Я свободна. Я могу куда-нибудь пойти ночью, а не только днем, могу одеваться так, как хочу, могу пользоваться косметикой, говорить, когда мне этого хочется, или, наоборот, молчать. Когда «Паранджа страха», увидев свет, сделала меня известной, меня стали приглашать на пресс-конференции, во время которых, описывая свой невероятный путь, я старалась не давать волю переполнявшим меня эмоциям и донести до других женщин слово надежды.
Никто бы не смог рассказать подобную историю без определенного психологического настроя или без того, чтобы не воскресить терзающие душу чувства. Тем не менее я добровольно пошла на это. «Почему?» – спросят меня некоторые. Потому что я чувствую себя свободной это сделать и испытываю настоятельную потребность открыть то, что часто прячут за напускными хорошими манерами и материальным благосостоянием. За закрытыми оконными жалюзи, за дверями домов, за стыдливым молчанием. За меркантильными интересами, которые для многих важнее справедливости.
Я должна была показать канадцам, что длительные страдания могут погубить как мусульманок, так и женщин других религий, могут искалечить их судьбы. Я говорю и от своего, и от их имени, не склоняя голову перед теми, кто унижал и мучил меня. Пусть их бесчеловечное отношение опустошило меня и ввергло в глубины отчаяния, но оно не смогло забрать у меня то главное, что делает меня самой собой, – мою жизненную энергию, которая дает мне силы говорить правду.
Не следует думать, что эти обличительные строки – не что иное, как просто месть, хотя мысль о мести время от времени посещала меня. Но несомненно то, что мои слова, произнесенные или написанные, – это слова свободного человека. Признаюсь, я рассказываю не все, поскольку некоторые подробности ужасны и, возможно, я их стыжусь. Уверена, вы поймете, почему я хочу сохранить это в тайне, которую я упрятала а глубины своей памяти.
Как бы то ни было, проходя через страдания, мы набираемся опыта. Я не мазохистка, это совершенно точно, так как не люблю страдать. Но я уверена, что, только пройдя через тернии, можно научиться противостоять всему плохому и испытывать радость даже по самым незначительным поводам.
Несмотря на то что меня часто осаждают воспоминания, заставляющие заново переживать прошлые страдания, несмотря на гнев по отношению к тем, кто ранил мою душу, и горькие чувства но отношению к тем, кто не смог или не захотел прийти ко мне на помощь, когда мне казалось, что лучше умереть, чем продолжать биться в агонии, мне удается получать много радости от моей новой жизни в Монреале, в Квебеке.
Конечно, все забыть не так-то и легко. Да и получится ли это у меня, все забыть? Без сомнения, теперь уже все позади, я свободна, могу путешествовать… Но время от времени я оборачиваюсь назад, и мрак прошлого тут же обволакивает меня. Хочу я этого или нет, но прошлое не вычеркнуть из книги моей жизни. Страницы из этой книги нельзя удалить, написанное не стереть, потому что эта книга напечатана во мне. Б некотором смысле я живу в плену у собственного прошлого.
Но эта история продолжается в настоящем, и сейчас я прочитываю ее счастливые страницы. И речь идет совсем не о материальном благосостоянии, а о других хороших вещах, о существовании которых я ранее даже не подозревала и теперь с жадностью открываю их для себя в новых главах этой книги.
Я верю, что мое первое свидетельство нашло отклик в сердцах женщин, не важно, мусульманки они или нет. С тех пор прошло четыре года, но каждый месяц я продолжаю получать до сотни писем и посланий, которые согревают мое сердце и являются подтверждением того, что поделиться всем этим было необходимо. Жительницы Квебека, женщины разных национальностей, верят мне. «Самия, с тех пор как я прочитала твою книгу, я перестала посещать психиатра. Я сразу почувствовала, что мне он больше не нужен. Я наконец поняла, что все мои проблемы надуманны. На самом деле у меня прекрасный муж, я люблю свою семью».
К таким признаниям можно относиться по-разному, но каждое из них свидетельствует, что главное для женщины – любовь и понимание.
Люди, прочитавшие мою книгу, те, с кем я сталкиваюсь в книжных магазинах и других местах, выглядят разочарованными, когда видят меня, словно они ожидали встретить изможденную и постаревшую от тяжких испытаний женщину. Моя моложавость наводит на мысль, что все описанные события – просто выдумка. Однажды во время автограф-сессии кто-то предположил, что я не Самия, а ее дочь Нора.
Ну, начнем с того, что я вовсе не так молода, как кажусь. И я встречалась с такими трудностями, которые многих заставили бы побледнеть. Теперь жизнь больше не кусает меня, и то, что я не ощущаю на себе инквизиторских, замечающих малейшее неповиновение взглядов, позволяет мне дышать полной грудью и иметь здоровый цвет лица.
Женщины, с которыми я общаюсь, часто спрашивают меня: «Самия, как ты умудряешься оставаться такой сияющей и красивой?» Я без колебания отвечаю, что, несмотря на все проблемы, женщина должна относиться к жизни позитивно, с оптимизмом. Она должна смотреть в будущее с верой в лучшее, наперекор всему. Иначе, как говорится, ее песенка будет спета.
Именно вера помогает мне сохранить молодость. Мне доставляет удовольствие думать, что, после того как самые лучшие годы моей жизни были безжалостно украдены, судьба предоставила мне шанс быть счастливой, которым я не преминула воспользоваться в полной мере.
Я чувствую себя совсем юной, девчонкой, которая стремится наверстать упущенное. Юной, но мудрой, не желающей закрываться в себе, умеющей принимать решения. Я знаю, как найти способ окунуться в безграничное счастье, почувствовать себя в расцвете сил. А вот старой я чувствовала себя, когда мне было двадцать лет. Раза в два старше своего возраста. Разве это не справедливо – получить возможность снова вернуть молодость?
Тем, кто считает, что моя внешность не соответствует выпавшим на мою долю испытаниям, я хотела бы открыть секрет, рассказать об одном эпизоде, настолько мрачном, что о нем я никогда никому не рассказывала, даже дочерям. Такое непереносимое унижение женщины – матери и жены – пачкает ее и ввергает в депрессию. Конечно же, все это оставило на мне невидимый глазу след.
Это случилось, когда я пыталась найти приют во Франции. Условия нашей жизни оставляли желать лучшего, а мои надежды таяли день ото дня, В ожидании, когда мне предоставят жилье, что не является, по всей видимости, главной заботой французского правительства и парижской мэрии, я почти год прожила с пятью детьми в недорогой гостинице, расположенной в старом квартале Парижа, за которую платила служба социальной помощи. Какими бы крохотными ни были выделенные нам две расположенные рядом комнаты, но они были чистыми, а благодаря телевизору и душевой кабинке вообще казались нам номерами люкс. Время от времени нам с Норой подворачивалась работа на неполный рабочий день. Скудного заработка хватало только на еду. Мы опасались преследований со стороны алжирских интегристов и влачили жалкое существование, но надежда выпутаться не покидала нас. Именно в этот тяжелый период чиновники приготовили нам новое испытание.
Узнав, что государство уменьшило плату за наше содержание ровно наполовину, хозяин гостиницы стал угрожать, что вышвырнет нас на улицу. Он прекрасно понимал, что мы очень уязвимы, знал наши болевые точки. Он быстро сообразил, что я готова на что угодно, только бы не лишиться крыши над головой.
Мы уже легли спать, когда он пришел за мной. Он так сильно стучал в дверь, что я сразу решила: случилось что-то ужасное. Он пристально смотрел мне в лицо и походил на готового кинуться на добычу хищника.
– Я хочу, чтобы вы немедленно спустились со мной, – нехорошим тоном заявил он.
– Приду, как только уложу детей спать, – ответила я дрогнувшим голосом, испытывая шок и смятение.
Решив окончательно меня запугать, он дал понять, что может испортить мне жизнь, и снова потребовал следовать за ним. Я попросила детей успокоиться и оставаться в постелях.
Нора, моя старшая, проворчала:
– Чего он от тебя хочет?
Я попыталась успокоить ее:
– Не переживай. Думаю, речь пойдет о плате за комнаты. Ты позаботься о малышах, пока меня не будет.
Малыш Зак, самый маленький, расплакался, что делал всякий раз, когда видел этого злого господина, как называли хозяина гостиницы близнецы. Закрывая за собой дверь, я увидела, что Нора взяла младшего брата на руки. Я предвидела, что меня ждет нечто очень неприятное, но не думала, что испытаю такое унижение.
Был вечер, и все уборщицы уже разошлись по домам. Хозяин гостиницы подвел меня к одной из комнат, откуда исходило невыносимое зловоние. Когда он открыл дверь, я увидела следы рвоты и лужи мочи, а среди них валялась разорванная мужская одежда, которую мог носить человек пожилого возраста.
