Ознакомительная версия.
Стараясь не шуметь, Джоанна вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице, устланной новой ковровой дорожкой. С распаковкой вещей наконец было покончено, а у нее самой есть теперь несколько минут — десять, а если повезет, то и все пятнадцать, — чтобы посидеть на воздухе с Уолтером и посмотреть на их деревья и участок земли размером в два и два десятых акра.
^пустившись по лестнице, Джоанна прошла через коридор. В кухне было чисто, как в операционной. Глухо рокотала посудомоечная машина. Уолтер, стоя у раковины, склонился к окну и наблюдал за тем, что творилось в стоящем напротив доме семейства Ван Сентов. Его рубашка, местами взмокшая от пота, подошла бы для теста Роршаха[1] — отчетливо различался кролик с опавшими ушами. Уолтер обернулся и с улыбкой подошел к ней.
— Ты давно здесь? — спросил он, вытирая руки о кухонное полотенце.
— Только что вошла, — ответила она.
— Ты выглядишь так, как будто заново родилась.
— Именно такой я себя и ощущаю. Дети играют, как два ангела. Давай выйдем на воздух.
— Конечно, — согласился он, складывая полотенце. — Только через несколько минут. Мне нужно потолковать с Тедом. — Он повесил полотенце на крюк. — Поэтому-то я и смотрел на их окна, — пояснил он. — Они только что отобедали.
— И о чем ты хочешь говорить с ним? Они направились во внутренний дворик.
— Я как раз собирался сказать тебе, — начал он, поддерживая ее под руку. — Я передумал и решил вступить в Ассоциацию мужчин.
Она остановилась и внимательно посмотрела на него.
— Там уделяется внимание стольким важным проблемам, что не участвовать в их решении было бы неразумно, — начал он. — Вопросы политики на местном уровне, мероприятия, связанные с благотворительностью…
— Ну как ты можешь вступить в такую устаревшую, старомодную…
— Я уже говорил кое с кем из мужчин, которых встретил в поезде. С Тедом, с Виком Ставросом и еще с несколькими мужчинами, с которыми они меня познакомили. Большинство согласно, что не допускать женщин к участию в дедах — это пережиток. — Он снова взял ее под руку, и они пошли дальше. — Однако единственный способ изменить существующее положение — это действовать изнутри. И я намерен поспособствовать этому. В субботу вечером я вступаю в Ассоциацию. Тед кратко обрисует мне, чем занимаются комитеты. — Он предложил ей сигарету: — Будешь курить перед сном?
— Конечно закурю, — ответила она и протянула руку за сигаретой.
Они стояли в дальнем уголке внутреннего дворика, окутанные прохладным голубоватым сумраком; отовсюду слышался стрекот кузнечиков. Уолтер чиркнул зажигалкой, поднес пламя к сигарете Джоанны, а затем зажег и свою.
— Взгляни на небо, — сказал он. — Его вид оправдывает каждый уплаченный нами пенни.
Она подняла голову — небо было розовато-лиловым, голубым и синим. Великолепно… Затем, опустив голову, Джоанна посмотрела на огонек своей сигареты.
— Каким это образом организации могут подвергнуться изменениям изнутри? — спросила она. — Ведь ты подаешь заявление, ты вступаешь, у тебя появляются обязанности…
— Пойми, изменить изнутри намного легче, — прервал ее Уолтер. — Увидишь, если и остальные мужчины такие же, как те, которых я знаю, то очень скоро Ассоциация преобразится и станет Всеобщей ассоциацией. Игра в покер между смешанными парами. Занятие сексом на столах для игры в пул.
— Если бы мужчины, с которыми ты говорил, были типичными представителями этой Ассоциации, — сказала Джоанна, — то она давно стала бы всеобщей. Ну да ладно, делай, что решил, — вступай. А я подумаю над лозунгами для плакатов. Когда у детей начнутся занятия в школе, у меня будет уйма времени.
Он обнял ее за плечи и сказал:
— Потерпи немного. Если в течение шести месяцев она не будет открыта для женщин, я выйду из нее, и мы предпримем что-нибудь вдвоем. Плечом к плечу. «Секс — да! Сексизм[2] — нет!»
— Степфорд не вписывается в общепринятые рамки, — сказала Джоанна и потянулась к пепельнице, стоящей на обеденном столике.
— Так это и не плохо.
— Посмотрим, вот когда я по-настоящему возьмусь за дело…
Они докурили и теперь стояли, держась за руки и устремив взгляды на широкий простирающийся вдаль газон, на высоченные деревья, черные силуэты которых пронзали розовато-лиловое небо, выделяясь на его фоне. Между деревьев проглядывали огоньки: это были освещенные окна домов, расположенных на Харвест-лейн, соседней улице.
— Роберт Эндрю прав, — сказала Джоанна. — Меня притягивает это место.
Уолтер внимательно посмотрел на фасад дома Ван Сентов и перевел взгляд на циферблат ручных часов.
— Пожалуй, пойду помоюсь, — сказал он и поцеловал Джоанну в щеку.
Она повернулась к нему и, взяв его лицо в свои ладони, прильнула губами к его губам.
— Я побуду здесь еще немного, — проговорила Джоанна. — Прикрикни на детей, если они разойдутся.
— Конечно, — пообещал он и направился в дом через дверь, ведущую в гостиную.
Джоанна потерла руки — вечерняя прохлада давала о себе знать. Закрыв глаза, она отклонилась назад и вдохнула полные легкие воздуха, пахнущего травой, деревьями и чистотой: великолепно. Потом открыла глаза и посмотрела на крохотную блестящую точку в темно-синем небе; на звезду, находящуюся от нее на многие триллионы миль.
— Звездочка светлая, звездочка ранняя,[3] — задумчиво промолвила Джоанна.
Она не стала продолжать эту детскую песенку-присказку для загадывания желаний, но мысленно представила себе звезду.
Джоанна загадала, чтобы их жизнь в Степфорде была счастливой. Чтобы у Пита и Ким не было проблем, с успеваемостью в школе, чтобы они с Уолтером нашли хороших друзей и их надежды сбылись. Что он, в конце концов, примирился с переездом сюда — хотя мысль о переезде всецело принадлежала ему. Чтобы жизнь всех четверых стала содержательнее и богаче, а не оскудела, чего она опасалась, уезжая из города — грязного, перенаселенного, криминального, но вместе с тем бурлящего жизнью.
Ее внимание привлекли шум и движение, донесшиеся со стороны дома Ван Сентов.
Кэрол Ван Сент, темный силуэт которой выделялся в освещенном проеме двери, ведущей с улицы в кухню, силилась закрыть крышкой переполненный контейнер с мусором. Она склонилась к земле — ее рыжие волосы поблескивали при ярком свете, — а затем выпрямилась, держа в руках какой-то большой предмет круглой формы; это был камень, который Кэрол положила на крышку.
— Привет! — окликнула ее Джоанна. Кэрол выпрямилась и, стоя в дверях, уставилась на нее; высокая, длинноногая да к тому же практически обнаженная: розовое почти прозрачное платье не скрывало того, что находилось под ним.
— Кто здесь? — спросила она.
— Джоанна Эберхарт. Я вас не напугала? Простите, если так получилось. — Она подошла к изгороди, отделяющей ее с Уолтером владения от участка Ван Сентов.
— Привет Джоанна. — В голосе Кэрол явственно звучал гнусавый акцент, свойственный жителям Новой Англии. — Нет, вы меня не напутали. Отличная ночь, не правда ли?
— Да, — подтвердила Джоанна. — Я наконец-то распаковала веши, в связи с чем пребываю в прекрасном настроении. — Она должна была говорить громко, поскольку Кэрол так и стояла в дверном проеме и расстояние между ними было слишком большим, чтобы вести непринужденную беседу; сама Джоанна, однако, подошла к самому концу цветочной клумбы, почти упирающемуся в изгородь. — Ким прекрасно провела время с Эллисон сегодня после обеда, — добавила она. — Они отлично ладят друг с дружкой.
— Ким просто восхитительное существо, — сказала Кэрол. — Я так рада, что у Эллисон появилась такая хорошая новая подружка, к тому же живущая по соседству. Спокойной ночи, Джоанна. — И она повернулась, намереваясь уйти в дом.
— Прошу вас, задержитесь на минутку! — попросила Джоанна.
Кэрол обернулась.
— Да? — сказала она, снова посмотрев на Джоанну.
Как жаль, подумала Джоанна, что нас разделяет эта клумба и ограда, которые не позволяют подойти поближе. А что, собственно говоря, мешает Кэрол подойти вплотную к ограде с ее стороны? Какие сверхнеотложные дела ожидают ее в кухне, освещенной мертвенно-белым светом галогенных ламп, стены которой сплошь завешаны надраенной до блеска медной посудой?
— Уолтер собирается прийти поговорить с Тедом, — громко произнесла Джоанна, обращаясь к силуэту полуобнаженной Кэрол. — После того, как вы уложите детей, почему бы вам не зайти ко мне и не выпить чашечку кофе?
— Спасибо, с радостью приду, — ответила Кэрол, — но мне надо натереть мастикой пол в гостиной.
— Сейчас? Ночью?
— Пока у детей не начались занятия в школе, только ночью я и могу сделать это.
— И что, это нельзя отложить? Ведь осталось всего-то три дня.
Ознакомительная версия.
