Мы стоим, в силу своих возможностей, конечно, едины фронтом, в ряд, смотрим вдаль. Там, за многие десятки метров, зарождается новая волна, грозящая стать самой-самой. Наш последний рубеж. Она приближается, чем ближе к берегу, тем круче, замедляется, набирает высоту. Пенный гребень уже рядом. Не пропустить момент.
- Иди сюда! Давай, блин! - трубно взывает Кайл, назначенный нашим генералом. Длинный, в мокрых черных джинсовых шортах с прилипшими к телу мокрыми волосами, он наклоняется вперед. Все мы тоже наклоняемся, готовые в броску, - Стоять! Стоять! Стоять! - кричит он нам как в "Отважном Сердце" герой Мэла Гибсона, - Давай!
- Погнали!
- Вайт Пауэр!
- Вперед!
Мы несемся навстречу волне, подпрыгиваем, с брызгами кидаемся в нее. Многие потоки воды, собранные в волне, разноустремленные, закручивают нас, несут к берегу, чувствительно волокут по камням дна и наконец выплескивают всю нашу "армию" на берег. Отступает вода.
- Победа! - орем мы.
- Зиг Хайль! - орем мы с Кайлом, к нам присоединяется чернокожий Крис и начинает в диком ритме вскидывать правую руку.
Как несложно представить вокруг нас пустое пространство. Пляжные семейства потихоньку отчислились за "101 километр", испуганно таращат на нас мелкие глазки. Круг силы свободен, никого. Иногда забредают туда тупые дебильные дети, обвешанные средствами спасения на воде, но их тут же стремительно подхватывают задроченные родители и волокут обратно, за "границу", объясняя, что к нам ходить не надо, так как мы плохие, пьем водку и дебоширим. Черные семейства во главе с большими "черными мамами", которым только дуло приделать и на Курскую Дугу, вообще тихо слились. Какие-то то ли индусы, то ли совсем прокопченные латины тихонько переговариваются всем своим вонючим табором, изредка подглядывая на нас. Посмотришь на них зло, исподлобья, начинают щериться в дебильной улыбке и даже иногда махать руками. Кричишь им по-русски: Чтоб вы все сдохли, ублюдки! Точно, машут ручками, трясется жир, дебильные дети начинают подпрыгивать.
Направо - рыбаки. Ловят что-то в океанской воде спиннингами. Белые. У каждого оборудовано место, стульчик, зонтик, холодильник с кока-колой. Все с усами, в шляпах-кепках. На нас реагируют адекватно - посматривают с интересом.
Кончита не знает, куда себя засунуть от стыда. Сидит в сторонке и делает вид, что смотрит за горизонт. Мы валяемся тесной группкой на песке, кто-то периодически вскакивает и ловит сдуваемые забугорным ветром пластиковые стаканчики.
Я потихоньку ухожу в Вальхаллу. Как и все мы. Вернемся не скоро. Я рассказываю о немецких подводных лодках во Вторую Мировую (нарыл в русской секции местной библиотеки пару книг по этой теме, видимо, живет или жил какой-то любитель поблизости и сдал книги). Ребята вообще ничего не знают про войну. Кроме Кайла, конечно. Тот - сообразительный, даже умный. Он мне очень напоминал русского по всем пунктам. В итоге перехожу на общие темы про Вторую Мировую, потом еще на что-то, еще на что-то, ну и в итоге рассказываю им азы Мировоззрения. Возразить никто ничего не может. Робкие попытки либеральной доброй Кристи свирепо гасятся. Даже не мной, а моими американскими слушателями. В итоге сходимся на том, что смешение рас - зло, Америка - говно вырожденческое, ну и поднимаемся торжественно выпить за торжество Белого человека. Больше всех, естественно, энтузиазма проявляет Крис.
Во мне начинают играть принципы. Я, шатаясь, хожу по пляжу, собирая в пакеты стаканчики, бутылки, окурки. "Нельзя срать, даже в этой вонючей стране. Все равно мы здесь когда-нибудь заповедник сделаем.." - бормочу себе под нос. Начинает подводить желудок, наполненный только kaldyrkoi.
Закат красивый. Штаты вообще очень симпатичная страна в плане природы. Если бы убрались куда-нибудь все ее вонючие обитатели вместе со своими кукольными домиками, газончиками, макдачками и торговыми молами - отличная была бы страна - холмистая, красивая, яркая. Индейцы, наверное, резвились тут вовсю, пока не пришел Белый человек, а за ним серой тенью всякая шваль крючконосая, что в итоге привело к полному гротеску в наши дни: кипящий melting pot, грозящий взорваться в любую минуту. Хочется дать Крису по щщам, но смотрю на него, и рука опускается. Забавный ниггер упился в гадину, растянулся на песке, причмокивает огромными губами. Начинает темнеть, и Криса перестает быть видно.
Все в песке (песок везде - в трусах, на зубах), пошатываясь, плетемся у машинам. Бедолага Кит смотрит на нас с ужасом.
Я завожу машину, включается какой-то хардкор, по-моему "Злое Время" ГАЛГЕНа, Кайл машет гривой, Картошка опускает стекло и орет на всех проходящих, Крис мне что-то рассказывает из своей ниггерской жизни, я же пытаюсь удержаться в сидении, держась за баранку. Крепче за баранку держись, шофер! Полный сипец щщи. Как я доеду? Еду медленно, в правом ряду. Даже сам замечаю, как меня мотает в пределах нарисованной полосы. Из машины Кита звонит Кристи и, ухохатываясь, говорит, что нас сейчас остановят, потому как зигзагами передвигающаяся машина, распространяющая звуки хардкора очень привлекает к себе внимание.
- Надо бы пожрать что-нибудь, - Кайл трубит перегаром.
К Кейпорте останавливаемся у китайского ресторанчика. Он вообще-то "на вынос" (to go), но там есть пара или тройка столиков, где можно перекусить. Занимаем все пространство, повергая в шок косорылых.
- На беду, друзья, здесь рядом ликеро-водочный. Соседняя дверь, - философски говорю я. Через минуту мы с Кайлом открываем стеклянную дверь и устремляемся к полке с водкой.
Кайл ухитряется стащить из магазина бутылку пива, чем гордится весь остаток вечера.
Подоспело китайское дерьмо в виде риса с мясом и овощами. Прошу у косорылого четыре стаканчика, внаглую разливаю калдырку.
- А чем запивать будем?
- А спиженное пиво на что? - они меня удивляют. Вроде уже не в первый раз употребляем напитки, все никак не могут всосать, что проблем при употреблении оных быть не может. Все им что-то не так, кока-кола холодная или, наоборот, теплая или еще что. Ничего, забегая вперед, скажу, что под конец флаконы опустошали прямо из дула без какой-либо запивки.
- Я больше не могу, - Крис засасывает китайскую лапшу, - я пас.
- Тогда мне накапайте, - Кит! Батюшки, не выдержала душа поэта.
- И мне, только с колой, - Кончита! Да что же это делается!
Косорылые натужно улыбаются, они по-другому не могут. Мне начинает мерещиться "желтая угроза", миллиарды китайцев, я потихоньку подрезаю с прилавка какое-то печенье. Крис делает это бесцеремонно, смотря в глаза косорылому.
Соответственно, мы с Кайлом и Картошкой приходим в негодность. Картошка опрокидывает на себе рис и начинает его поедать прямо с мокрых песочных шорт.
ДЕЙСТВИЕ 2. ЛИНДЕН. НОЧНАЯ ПОЕЗДКА. МЕНТЫ.Все, что происходило дальше, помниться мне весьма смутно (см. действие 1). Информация восстановлена из солянки рассказов моих вышеупомянутых приятелей, трезвой Кончиты и офицера полиции города Линдена, который присутствовал при моем появлении в участке и наблюдал весь тот ад, что я там устроил.
Как гласит предание, в конце концов мы выехали из гостеприимного китайского ресторана во славу всех Богов и на радость поседевших хозяев. Как говорят за рулем моей тачки был Крис, который смог не то чтобы протрезветь, но смотрелся гораздо предпочтительнее всех нас вместе взятых.
Помню, в машине мы слушали "Честь и Кровь", на строчке "вставайте, люди Русские" я все порывался куда-то бежать и злобно сверкал глазами. На информацию о том, что мы едем в машине со скоростью 75 миль в час я не обращал никакого внимания.
Мы приехали в славный город Линден, где жили все, кроме меня и Кончиты, где, собственно говоря, я и работал. Городок, к слову, паршивый. Половину населения составляют выходцы из Польши, поэтому в городе очень высокая преступность, полно алкашей и отвязных скинов на подворотах и в бомберах. Грязь на улицах, вывески на польском, какие-то пьяные грузчики, - короче говоря, не слишком приятно. Как в ниггерском квартале, но с претензией. Поляки, которые работали со мной во множестве в ресторане, оставили о себе гаденькое впечатление. Ленивые, как похмельные удавы, подленькие, как покойный папа римский, с хитрым прищуром и все норовят что-нибудь украсть. Много раз заставлял их работать либо громким окриком с использованием многих нецензурных слов, либо чувствительным, но не сильным толчком. Сильно нельзя - побежит жаловаться менеджеру, а тот, зная, что я не мать Тереза, сразу же поймет, что я реально "применил силу". Не люблю я поляков. Шкодливые дети.
Кайл, Кит и Кристи жили в одном доме в двух минутах от Первой дороги, на которой и стоял наш ресторан. В большом американском доме, где помимо них жили еще: девушка Кайла Фэй, парень Кристи неизвестной породы и с незапоминающимся именем, толстый дядя с большими усами, который кому-то приходился папой, а также порядка 15 собак всевозможных ублюдочных пород, пара кошек и вечно сонный удав, который сутками валялся в аквариуме с приклеенной табличкой, на которой было сурово выведено: "Температура в аквариуме должна быть 25 градусов по Цельсию!".
