Поля поморщилась: один из парней, высокий, худой, синеглазый, почти наголо остриженный, сунул руку светловолосой девчонке прямо под футболку, бесцеремонно нашаривая грудь. Девица, к Полиному изумлению, возмущаться не спешила. Глупо хихикнула и что-то зашептала, прижимаясь к парню.
Поля брезгливо отвернулась и стала с любопытством наблюдать за разбивкой лагеря. Она никогда раньше не видела таких ярких и красивых палаток, в боковых стенках даже окна прорезаны и затянуты подобием стекла.
«Мне бы такую, – с завистью подумала Поля. – Я бы в ней до самой глубокой осени жила. Ни ветер, ни дождь не страшны. Вот только яркая слишком, не спрятать. Правда, если полотно грязью замазать и ветками для маскировки обложить…»
Через полчаса Поля пришла к выводу, что ошиблась: перед ней не сверстники. Студенты, скорее. Кто-то упомянул о сессии, и на него дружно зашикали, требуя замолчать – отдыхать они сюда приехали или как?
Поля всматривалась в горожан, и ей совсем не хотелось на них походить. Они показались девушке пустыми как куклы.
Они и бесед-то никаких не вели. Перекидывались глупыми шутками – Поля половины не понимала – и потрошили рюкзаки, накрывая «стол». Еще беззастенчиво целовались, и парни тискали девиц, ничуть не стесняясь друг друга. Никакой любовью, на Полин взгляд, здесь не пахло.
Поля заскучала. Выбраться прямо сейчас из ельника она не могла, широкоплечий хмурый парень – он почему-то оказался без пары – рубил дрова, и щепки летели Поле почти в лицо, так близко он устроился.
Русоволосый, сероглазый, горбоносый, с крупным насмешливым ртом, он Поле не понравился. Самоуверенностью излишней, пожалуй. Вел себя в лесу, как дома. Ладно, хоть сухостой рубил, а не живые деревья.
Поля зевнула. Она сегодня поднялась часа в три утра, из-за отчима. Он ввалился в избу пьяный в дым и злющий неимоверно, кто-то на станции поставил под глаз синяк. Хорошо, на ногах почти не держался, Поле удалось сбежать, едва отчим ворвался в детскую «наводить порядок».
Поля удрученно сдвинула брови: ведь обязательно к чему-нибудь прицепится, в первый раз, что ли? Скажет – вещи не на местах, платье не так висит, книги не там лежат, полукеды свои Павка не рядком поставил, а Наткины игрушки прямо под ногами валяются. И драться полезет, как всегда. Затрещины начнет раздавать направо-налево или ремнем «жизни учить».
Дальше все пойдет как обычно – мама, плача, на его руках повиснет. Перепуганная Натка под кровать забьется. Павка зверем на отчима уставится, но маму жалея, смолчит. Вздрагивая от ударов, примется комнату убирать. И ее, Полю, прикрыть постарается от ремня собственной спиной.
Поля угрюмо усмехнулась: когда она сбегала, Павке меньше доставалось. Отчим не так ярился, быстрее успокаивался.
И почему этот гад вечно к ней цепляется?!
Ну, рыжая, ну, дурнушка… она же не виновата. Мама сказала: Поля в бабушку удалась, в папину мать. Ее и назвали в честь нее – Аполлинарией. Такое смешное старинное имя, Поля одна в деревне его носит, а может, и в целом мире одна.
Мама Полю рыжей уродиной не считала. Чаще «солнышком» звала, чем по имени. И уверяла, что Поля настоящая красавица, вот только худенькая слишком и в кости узковата, в чем только душа держится. Мол, со временем…
Поля вздрогнула: почти ей в лицо полетела спортивная куртка, парню стало жарко. Через минуту рядом упали штаны. Горбоносый остался в одних плавках, и Поля зарделась как маков цвет – ну и бессовестный!
Рассердившись, Поля дотянулась до спортивного костюма и мстительно улыбнулась: пусть поищет!
Она сложила чужие вещи аккуратной стопкой и оставила под елкой. А сама по-пластунски стала выбираться из колючих зарослей. Отошла подальше от «захоронки» и долго отряхивалась. Шипела от боли, вытягивая из мелких кудряшек сухие веточки, из кроссовок и носков иголки извлекала и ругалась шепотом: и чего ее именно в ельник понесло?
Подумав, Поля решила заглянуть в гости. Загадала: как сейчас ее встретят, так и в городе. Вряд ли эти студенты сильно отличаются от других горожан.
Поля оглядела себя и ладонями разгладила мятую юбку. Пальцами причесала-пригладила непослушные кудри, и порадовалась, что позавчера подрезала перед зеркалом челку. Не очень ровно вышло, но все лучше, чем было, хотя бы глаза не прикрывает.
«Интересно, – угрюмо усмехнулась Поля, – горбоносому я тоже уродиной покажусь? Может, лучше в этом платье на поляну не соваться?»
И тут же рассердилась на себя: будто другие платья лучше! Такая же рухлядь, разве только с плеч не сваливаются, мама по размеру подогнала.
Поля сделала круг и вышла к реке со стороны березняка. Стояла и смотрела, как девушки суетятся у «стола». Одна резала хлеб. Другая – свежие огурцы – это в июне-то! Третья – колбасу. Парни жгли костер, подготавливая угли под шашлык. Полю не замечали, пока она робко не сказала:
–Здравствуйте.
–Привет, – радушно кивнула одна из девушек.
–О-о-о! Вот и туземка, – обрадовался темноволосый юноша, его лицо показалось Поле по-девичьи красивым.
–Ага, голодная, – фыркнул стриженный, – как туземцам и положено!
–С чего взял? – с любопытством посмотрела на Полю полненькая голубоглазая девушка.
–Да ее от ветра качает, глаза разуй!
–Ну, в этом возрасте все худенькие, – подбодрил Полю горбоносый.
Он мягко улыбнулся, и Поля вдруг поняла, что ее вовсе не воспринимают как ровесницу. Наверняка решили, что она младше. Интересно – на сколько?
Полненькая девушка испытывающе оглядела гостью и сочувственно покачала головой. Поля жарко покраснела и отпрянула назад: они еще жалеть ее будут!
Стриженный шлепнул на хлеб кусок колбасы, подумав, бросил сверху пласт сыра. Протянул бутерброд Поле и, дурачась, пропел:
–Держи, туземка! Это чтоб ты до людоедства не опустилась!
Поля сглотнула. Голова внезапно закружилась, солнце вспыхнуло так, что вышибло слезу.
Поля сто лет не ела колбасы! Если честно, она и не помнила, когда в последний раз ее пробовала.
Стиснув зубы, Поля спрятала дрожащие руки за спину, чтоб не выдали. Шагнула к березе и с облегчением прислонилась к стволу – ноги не держали, предательски подламывались в коленях.
–Бери, не стесняйся, – подбодрила голубоглазая девушка.
–У нас много, – подруга стриженного кивнула на рюкзаки, – не объешь, не бойся.
–Я… не боюсь, – выдавила Поля, стараясь смотреть в сторону. – Просто я недавно завтракала.
–Ха! – не поверил стриженный. – Да я в твоем возрасте все время жрать хотел!
–Ты не изменился, – захохотал темноволосый.
– Вечно жуешь, – кивнула голубоглазая.
–А чего? Я ж это… расту!
Теперь засмеялись и девушки.
С реки потянуло промозглой сыростью. Поля поежилась, она лишь сейчас заметила, что откуда-то нагнало облака, сизые, низкие, дышащие влагой. Небо на западе стало совершенно черным, солнце вдруг показалось Поле слишком маленьким и тусклым, оно едва проглядывало сквозь вязкую мглу. Тучи на глазах тяжелели и стягивались в одно целое, лес притих в предвкушении скорого дождя.
Горбоносый заозирался, собираясь одеться. Не увидел спортивного костюма и удивленно воскликнул:
–Эй, что за шутки?
–Ты о чем? – оглянулся темноволосый.
–Брюки с курткой исчезли, – горбоносый пробежался вдоль полосы леса. – Я их тут бросил, когда топором махал.
–Тут – это где?
О Поле забыли. Она расслабилась, с интересом наблюдая, как компания студентов носится по поляне.
Они и о шашлыке не вспомнили! И ни один не догадался заглянуть под деревья, хотя Поля и отсюда видела ярко-синее пятно под старой, полусухой елью.
–Увели из-под носа, – возмущенно закричал стриженый. – Ты, Игореха, еще подальше бы костюмчик швырканул, чтоб ворюг не утруждать!
–Рядом положил, – угрюмо буркнул горбоносый Игорь.
–Положил – ха. Бросил!
–Ну, бросил. Все равно рядом.
–Но здесь никого не было!
–Вот именно.
–А туземка?!
Все дружно обернулись. Поля покраснела до самых ключиц. Игорь неуверенно сказал:
–Да она с другой стороны пришла.
–Из березняка, – подтвердила голубоглазая. – Я видела.
–Может, она не одна, – негромко произнес темноволосый.
Он смотрел неприязненно и брезгливо, Поле стало не по себе.
–Эй, туземка, признавайся, ты не одна? – жизнерадостно заорал стриженый.
–Сашка, как не стыдно!
–Стыдно, Олька, когда видно, – захохотал почти наголо бритый Саша. – Вот пусть Игореха и стыдится, раз штаны потерял!
Поля таращила глаза на неведомое племя горожан, не в силах признаться, что спрятала одежду под елкой. И стоит только немного нагнуться…
Искать куртку и брюки никто не собирался. Наверное, решили – раз на виду нет, значит, украли. А раз так – то какой смысл шарить по кустам или под деревьями?
