От рыбалки отошла большая тяжелая лодка и поплыла к противоположному берегу, где стояла легковая машина и несколько человек уже давно ждали переправы. Течение быстро сносило лодку, и гребцу приходилось все чаще и чаще работать веслами, чтобы пристать к берегу в нужном месте.
Старый Лыляйнын спокойно смотрел на лодку, гребца, воду, берег, где стояли люди, и ему казалось, что где-то он видал такую картину — реку, подобие лодки, людей. Он не знал, где видел, и было ли это наяву или во сне, но твердо знал, что подобное давно видел.
В длинной беспокойной жизни старика явь и выдуманное давно переплелись, образовали единое целое, которое он называет прожитым временем. Для старика его жизнь была одним вздохом, маленькой стрелой, пущенной в бесконечность времени. Кто, когда запустил эту стрелу, которая, кажется, давно уже долетела до своей цели, Лыляйнын не знал. Но на одно он мог твердо ответить, что эта стрела кем-то управлялась, может быть, даже самим временем. Нужно было в молодости Лыляйныну кочевать в тундре со стадом оленей, чтобы потом прийти в товарищество бедняков, разом поверить в новую власть; нужно было честно работать, чтобы, состарившись, прийти в поселок под опеку этой новой власти; нужно было, видно, и то, чтобы здесь, на рыбалке, он посильным трудом приносил себе и людям пользу. Старик не думал над тем, кто вложил в него это «нужно», он верил в то, что всегда стремился сделать свою жизнь лучше, чем она есть. Лыляйнын редко думал о своем прошлом, он жил, как все, настоящим, новыми делами, новыми хлопотами.
Лодка наконец причалила к берегу, в нее сели люди, и она тяжело, медленно поплыла назад. Старик опять подумал, что где-то он видел подобное — плывущую по реке лодку, людей в ней. Только он не помнил, чтобы в лодке кто-то махал веслами. Как же тогда плыла она? На моторе? Нет, треска и гула мотора он не слышал. Тогда как?
На следующий день старый Лыляйнын опять пришел на берег реки. Весь день прошел в спокойном созерцании и медленном, углубленном поиске в памяти виденной ранее картины. И тут Лыляйныну повезло, он вспомнил маленькую деталь, что через реку был протянут какой-то канат. Когда старик стал думать, ради чего через реку был натянут этот канат, он все вспомнил. Старика охватило такое волнение, что он тут же побежал к палатке бригадира рыбаков.
Бригадир Кеутегин, широколицый, работящий мужик, сначала не понял, чего хочет от него старик, а когда понял, то не поверил, что лодка без гребца и мотора сама может перевозить людей через реку. Кеутегин хотел отругать старика, чтобы тот не выдумывал небылицы и не мешал людям спокойно ждать начала хода рыбы, но авторитет у Лыляйнына был так велик, что на это бригадир не решился.
Когда старик еще раз рассказал Кеутегину о своем замысле, тот подумал: уж не очередное ли это его великое изобретение, и побежал к колхозному механику, который неподалеку ремонтировал мотор на барже, просить необходимые Лыляйныну материалы.
Колхозный механик, худой, горбатенький, крикливый человек, отпетый матерщинник, сегодня был особенно не в духе. После вчерашнего дня рождения, где он изрядно выпил и подрался со своим подчиненным, у него болели голова и бока. Когда бригадир Кеутегин рассказал о замысле старика, механик подумал, что над ним издеваются, и послал Кеутегина по всем известному адресу. Но бригадир рыбаков был настырным человеком, словами его не проймешь, он знай требовал свое. Механик начал ругаться.
На шум из палаток повыскакивали рыбаки, которым Лыляйнын уже успел рассказать о своем замысле, и они, разом оценив обстановку, кинулись на выручку бригадиру.
Механика окружили, и он сразу понял, что с пятью молодыми ребятами ему не справиться.
— Чего вы завелись? — спросил, смягчившись, механик. — Окружили, как тигра, и довольны. Блок с роликом я вам дам — не жалко, а трос сами берите, вон целая бухта в барже лежит. Только когда трос утопите, сами будете платить. — Механик в добавление к сказанному смачно выругался и пошел назад к барже ремонтировать мотор.
Охваченная энтузиазмом небывалого дела, вся бригада рыбаков принялась за работу. Несколько человек копали глубокие ямы для бетонных столбов, к которым решили прикрепить трос, переброшенный через реку. К счастью, эти бетонные столбы лежали недалеко от рыбалки, оставленные с того времени, когда года три назад неподалеку тянули в поселок линию электропередачи. Другие разматывали трос, возились с блоками.
Зараженный общим подъемом, вскоре бросил работу и механик. Теперь он копал со всеми землю.
Лыляйныну рыбаки не давали работать, он сидел на берегу и смотрел на воду.
Сутки без сна и отдыха работали люди, а когда утром лодка под действием течения, привязанная к двум бегущим по тросу роликам, сама заскользила по воде, радости рыбаков не было конца.
Весь день ребята катались на лодке, а когда вспомнили о старике, то на берегу его уже не было. Лыляйнына нашли в палатке. Он спокойно, мирно спал, подложив по-детски под голову свои старческие руки.
Когда Лыляйнына расспрашивали, как он умудрился придумать такое простое и очень, полезное дело, он спокойно ответил, что нужно чаще в кино ходить, там иногда можно увидеть кое-что.
Жизнь текла своим чередом. Как прежде, весну сменяло лето, потом приходила осень, когда с кустарника опадала листва, улетали в неизвестные теплые края птицы. За осенью приходила зима, которая кажется на Чукотке чуть-чуть длиннее самой человеческой жизни.
В эту холодную зиму и суждено было совершить Лыляйныну свой еще один маленький подвиг.
В разгар лютых январских холодов, когда день и ночь приходилось поддерживать тепло в доме, у соседа Лыляйнына Руанто развалилась старая печь.
Печника в поселке не было. Старичок, что клал печи в домах, умер в позапрошлом году и теперь лежал на местном кладбище под маленьким памятником со звездой вдали от своих родных вологодских мест.
С прошлого года новое жилье начали было строить без печей. Колхоз возводил большую котельную, которая должна была отапливать весь поселок. Но со строительством этого важного объекта что-то не ладилось, и волей-неволей в домах теперь нужно было ставить печи. Однако не так-то просто оказалось найти печника. Писали туда, сюда, но отовсюду получали отказ. Тогда на правлении решили растить свои кадры, и этой зимой три человека из числа колхозников были посланы в райцентр в строительное управление для обучения печному делу. Но ученики второй месяц сидели дома и не могли улететь в райцентр из-за плохой погоды.
Тут-то у Руанто и рухнула печь. Пришел он в правление, а там не знали, что и делать. У Руанто двое детей, а без печи какая жизнь в доме.
Пошел тогда Руанто к своему соседу — старику Лыляйныну, может, он что-нибудь придумает. Старик сразу нашел выход.
— Ты поживи в моем доме, а я в твоем. Детям тепло больше нужно, чем мне, — сказал он.
Старик всегда был немногословен.
Так и поступили. Руанто с семьей перебрался в дом Лыляйнына, а тот в его.
Первую ночь в чужом холодном доме старик спал плохо, все думал, не справиться ему с таким важным делом, как строительство печи. «Вдруг завтра у кого-то опять рухнет печь, что тогда?» — размышлял он. И ответом на этот вопрос было решение старика во что бы то ни стало соорудить печь.
Утром он поднялся поздно, когда в доме стало светло. Пододвинул ближе к груде темных закопченных кирпичей стул, сел на него, достал из-за пазухи трубку и закурил. Так и застал старика Лыляйнына Руанто сидящим у кирпичей.
В доме было холодно, и уж кое-где на стенах проступила поблескивающая на свету изморозь. Руанто пригласил Лыляйнына на чай.
Сидя за столом в своем доме, где теперь резвились ребятишки Руанто, старик внимательно рассматривал печь. Раньше он на нее и внимания-то не обращал, теперь разглядывал так, будто это было сокровище. Старик даже открыл дверцу и заглянул внутрь печи, но из-за пламени и дыма ничего не мог там увидеть.
Прежде чем начать складывать печь в доме Руанто, старик решил сходить на стройку и узнать, какое нужно вещество для того, чтобы кирпичи прочно прилипали друг к другу.
Молодые местные парни, что работали на стройке плотниками, показали Лыляйныну, откуда раньше дед печник брал глину. Но глина так сильно смерзлась, что ее трудно было разбить даже ломом. Старик решил сложить печь без глины.
Рано утром Лыляйнын принялся за работу. Он стал укладывать кирпич на кирпич приблизительно так, как они были сложены раньше. К вечеру печь была готова, но, к удивлению, в комнате осталось так много лишнего кирпича, что его хватило бы еще на две такие же печки.
Перекурив, старик решил затопить. Он принес дров, уложил их в топку и поджег. Дрова долго не горели, а когда затлели, дым повалил во все щели покосившегося, убогого сооружения Лыляйнына. Старик вышел на улицу и внимательно посмотрел на трубу, но из нее не шел дым. Лыляйнын вернулся в дом, открыл двери, чтобы вышел дым, и стал разбирать свое детище.
