Положение большинства иудеев во многих европейских странах было весьма незавидным. В то время как горстка их утопала в роскоши, служа факторами и банкирами при дворах королей, герцогов и курфюрстов, еврейские массы были заперты и отгорожены от мира стенами гетто, нередко подвергавшимися нападкам агрессивной черни, науськанной на погромы “христолюбивыми” церковниками. Во Франции же, например, где существовал эдикт об изгнании евреев (подтвержденный в 1615 году Людовиком XIII), сыны Израиля находились фактически на полулегальном положении. Кстати, попытки изгнания евреев предпринимались в Европе и после Петра I. Так, в 1744 году это учинила в Богемии императрица Мария-Терезия, громогласно объявив: “Впредь ни один еврей, независимо от того, кто он такой, не будет оставаться здесь без моего письменного разрешения. Я не знаю никакой другой злополучной чумы внутри страны, как эта раса, которая разоряет народ хитростью, ростовщичеством, одалживанием денег и занимается делами, отталкивающими честных людей”.
Мы привели эти факты для того, чтобы стало понятно: европеизм и протестантская ориентация Петра не только не исключали враждебности по отношению к евреям, а, напротив, способствовали ее появлению. Так что с какой стороны ни посмотри (с западной или с доморощенной, российской), антисемитская тенденция все равно выплывает наружу. То было знамение времени, и Петр Великий был у этого времени в плену.
Впрочем, была в то время страна со свободой вероисповедания и общинной автономией, куда стекались иудеи со всех концов Европы, – Голландия. В 1698 году к Петру во время его пребывания в Амстердаме обратился бургомистр города Н. Витсен с просьбой разрешить въезд в Россию еврейским купцам. “Мой друг, – ответил ему царь, – вы знаете нравы и обычаи евреев, а также знакомы с русскими. Я также знаю и тех, и других, и поверьте мне: еще не пришло время для встречи этих двух народов. Скажите евреям, что я благодарю их за их предложения и понимаю ту выгоду, которую мог бы извлечь…”
Прервем пока цитату. Видно, никакой религиозной подкладки в ответе царя не содержится. Примечательно и то, что Петр говорит о своем знании нравов и обычаев иудеев (не вполне, правда, понятно, сколь глубоки сии знания, понаслышке ли или из первых рук получены, и где он их приобрел). Но сам факт интереса царя к еврейству очевиден, и когда у писателя Д. Маркиша Петр заявляет о полезности знания религиозных обрядов евреев, он говорит сущую правду, ибо верен своему реальному прототипу. Важно и то, что царь говорит об очевидной выгоде, приносимой евреями державе. Далее следует замысловатый отказ царя. Почему? “Мне было бы их жаль, – говорит Петр о евреях, – если бы им пришлось жить среди русских”. В другом варианте эта фраза имеет продолжение: “Хоть и говорят, что жиды в торговле всех надувают, но не думаю, чтобы они провели моих русских”1.
Может показаться, что Петр печется здесь не столько о русских, сколько о еврейских интересах. Ан нет! Это лишь дипломатическая увертка, ибо в другом месте царь говорит недвусмысленно: “Народ мой и без того плутоват, а дозволь переселиться евреям, они окончательно его развратят”. И категорично заявляет: “Я хочу видеть у себя лучше народов магометанской и языческой веры, нежели жидов. Они плуты и обманщики. Я искореняю зло, а не располажаю. Не будет для них в России ни жилища, ни торговли, сколько о том они ни стараются и как ближних ко мне ни подкупают”. Нельзя не сказать, что в подобной оценке сказались заскорузлые представления той эпохи о коммерции и ростовщичестве, коими было дозволено заниматься евреям и в чем они преуспели, как о махинациях жульнических и презренных (сейчас это называется бизнесом и никакого осуждения не вызывает).
Примечательно, однако, что Петр не изгонял иудеев из областей, ранее относившихся к Речи Посполитой и присоединенных к России при его отце, “тишайшем” Алексее Михайловиче. Кроме того, как отмечает исследователь А. А. Мялеховецкий, он “вполне благожелательно относился к евреям новоприобретенных областей Прибалтики”. При этом подчеркивал, что там, где евреи водворены, следует, не изгоняя их, стараться извлечь из них возможную пользу для Отечества.
Известно, что царь был резок и невоздержан на язык. С его уст нередко слетали слова о том, что евреи, дескать, “подлая орда” и “бездельные люди”. На деле же он временами вникал в жизнь этих “бездельных людей” и даже оказывал им посильную помощь. Известно, что в 1708 году во время пребывания в Мстиславле Петр посетил городскую синагогу, интересовался вопросами веры и долго расспрашивал о житье-бытье местных иудеев. Когда же узнал от них, что его русские солдаты мародерствуют и чинят насилие, приказал вздернуть на виселицу 13 виновных. Вот что повествует об этом Кагальная книга города “на память грядущим поколениям”: “28 элула 5468 года пришел Кесарь, называемый царь Московский, по имени Петр сын Алексея, со всей толпой своей – огромным, несметным войском. И напали на нас из его народа грабители и разбойники, без его ведома, и едва не дошло до кровопролития. И если бы Господь Бог не внушил царю, чтобы он самолично не зашел в нашу синагогу, то наверное была бы пролита кровь. Только с помощью Божьей спас нас царь и отомстил за нас, и приказал повесить немедленно тринадцать человек из них, и успокоилась земля”. Так Петр I лично встал на защиту евреев.
В другой раз царь примерно наказал рейтара Карпа Кизилова, который в 1701 году “местечка Белогородки у жителя евреина деньги и всякую рухлядь крал, и в этой покраже был пытан и бит кнутом”. Сообщалось, что “покраденные деньги и рухлядь сысканы и отданы истцу”.
Впрочем, далеко не всегда монарх оказывал иудеям внимание. Рассказывают, что когда Петр в 1706 году был проездом в Могилеве и “евреи могилевские пришли встретить его хлебом и живого осетра в чане принесли государю; но государь на них и не взглянул, только хлеб велел от них принять”.
Порой импульсивный царь делал заявления многообещающие, но безответственные: “Для меня все едино, был ли человек крещен или обрезан, лишь бы отличался порядочностью и хорошо знал дело”. На деле же некрещеные евреи при Петре в Россию, как правило, не допускались. Можно говорить только об исключениях, которые это правило подтверждают. Это царский фактор Израиль Гирш и его сын Зундель, торговец Самсон Соломон, аптекарь Абрам Рот, купец Леви Липман и откупщик Борух Лейбов.
Но знаменательно, что, когда российские войска занимали города, где проживали иудеи, Петр не только не гнушался сотрудничеством с ними, но иногда отдавал им предпочтение перед местным христианским населением. В “Листе Его Величества Петра Алексеевича войску”, датированном 27 мая 1707 года, он приказал, чтобы никто препятствий не чинил “стражнику гродненской коморы, еврею Мовшу Шмойловичу”, на коего возлагалась ответственная канцелярская работа. Обращает на себя внимание и царский указ фельдмаршалу Б. П. Шереметеву от 28 января 1707 года об учреждении почты в Мозыре (в этом городе, относившемся тогда к Речи Посполитой, закрепились русские). “А почту положить на жидов, – распорядился монарх, – а где нет (жидов. – Л. Б.), на жителей тамошних”. Интересно, что почин проницательного Петра использовать евреев как почтарей найдет продолжение в России. Во время войны с Наполеоном неоценимую помощь русской армии окажет так называемая “жидовская почта”, созданная еврейскими торговцами (при этом почтовыми станциями служили корчмы) и передававшая информацию с не виданной в то время быстротой.
Но в чем великий реформатор был действительно революционером – это в том, что он впервые и единственный раз в истории России – до реформ Александра II – ввел в высшие коридоры российской власти значительную группу евреев крещеных. Если учесть, что Православная церковь традиционно относилась к таким выкрестам подозрительно (как об этом писал ортодокс Юрий Крижанич: “Если Русское царство когда-нибудь погибнет, то оно примет гибель от перекрестов и их потомков”), решение это действительно может показаться беспрецедентно смелым. Существенно, однако, заметить, что и при отце Петра, Алексее Михайловиче, были выкресты, занимавшие важные государственные посты; и при этом сей царь всемерно поощрял крещение евреев (когда его придворный врач Даниил фон Гаден принял православие, то был осыпан дорогими подарками, один перечень коих занял бы несколько страниц).
Однако при Петре число выкрестов во власти столь возросло, что становится уже тем количеством, которое переходит в качество. И в этом может быть усмотрена и смелость, и широта мышления великого реформатора, впрочем, вполне согласные с его программной установкой выдвигать человека “по годности”, а не по происхождению.
Вот наиболее приметные из крещеных евреев, служившие надежной опорой царю в проведении модернизации страны. Фактическим главой дипломатического ведомства был вице-канцлер П. П. Шафиров, кавалер ордена Андрея Первозванного, спасший Отечество в 1711 году от унизительных условий мира с Оттоманской Портой. Первым обер-полицмейстером Петербурга был выходец из Голландии А. М. Дивьер, заслуги коего перед северной столицей неоспоримы. А первым почт-директором был Ф. Ю. Аш, проработавший на сем ответственном посту 67 лет! Пригодились России и братья Веселовские, двое из которых стали видными дипломатами, а третий обучал русскому языку великого князя Петра Федоровича. Нельзя не упомянуть и камердинера царя П. Вульфа, дослужившегося до высокого чина тайного советника, начальника тайного сыска А. Вивьера и т. д.
