Антон посмотрел и признал:
– Красиво. Да.
Таксист тоже посмотрел и сказал:
– Бомба.
Утром этого дня состоялся архитектурный совет Олимпиады. На совете сутулый узнал, что его шедевр не только не прошел тендер – он не был к нему даже допущен. Но его возмутило не это и даже не то, что в тендере победил самый уродливый и дорогой проект, – опытный зодчий знал, что самые уродливые идеи побеждают, так уж устроен тендер, ведь это способ отсечь лучшее и остановиться на худшем. Портить прекрасное и создавать безобразное, в конце концов, в природе человека. Возмутило сутулого и не то, что изготовленный им вручную макет, имевший больше тысячи мелких деталей, в ходе тендера где-то потерялся, а точнее, его выбросили. Больше всего сутулого подкосил тот факт, где именно собирались построить зимний дворец спорта. Он продемонстрировал даже эскиз победившего в тендере дворца-уродца Антону Рампо и таксисту.
Антон уже видел эскиз дворца-уродца в штабе. Гигантская бетонная лепешка должна была вместить много десятков тысяч человек и разместиться в низине Имеретинской бухты, вблизи от берега моря. Лепешка имела чудовищные размеры и своим видом напоминала марсианский корабль из «Войны миров» Герберта Уэллса. Сутулый подсчитал ее вес, получилась леденящая мозг цифра: миллионы тонн бетона.
– Вы можете себе это представить? – спросил сутулый Антона.
Антон отказался представить бетон в миллионах тонн, это было даже хуже, чем пытаться представить бесконечность Вселенной. Но сутулый настаивал. Он стал тут же, на середине дороги, убеждать Антона, по-прежнему не зная, с кем говорит, что так строить нельзя, потому что низина Имеретинской бухты потому и называется низиной, что она находится ниже уровня моря и, следовательно, она регулярно и сильно затапливается последние пару миллионов лет. Почему-то сутулый предпочитал только миллионные величины. Он кричал Антону и таксисту, что нельзя, нельзя строить «Лужники» на болоте, нельзя класть миллионы тонн бетона там, где миллионы лет было мокро. Несчастный, как выяснилось, говорил об этом и авторам лепешки из «Войны миров» на архитектурном совете, но авторы дворца-пришельца только усмехнулись, а один из них важно возразил ему:
– Петербург вот построили на болотах, и ничего. Стоит до сих пор!
Архитектор пытался возразить, что Питер, во‑первых, выстроен итальянцами и не похож на коровье говно, а во‑вторых, его строили под надзором Петра и не очень-то воровали, поскольку царь рубил ворам головы топором лично, а кто сейчас будет рубить головы ворам лично? Но за эти слова его уволили.
Сутулый не был душевнобольным. Он понимал, еще когда создавал свой шедевр на бумаге, что детищу этому никогда не родиться на свет: ни в мраморе, ни даже в бетоне. Его творение навсегда останется только в его воображении и радовать потомков не будет. Он понимал и то, что вместо шедевра построят что-то уродливое, таковы современные люди. Но сутулый считал, что, имея такой вес в миллионах тонн, гигантская коровья лепешка в низине не устоит, подземные воды и штормы размоют фундамент, и в какой-то момент миллионы тонн бетона упадут на головы людям. Сутулый хотел спасти не свое детище – он хотел спасти людей от смерти под руинами дворца-уродца.
Антон был удивлен. Второй раз за это утро он не понимал, зачем люди, с которыми он сталкивается, делают то, что они делают. И он сказал:
– Ну они же там, в штабе Олимпиады, понимают, наверное? Ну, что нельзя «Лужники» на болоте и так далее. Они же там не идиоты.
Архитектор печально взглянул на Антона и махнул на него рукой. Антон уже было обиделся и уже готов был сказать, что не надо на него так махать рукой, потому что он не комар, а глава креативного штаба и если перестать на него махать рукой в таком оскорбительном ключе, он даже попробует что-то сделать, попытается убедить совет еще раз выслушать сутулого, дать ему второй шанс и так далее… Но в это время таксист вдруг сказал бывшему главному, мягко взяв его за локоть:
– Уважаемый, ну что ты пристал к человеку? – Таксист указал на Антона. – Человек отдыхать к нам приехал, наверное. Хочет кайфовать, пить-кушать, а ты ему: «миллионы тонн», «миллионы лет»! Ты мне лучше скажи, ты сколько за работу берешь? Моей жены племянник хочет гостиницу сделать: четыре этажа, столовая, чтобы люди могли кушать спокойно. Его телефон могу тебе дать, позвони ему, только не начинай на умняках про Микеланджело. Он на границе с Абхазией работает, на таможне, его Акоп зовут, меня тоже Акоп. Скажешь ему – Акоп, мне телефон дал Акоп, он тебя привезет к себе, все покажет: где строить, что строить, договоритесь, в обиде не будешь. Пиши телефон.
Но сутулый архитектор записывать не стал. Он только дружески похлопал таксиста по плечу. Потом вдруг взял и бросил оставшиеся у него листки в поток теплого ветра. И они улетели, его идеи и мечты, которые никогда и нигде не воплотятся. Сделав так, архитектор махнул рукой, жестом довольно обобщающим, на этот раз не на Антона, не на таксиста, а скорей на всю зону олимпийского строительства, а возможно, и шире – на всю зону современного мира. И ушел в сторону моря.
Антон и таксист постояли еще немного. Они видели, как сутулый маленький человек дошел до берега, сел там на землю и стал кидать в воду камешки.
– Ну, нормальный человек, а? – спросил таксист Антона. – Я ему работу предлагаю. Четыре этажа бы построил, с балконами, деньги бы получил… Моей жены племянник никогда работягу не обидит, тем более такого вообще. Микеланджело! Ну что человеку надо, а?
Огорченный таксист направился к машине. Антон поплелся вслед за ним. Ему вдруг стало стыдно за то, что он сказал сутулому, что они там, в штабе Олимпиады, не идиоты. Это было неправдой – на самом деле Антон так не думал. Антон Рампо всегда считал большинство людей идиотами. И он вдруг со всей отчетливостью понял, что именно поэтому сутулый и махнул на него рукой. Люди чувствуют, когда их обманывают.
Потом Антон задумался: почему вокруг одни идиоты? Было понятно, что всем этим строительством зимнего дворца и всей Олимпиады, и вообще строительством всего, занимаются двоечники. То есть идиоты. Люди, которые в школе прогуливали все уроки, кроме физкультуры. Хотя в футболе тоже нужна голова, так, во всяком случае, говорят футболисты. Но почему так получается? Антон хорошо помнил, что, когда он учился в школе, в ходу были ручки, на которых было написано: «Учись на отлично!», и это работало. Наивные дети старались делать то, к чему их призывали на ручках, потому что считалось: у отличников в жизни хорошие шансы. Если бы такие ручки делали сейчас, на них бы следовало писать: «Учись на отлично! И не плачь потом, идиот!» Потому что решительно всем в стране: разведкой природных ресурсов и спортом, балетом и космосом – теперь управляют они – двоечники. А что делают отличники? Они работают на двоечников, они их спичрайтеры. Но как двоечники это делают? Как они получают доступ ко всем этим серьезным устройствам: к балету, к стране, к ядерной кнопке? Ведь в школе им не доверяли даже мел – знали, украдет, сволочь, украдет и продаст своим же учителям втридорога. А теперь им доверяют строить мосты и тоннели. Но почему? Кто писал это «Учись на отлично!» на ручках? Автора нужно призвать к ответу за подлый обман. А попробуй найди его. Он ведь автографа не оставлял – давал детям подлые советы анонимно. А что делать тем, кто поверил? Как им теперь жить? Как им теперь объяснить, почему у руля идиоты? Потом Антон подумал, что, вообще-то, он и сам как-то приспособился. Конечно, Антон не мог о себе сказать, что он рулит, потому что рулит он только собственным «Пежо» – всеми остальными вещами рулят другие: агентством «PRoпаганда» – Миша Минке, Россией – Путин, ну и так далее. Но он, Антон Рампо, помимо «Пежо», правит еще одной вещью – своей личной свободой. Он сам решает, что ему делать. Да, вообще-то, Миша Минке решает, каким проектом ему заниматься, а каким нет. Но Антон не раб – он всегда может отказаться, он же и делал это уже несколько раз… ну, один как минимум. Это было, когда в агентство Миши Минке обратилась группа защитников природы. Они хотели заказать ролик про спасение снежных барсов, которых, оказывается, на земле осталось очень мало. Денег на ролик у заказчиков было тоже очень мало, и это понятно: откуда у защитников природы деньги? Барсы им не платят, у них нет денег, есть только красивая шкура и стремительно сокращающаяся численность.
– А почему, собственно, – возмутился тогда Антон, – почему они так поздно хватились, эти защитники, когда барсов осталось так мало? Что они до этого делали? И вообще, как это проверить, что барсов мало? Живут эти крайне скрытные кошки на Памире, на Тибете, на крыше мира то есть. А кто может подняться на крышу мира, чтобы проверить? Никто. Может, барсов много, как тараканов? А я должен за копейки работать? Нет бюджета на спасение – нет и спасения. Нет денег – нет барсов. Так и скажи этим защитникам.
