Тихим и очень мягким шепотом, словно едва вырывающимся из глубины его горла, он произнес:
– Эй, ты как?
Вот он наклонился еще ниже! Шарлотта догадалась об этом по его дыханию. Открыть глаза еще хоть чуточку она не решалась и потому видела перед собой лишь какую-то неясную тень. Через пару секунд она догадалась, что Хойт водит у нее перед лицом указательным пальцем… Потом появились два пальца… три… четыре… Вся его ладонь колыхалась перед ней из стороны в сторону, как веер… Затем – пустота.
Еще через несколько секунд девушка снова увидела их силуэты. Джулиан и Глория поднялись и подошли к шкафу, стоявшему у самого входа в номер – словно специально выбрав место подальше от Шарлотты. Затем к ним присоединился Хойт. Голоса их звучали очень тихо: так говорят в присутствии спящего человека.
– Ну что? – спросил Джулиан. – Как она там? Может, переберемся в другой номер?
– Да, пожалуй, так лучше будет, – хрипло прошептал Хойт. – Она отключилась – теперь небось до утра не проснется. – Пауза. – Мне пришлось выбить пыль из этого половичка.
Голос Джулиана:
– Да ты что, серьезно? Нет, старик, ты гонишь!
Тишина… потом сдавленный смех: судя по всему, Джулиану и Глории с трудом удалось сдержаться и не рассмеяться во весь голос. Даже по их шумному дыханию было ясно, чего им стоило задавить в себе радостные вопли и остроумные комментарии по поводу свершившегося чуда. Хойт продолжал шептать:
– Нет, правда… – неразборчиво, – …да не фонтан… – неразборчиво, – …этот хренов прием… – неразборчиво, – …никогда в жизни не видел такой бобрихи деревенской…
Голос Джулиана:
– Хойт, ты просто чудовище.
Смех Джулиана и сдавленные звуки, какие издают, когда хихикают, не раскрывая рта, – это, наверно, Глория. Слова Хойта впивались в Шарлотту как пули, но поскольку он говорил так тихо, ей на ум пришло сравнение с киллером, вооруженным пистолетом с глушителем. «Мне пришлось выбить пыль из этого половичка». Снова шепот Хойта:
– …Просто целина непаханая…
Даже сквозь полуприкрытые ресницы Шарлотта смогла увидеть, как Джулиан по-приятельски пихнул Хойта локтем в бок: молодец, мол, хорошая работа.
– Я слышал, у Харрисона в номере еще выпивка припрятана, – сказал Джулиан. – Может, туда рвануть? Наверняка наши уже все там собрались, диджей уже свое отработал, танцы кончились, а заняться чем-то надо.
Джулиан и Глория направились к двери, Хойт последовал за ними. Джулиан, открыв дверь, остановился и оглянулся. Мотнув головой в сторону Шарлотты, он спросил:
– Так ты думаешь, она в порядке?
– Брось, она вырубилась – теперь будет спать как убитая, – ответил Хойт. С этими словами он выключил верхний свет. На мгновение его силуэт еще мелькнул в дверном проеме, а затем дверь мягко прошелестела по синтетическому ковру, влекомая пружиной механического доводчика; щелкнул замок, и комната погрузилась в темноту.
Шарлотта приподнялась на локте и огляделась. Несмотря на выключенный свет, в комнате не было совсем темно. Вертикальная полоска ядовито-желтого света разрезала помещение пополам. Несколько секунд Шарлотта пыталась сообразить, с чего бы это полоска света из-под двери приняла такое странное положение. Постепенно до нее стало доходить, что это свет ртутных фонарей с гостиничной парковки пробивается в щелочку, оставшуюся между сдвинутыми портьерами, прикрывающими вытянутое во всю ширину комнаты окно.
Оторвав голову от кровати, она совершила серьезную ошибку. Вся комната теперь крутилась у нее перед глазами, и Шарлотта почувствовала, что ее сейчас вырвет. Собравшись с силами, девушка встала и, пошатываясь – вестибулярный аппарат явно отказывался работать как положено, – направилась в сторону ванной. Вслепую она нащупала выключатель. Щелчок – и в глаза ударил свет, ослепительно яркий, как ей показалось. В ванной все было по-прежнему – те же разнокалиберные полотенца и салфетки разбросаны повсюду. Шарлотта опустилась на колени перед унитазом, раза два икнула – и ее вывернуло наизнанку. Часть рвотных масс попала на бортик унитаза, а кое-что даже на край платья Мими, оказавшийся теперь на полу. Стоя все так же на коленях, Шарлотта дотянулась до рукоятки спуска воды, а потом на четвереньках поползла к ванне. При одной мысли, что надо встать на ноги, ей становилось плохо. Потерять сознание прямо здесь, в ванной, – нет, этого она не могла себе позволить. Шарлотта выудила салфетку из груды валявшихся возле ванны, поползла обратно к унитазу и вытерла его бортик и пол вокруг, затем сползала обратно к ванне и притащила еще большое банное полотенце и другое поменьше и снова спустила воду, и обмакнула полотенце в более-менее чистую воду, и попыталась отчистить платье, и намочила еще одно полотенце, и вытерла лицо и губы. Стоя на четвереньках, как животное, Шарлотта чувствовала себя если не хорошо, то по крайней мере сносно. Главное было – не поднимать голову. По-прежнему на четвереньках она выползла из ванной и не рискнула подняться, чтобы выключить свет, и переползла по ковру к кровати, и сумела вскарабкаться на нее, и даже каким-то образом вытащила из-под себя одеяло, и заползла под него прямо в своем мятом влажном платье, и легла на бок, и поджала ноги, и провалилась в глубокий сон.
Она не знала, сколько прошло времени, пока ее наполовину не разбудили странные звуки, раздававшиеся с другой кровати… ух-х ух-хух-хух-хух-х… Шарлотта пригляделась… кто это? Глория?… Девушка стояла, опираясь на колени и локти, а сзади к ней пристроился кто-то, кого Шарлотта в темноте разглядеть не смогла. Под довольное, все ускоряющееся «ух-х… ух-х… ух-х… ух-х… ух-х…» она снова не то уснула, не то потеряла сознание.
Часов в пять утра Шарлотта смутно услышала какой-то шум, тяжелые шаги: кто-то пытался сориентироваться в темной комнате. Судя по всему, это оказалось делом нелегким: послышался звук удара, шум падения, потом сдавленный мужской голос, издавший несколько ругательств, из которых самым приличным было: «Вот дерьмо». Шарлотта сделала вид, что крепко спит и ничего не слышит. Открывать глаза не было смысла: теперь она лежала так, что все равно не могла ничего разглядеть, не подняв голову или не перевернувшись на другой бок. Запах рвоты, исходивший от ее платья, был отвратителен.
Что-то тяжелое даже не опустилось, а рухнуло на ее кровать.
– Твою мать…
Голос Хойта.
– Охренеть. Умер тут кто-то, что ли?
Он действительно лег на ту же кровать, где была Шарлотта, и не сдвинулся со своего края. Они ни разу не коснулись друг друга не только кожей, но даже одеждой, даже случайно, хотя пролежали в этой большой двухместной гостиничной кровати, наверное, часов пять, потому что было уже начало одиннадцатого утра, когда Шарлотта проснулась оттого, что кто-то барабанил в дверь… Вонища в комнате стояла ужасная… а какая-то сильно рассерженная девушка не просто стучала в дверь, но и орала, по-настоящему орала:
– ДЖУЛИАН, ТВОЮ МАТЬ, КОЗЕЛ ХРЕНОВ, ДВЕРЬ ОТКРОЙ! МНЕ НУЖНА МОЯ СУМКА!
На этот раз Шарлотта не стала делать вид, будто спит беспробудным сном, и приподняла голову, чтобы осмотреться и понять, что происходит. В постели она была одна, а из-за двери ванной доносился шум включенного душа.
Бум, бум, бум, бум!
– СЛЫШИШЬ ТЫ, ДЕРЬМОВЫЙ УБЛЮДОК, Я ЖЕ ЗНАЮ, ЧТО ТЫ ТАМ! ЕСЛИ НЕ ОТКРОЕШЬ ЭТУ ДОЛБАНУЮ ДВЕРЬ, Я ОХРАНУ ВЫЗОВУ – ПУСТЬ ЛОМАЮТ НА ХРЕН! МНЕ СУМКА НУЖНА!
Солнечный свет проникал в комнату сквозь щель между портьерами. На соседней кровати лежал Джулиан. Он тоже явно только что проснулся и теперь, опираясь на локоть, уставился на дверь. Потом его голова – только голова – свесилась над полом.
Постепенно смысл происходящего стал доходить до него. Судя по всему, нарисовавшаяся картина не слишком обрадовала Джулиана, который медленно поднял голову и хриплым голосом сказал:
– Твою мать.
Он закрыл глаза и потер виски большим и средним пальцами свободной руки. За спиной его что-то зашевелилось, и по другую сторону кровати вдруг поднялась голова Глории. Ее губы были полуоткрыты, отвисшая челюсть делала некогда чувственный рот беспомощным и даже слегка комичным; в глазах застыло явное выражение тревоги. Джулиан тем временем вытащил ноги из-под одеяла и сел на край кровати, опустив голову. Посидев так несколько секунд, он собрался с силами и с тяжелым вздохом заставил себя встать. В последний момент вздох сорвался на кашель – судя по всему, легкие пытались избавиться от избытка винных паров, блокировавших циркуляцию кислорода в крови. Щурясь от солнца, парень пошел к двери. Судя по шаткости походки и по траектории, выбранной им для нелегкого перехода, его психомоторные функции еще не вполне восстановились.
Джулиан отпер замок и не открыл, а всего лишь самую чуточку приотворил дверь со словами:
