Воображая себя бизнесменом, Арчи на всем пытался делать деньги. Из-за вечной своей мелочности — «хоть червонец, да мой!» — он терял их. Приятели — он-то думал о них, как о друзьях — посмеивались над ним, когда в очередной раз Арчи почесывал свой полулысый, но красивой формы череп. Несмотря на неудачи, он был самоуверен. Этому способствовали его женщины — чемпионка по фигурному катанию, манекенщицы, актриски…
Настя сидела в «дырке» дивана перед огромным телевизором. В очередной серии «Ангелов Чарли» злые люди заперли девиц в сауне и повернули ручку контроля температуры до отказа. Было уже под сто градусов, тем не менее краска с физиономий девиц не текла. Настя подумала, что тысячи американцев смотрят сейчас этот маразм. И она тоже. Американизируется.
История с бритвой закончилась тем, что Арчи заплатил за нее пятьдесят долларов. В суде. Когда он вернулся к машине, где его ждала Настя, ей показалось, что ему стыдно — не успела жена приехать, как ему наручники надевают! Но Арчи пощипал себя за ус и подумал: «Это же моя жена! Почему я должен ее стесняться? Чувствовать себя неловко?» Он и не чувствовал — сейчас он сидел в кресле-качалке, как всегда в халате, полы которого распахивались и демонстрировали трусы «Fruit of the Loom»[7], висящие на заднице после стирки.
Любимым занятием Арчи было подходить к холодильнику, открывать его и потирать руки, радуясь наполненности. Насте подходить к холодильнику запрещалось, а тем более открывать его. Арчи приступил к реализации своего плана. Ведь он вывез капитал из России, мягкую, податливую (17 лет!) глину, из которой можно слепить… супермодель! Настя должна была стать девочкой, глядящей с обложек журналов.
Арчи приобрел — рассчитывая, конечно, в ближайшем будущем получить компенсацию — весы, пластиковый костюм для потения, скакалку, спортивные тапочки и почему то секундомер. Каждое утро теперь Настя надевала несколько свитеров, обматывала бедра шарфами и поверх уже надевала пластиковый костюм. С Арчи они выходили из дома. Настя бежала по близлежащим улочкам, а Арчи, не доверяя ей, медленно ехал рядом на машине. «Давай, давай, зайчик! Ноги выше поднимай, чтобы ягодицы работали и потели!» Настя ненавидела его. Да, он все правильно говорил и делал. И сама она хотела быть на обложках журналов. Но без него, не с ним! Она бежала с остервенением, и Арчи приходилось прибавлять газу.
Вечером он раскрывал окно в своей комнате-кабинете. Использовал он ее для раскидывания грязной одежды. Арчи засекал время на секундомере, и Настя прыгала перед окном через скакалку. Потом она бежала на месте с высоким подниманием бедра и с ускорением. Недаром Арчи был когда-то чемпионом Советского Союза по многоборью! Он знал, как согнать с девушки жирок, приобретенный в Италии. Он, правда, не знал, как этот жирок образовался. Он не знал про итальянского юношу, дарящего шоколад и катающего на «Мерседесе» строгого папы, угощающего пиццей и не умеющего ебаться. Арчи не догадывался, что его Настенька каждое воскресенье съедала по полкило маленьких пирожных, а днем любовник, которому оказалось пятьдесят восемь лет, но ебался он только, как римская молодежь — в машине, вел Настю на макаронный полдник.
Сказав, что ссориться с женщинами в Америке опасно. Арчи купил для Насти автомобиль, «Олдсмобиль», как у Друга, который не казался больше кораблем. Ночью он учил Настю вождению на пустынном паркинге недалеко от Fairfax school, где четыре раза в неделю Настя училась английскому. Она решила, что, как только получит driving license[8], уйдет от Арчи. С каждым днем он становился все невыносимее. Если бы ее спросили, чем же, она бы не знала, что ответить. А если бы Арчи заглянул в желтую тетрадку, с которой Настя ходила на уроки английского, то вместо экзерсисов обнаружил бы записи на русском о том, что «я даже никогда не сказала ему — я люблю тебя. Никогда».
Арчи непонятно было рвение Насти к самостоятельности. Куда ей ехать одной? К кому? Единственным их знакомым был Друг. Но ведь это был их друг. Арчи, правда, познакомил Настю с молодящейся блядью Люськой. Она была второгодницей — второй раз проходила курс в Yamoto Beauty College. У нее не было мужа, готовящегося к экзаменам на лицензию зубного врача. Все эти мужья сдавали письменные экзамены за своих жен — будущих маникюрш и косметичек. Вот Люська сама и училась. А в ее сорок с лишним английский давался трудно. Надо отдать Люське должное — имея в запасе слов двадцать, половина которых были маникюрными, она расправлялась с мужиками, как с заусеницами.
В надежде, что Люська станет ему информбюро, а Насте подружкой, Арчи познакомил их. Но все Люськины интересы сводились к тому, чтобы найти очередного «хуя», который сделает shopping еще на неделю. Насте же не надо было беспокоиться о хлебе насущном. Отношения США — СССР были сносными, и Арчи, как и в Москве, переводил «технику». К сожалению для Насти, он не ходил на работу. У него было свое учреждение. «RussAr & Со». Под компанией подразумевалась все та же беззвучная IBM. Забаррикадировавшись словарями и таблицами, Арчи превращал американские бешел в советские литры, гектары в квадратные мили, что в свою очередь превращалось в конце концов в чеки, которые Арчи аккуратно клал в банк. Иногда он подрабатывал на обедах с представителями из ФБР. Он даже умудрялся приносить Насте пирог — это называлось «для собачки». Насте-собачке позволялось съедать пирог в три приема.
К моменту, когда стрелочка весов твердо стояла под еле дышащей от страха Настей на 125 паундах, у нее появился агент. «Jody Rivers Europien Models». Сама Джоди была израильтянкой лет тридцати семи, с заклеенным пластырем после операции носом. Таким образом, настоящего лица своего агента Настя никогда не узнала. Джоди была полна планов о создании агентства из моделей с европейской внешностью. Настя подходила ей. Она не выглядела, как girl next door[9]. «Парень из соседнего двора», смеялась Настя, сравнивая определение внешности с названием старого советского фильма. Здоровый американский вид заключался в том, чтобы быть спортивной блондой с лошадиными зубами, с голубыми щелочками глаз, как у Cheryl Tiegs, и тонюсенькой ниточкой губ а-ля Farah Fowset. Ничего этого у Насти не было, и Джоди сразу вцепилась в нее.
На третий же день после знакомства Джоди послала Настю на интервью для рекламы соуса. Настю взяли и заплатили 60 долларов за час сидения за сервированным столом. За то, что она делала вид, что пьет вино, ест салат и очень любит американца, сидящего напротив. Арчи ликовал.
Теперь он не сопровождал Настю в ее утренних забегах, а обзванивал фотографов, список которых достался от Джоди. Фотографии, отснятые самим Арчи фотоаппаратом, не проданным выгодно в Риме Настей, к его великому разочарованию, использовать было нельзя.
После диетического завтрака — диета тоже была приобретена у Джоди — Арчи вез их на свидания к фотографам. Вдвоем они приходили в студии Арчи гордо стоял, покачиваясь с носка на пятку, большие пальцы рук в карманах джинсов. В эти моменты Настя чувствовала себя его дочкой. И вполне могла ею быть. Арчи был старше Насти на двадцать лет.
Ни разу им не пришлось платить за пробные снимки. Довольные результатами, фотографы отдавали Насте пачки фотографий, сделанные по ее просьбе По просьбе Арчи. Настя не совсем понимала, зачем ей пятнадцать снимков в одном стиле, от одного фотографа. Ведь портфолио, которое она должна была «построить», тем и интересней, как ей казалось, чем разнообразнее в нем фотографии. Но Арчи улыбался стоя рядом и сквозь зубы говорил по-русски: «Попроси еще, зайчик. Пригодится».
Для того чтобы получить водительские права до восемнадцати лет, необходимо было предоставить справку из школы для малолетних, в которой в свою очередь надо было набрать какое-то безумное количество часов вождения. Так как Настя не была обычной американской малолетней, ее уговоры возымели силу, и квитанцию ей выдали. Она стащила чековую книжку из кармана Арчи, кое-как выписала чек на восемьдесят долларов, сделав четыре ошибки в слове eighty[10], и вернулась домой, где озверевший уже Арчи метался по комнатам. Письменный экзамен Настя сдала заранее. По шпаргалке, продающейся эмигрантами в Ферфакс Скул за десять долларов.
Через неделю Настя вынула из почтового ящика калифорнийский driving license. Теперь она одна могла ездить на интервью, к фотографам и даже на работу, куда ее стали брать все чаще. Арчи злился. Он так хотел быть главным и решающим! Он вырывал телефонную трубку, он сам составлял расписание на следующий день, ставил крестики или минусы против имен фотографов. Он все равно ехал на интервью с Настей. «Ты же еще плохо говоришь по-английски, зайчик!» Арчи не понимал, что манекенщица вообще много не должна говорить. Предоставила свое портфолио фотографу или арт-директору, стоишь и улыбаешься. «Hi!.. Fine!.. Bye!..»[11] Ну, еще, может, добавишь, что «Russian. Настия» — она стала произносить свое имя как американцы.
