Магнусу до завтрака надо было обследовать еще несколько участков, и я убедила его, что сама доберусь обратно до Дома Маджубы. Я шла по тропинке между чайными полями и краем джунглей, как вдруг застыла на ходу. Глаза шарили по стволам высоченных деревьев, но я не знала, что именно ищу. Перевела взгляд на тропинку, тронулась дальше. Десятка шагов не прошла, как заметила стоявшую в тени фигуру. Она двинулась ко мне. Я отступила на шаг, а она все приближалась. Ступила в пятно солнечного света – и я вздохнула с облегчением. То была девочка лет девяти-десяти, ее лицо и одежду покрывала грязь. Она была из местных, и она плакала.
– Какак сайя, – выговаривала она, выталкивая слова между рыданиями. – Толонг марека[98].
– Мана? – спросила я, приседая, чтобы заглянуть ей в лицо. Слегка тряхнула ее за плечи. – Где?
Девочка указала пальцем на деревья позади себя. Я почувствовала, как джунгли надвинулись ближе.
– Мы вызовем полицию, – успокаивала я, все еще говоря по-малайски. – Мата-мата[99] помогут твоей сестре.
Я встала и пошла обратно к дому, но девочка ухватила меня за руку и потянула, стараясь утащить к деревьям. Я сопротивлялась, заподозрив ловушку К-Тов. Заслонив ладонью глаза, я, прищурившись, оглядела склоны, однако сборщики чая еще не добрались до этого участка плантации, не было заметно и никого из «домашней гвардии». Заплакав еще громче, девочка опять потянула меня за руку. Я пошла за ней, но застыла, едва мы дошли до первых зарослей.
Впервые с тех пор, как кончилась война, мне предстояло вступить в тропический лес. Меня обуял страх: если войду, то уже никогда оттуда не выйду. Не успела я повернуться, как девочка цепко сжала мне руку и потащила в заросли папоротника. Насекомые издавали клацающие металлом звуки. Цикады ткали вокруг звенящие сети. Птичьи крики впивались в воздух острыми блестящими гвоздями. Было похоже, что мы вошли в какую-то кузницу на задворках Джорджтауна, где вовсю кипела работа. Солнечный свет сочился сквозь переплетения веток и листьев над головой, не в силах пролиться ниже, чтобы разогнать дышащую влагой тьму у самой земли. Толстыми петлями свисали с ветвей лианы. Девочка вела меня по узенькой звериной тропке, по камням, скользким от мха, на которых того и гляди растянешься во весь рост, стоит только зазеваться. Минут пятнадцать-двадцать тащилась я за нею под раскидистыми ветвями, больше похожими на широкие и длинные листья деревьев, которые укрывали нас сверху и размывали свет до состояния полупрозрачной зелени.
Мы вышли на небольшую поляну. Девочка остановилась и показала пальцем на бамбуковую хижину под деревьями, крышей для которой служили лысеющие пальмовые ветви. Дверь была полуоткрыта, но внутри было темно. Мы подобрались к хижине поближе, стараясь производить как можно меньше шума. Среди деревьев позади нас вдруг затрещали ветки и что-то тяжело бухнуло об землю. Я разом развернулась и пригляделась. Деревья стояли не шевелясь. Наверное, то был всего-навсего переспевший плод дуриана, его колючки, которыми была утыкана броня кожуры, кромсали листья во время падения. Я услышала еще какой-то звук, пробивавшийся сквозь шум джунглей, какое-то гудение, до того слабое, что оно звучало почти умиротворяюще. Доносилось оно из хижины.
Дверь никак не хотела открываться, и я вышибла ее ногой. Она распахнулась настежь. На земляном полу лежали три тела в луже крови, настолько темной и густой, что казались приклеенными к ней. Сотни мух ползали по их лицам, вздутым животам и набедренным повязкам. У всех было перерезано горло. Девочка взвизгнула, и я закрыла ей рот ладонью. Она билась, бешено махала ручонками, но я держала ее крепко. Мухи взлетели с тел и роем поднялись на внутреннюю сторону крыши, которая почернела так, будто в одно мгновение покрылась плесенью.
Запах еды накинулся на меня, когда мы подходили к кухне. Фредерик с Эмили сидели за столом. Они перестали разговаривать и подняли взгляды, когда я вошла вместе с выглядывавшей из-за меня девочкой. Эмили усадила нас за кухонный стол, на котором был накрыт завтрак плантатора: тарелки со свежим беконом, колбасками и яйцами, поджаренный хлеб и клубничный джем. Фредерик налил нам чаю, щедро приправил его сгущенным молоком. Я отпила несколько глотков. По телу разлилось тепло и уняло мою дрожь. Я вкратце рассказала, что произошло.
– Где Магнус? – Взгляд Эмили впился в меня.
– Все еще объезжает поля, полагаю. Я не знаю.
– Свяжись с Джоффом! – резко бросила Эмили Фредерику. – Скажи ему, пусть отыщет твоего дядю. И позвони в полицию. И Тумзу. Ступай!
Горничная принесла два одеяла, Эмили укутала в одно из них плечи девочки, другое дала мне. Вернулся Фредерик, а вскоре вслед за ним – и Магнус. Риджбеки обогнали обоих и принялись обнюхивать ноги девочки. Та вскрикнула и съежилась на стуле. Эмили гаркнула на собак, и те, поджав хвосты, убрались в угол.
– Черт побери, Юн Линь, – заворчал Магнус, – тебе следовало бы идти прямо домой!
Девочка опять принялась плакать.
– Не ори, лах, ты пугаешь бедняжку, – сказала Эмили, хмуро глянув на Магнуса.
– Она хотела, чтоб я за ней пошла, – объяснила я.
– Заходить в джунгли было blerrie[100] глупо, – буркнул тот. – Blerrie глупо! Твой отец отрезал бы мне все на свете, случись что с тобой.
– Ничего со мной не случилось.
Он рванул к себе стул и тяжко плюхнулся на него. Когда приехал Тумз, девочка тут же соскочила со стула и, подбежав, обхватила его ногу. Покровитель Аборигенов опустился на одно колено и мягко стал расспрашивать ее, причем по-малайски он говорил куда свободней, чем я. Через некоторое время Тумз взял ее за руку и снова подвел к столу, убедив допить чай в чашке. Она сделала глоточек, потом другой – не сводя глаз с Тумза.
– Она не захотела назвать нам своего имени, – сказала Эмили.
– Это Рохана, – сообщил Тумз. И обернулся ко мне: – Те тела, что вы видели, это были ее сестра, брат и двоюродный брат.
– А что они делали в хижине? – спросила я.
– Не хижина на самом-то деле. Укрытие. Они ждали, когда ночью придут кабаны. Ушли из деревни на охоту два дня назад. И взяли Рохану с собой. Вчера вечером она играла неподалеку от укрытия и услышала крики. И спряталась среди деревьев.
– Она видела, что произошло? – спросил Магнус.
– Четверо К-Тов, из них две женщины, – ответил Тумз, глянув на девочку. Ее глаза, большие и темные, смотрели на него поверх чашки. – Брата с сестрой и двоюродного брата силой затащили в укрытие. Мгновение спустя она услышала их крики. Потом вопли. Когда К-Ты снова вышли, то несли кабана, которого подстрелил ее брат. Один из них заметил ее, и все бросились в погоню. Рохана убежала в джунгли. Всю ночь пряталась.
Час спустя прибыли полицейские во главе с субинспектором Ли Чун Минем. Нас с Роханой допрашивали порознь. Когда пришел черед девочки, рядом с нею сидел Тумз. Субинспектор Ли попросил меня показать полиции, где мы обнаружили тела. Поехали на двух машинах, постарались как можно ближе подъехать к месту, где я заметила девочку, а потом уже пешком отправились в джунгли.
Позже, на обратном пути в Дом Маджубы, мы проехали группу сборщиков чая, сидевших на корточках возле дороги, куривших кретек и разговаривавших между собой. Корзины стояли у их ног. Когда мы проезжали мимо, сборщики провожали нас взглядами.
Весть об убийстве быстро разлетелась по плантации.
Только вечером субинспектор Ли со своими людьми закончили опрашивать рабочих с плантации. Я ушла к себе в комнату и сложила чемодан. Закончив, прилегла отдохнуть, только мысли мои не желали знать отдыха. Я вышла на террасу. Оттуда, где я находилась, был виден кусочек заднего дворика. Немного погодя из кухни появилась Эмили, три благовонные палочки были зажаты у нее меж ладоней. Стоя перед висевшим на стене красным металлическим алтарем Бога Небесного, она подняла лицо к небу, воздела руки ко лбу и закрыла глаза, беззвучно шевеля губами. Закончив молиться, встала на цыпочки и воткнула благовонные палочки в держатель для воскурений между двумя апельсинами и тремя чашечками чая. Струйки дыма от палочек возносились к небесам. Запах горящего сандалового дерева долетел до меня, успокоил ненадолго и тоже растворился с дымом. И тогда я поняла, чту должна сделать, прежде чем вернуться в Куала-Лумпур.
– Эй, куда это ты направилась? – строго спросила Эмили, увидев, как я прохожу мимо кухни. – Мы скоро ужинать садимся. Сегодня я готовлю ча-сью[101].
– Я ненадолго.
И вновь я, следуя за А Чоном, прошла в дом, и вновь, как и прежде, он не сказал мне ни слова. Мы миновали комнату, где я сидела с Аритомо в то утро, когда мы впервые встретились, почти неделю назад. Домоправитель не остановился, а повел меня дальше по проходу, тянувшемуся вдоль маленького дворика с садом камней. Он остановился у комнаты с полуоткрытой раздвижной дверью и тихонько постучал по дверной раме. Аритомо сидел за столом, укладывая кипу документов в деревянную шкатулку. Он поднял на меня взгляд, удивился и произнес:
