыть! – Особенной какой-то радости на его лице не было, разве что небольшое удивление.
Шурик внешне почти не изменился, даже наоборот, казалось, помолодел. И одет он был с иголочки, и гладко выбрит, и пахло от него дорогой туалетной водой.
Ознакомительная версия.
