Это был вход вроде двери в дом, и там виднелось небольшое крыльцо, и оно сияло ослепительным блеском, будто его все время чистили полиролью. (А сделано оно было из чистого золота.) И вот, не различая по своему малолетству «добра» и «худа», я ошибочно подумал, что надо бы сюда войти, и вошел, и добрался до перекрестка из трех коридоров, которые вели в три разные комнаты.
А эти комнаты, как я сразу сообразил, отличались каждая разным убранством – серебряным, золотым и медным. Сначала я просто стоял в нерешимости, думая, по какому пойти коридору, но, когда из комнат за этими коридорами до меня донеслись аппетитные запахи, причем для каждой свой собственный и особый, я сообразил, что смертельно проголодался еще до того, как взошел на холм, в котором был вырыт этот пещерный дом, и вот я начал принюхиваться к запахам, чтоб ясно понять, куда мне двинуться. Я, конечно, сразу понял, или учуял, что житель комнаты с золотым убранством жарит птицу и печет хлеб, а житель комнаты с серебряным убранством готовит ямс и сдобные булки, но зато из комнаты с медным убранством пахло так, будто тамошний житель варит рис и сладкий картофель на очень вкусном африканском соусе. И вот я решил отправиться в комнату, из которой чуялся африканский соус, потому что предпочитаю африканскую пищу. Но я не знал, что мои решения, принятые только про себя и в уме, слышатся жителям комнат, как голос, а значит, от них ничего не скроешь. Поэтому не успел я шагнуть к той комнате, из которой чуялся африканский соус, как все эти комнаты без дверей и окон разом отворились и явили трех духов, а духи стали манить меня пальцами – каждый к себе и чтобы незамедлительно.
Они уже состарились до полной дряхлости, так что мне было очень трудно поверить в их живое существование на земле, хотя они значились живыми существами. А я как поднял ногу, чтобы шагнуть, так и застыл – сам стою, а нога висит – и в оба глаза разглядываю духов. Разглядывал я их, разглядывал и с удивлением разглядел, что каждый из духов был под стать своей комнате: в золотой комнате – и дух золотой, в серебряной – серебряный, а в медной – медный.
Каждый манил меня пальцем к себе, и, когда я выбрал Медного духа, потому что люблю африканскую пищу, Золотой дух сразу услышал мой выбор и поэтому легко увидел мой шаг в сторону медного коридора, где соус, – а все они только о том и думали, чтобы залучить меня к себе в услужение, – и вот с надеждой меня залучить, или отвадить от Медного духа, Золотой дух опустил свой палец, а глазами высветил мое тело в золото. Он, значит, высветил мое тело в золото, и я подумал, что сделался золотым, потому что ярко светился по-золотому, и решил выбрать Золотого духа. Но как только я выбрал Золотого духа и сделал шаг, чтобы двинуться к нему, Медный дух высветил всего меня медью, и я немедленно засверкал по-медному, да так ослепительно, что впору зажмуриться, а уж дотронуться до себя я даже и не пытался: об такое сверканье враз обожжешься. И тогда я выбрал Медного духа – за африканский соус и огненное сверканье, – но тут воспротивился Серебряный дух и высветил меня ослепительным серебром. Серебро засияло наподобие снега, и все мое тело стало прозрачным, так что я мог бы пересчитать себе кости. Но как только я начал считать себе кости, духи принялись лучисто соревноваться, или ревновать меня друг к другу, чтоб залучить, и высветили каждый своим собственным светом, так что я засверкал трехцветным сиянием и забегал по коридорному перекрестку кругами, не зная, какого же духа мне выбрать.
Я бегал по перекрестку тридцать минут, но Медный дух был умнее других и перестал высвечивать меня по-медному, так что я получил небольшую возможность добраться хотя бы до двух остальных. И, конечно же, когда Золотой дух понял, что до двух разных духов одновременно не доберешься, он прекратил высвечивать меня золотом, и я побежал к Серебряному духу. Побежать-то я побежал, а добежать не успел, потому что, едва я приблизился к его комнате, два другие духа (Золотой и Медный) высветили меня своими сияньями, и я трехцветно завертелся на месте. Но я вертелся не все время, а с перерывами, потому что духи включали свои сиянья строго поочередно через каждые три секунды, и это были мне от них СИГНАЛЫ, чтоб я окончательно выбрал одного.
Хотя меня радовал, или залучал, любой их сигнал – они все мне нравились, – я без колебаний выбрал Медного духа, потому что люблю африканские соусы, и, когда он высвечивал меня по-медному, а другие духи ненадолго отключались, я шаг за шагом подступал к его комнате и оказался в ней минут через десять, а он, обрадованный до полного удовольствия, сразу же принялся меня кормить изобильным обедом на африканском соусе, и его обед был цветом в медь. Но все эти дряхлые от старости духи желали – каждый – залучить меня в услужение, и, когда два другие духа увидели, что я обедаю у Медного духа, который готовит на африканском соусе, они ворвались в его медную комнату, и между ними разгорелся спор. И вот сперва они просто спорили, а потом все трое в меня вцепились – да так, что мне стало трудно дышать. Они меня тянули каждый к себе изо всех своих сил три часа подряд, но мне-то вовсе не хотелось растраиваться на три совершенно разные части, и я закричал в самый полный голос, так что окрестные духи и духевы, все без исключения, прибежали к их дому, и минут через двадцать он уже не вмещал толпу собравшихся из окрестностей духов, которые услышали в чащобах мой крик и явились уладить эту спорную тяжбу. Но как только собравшиеся заметили, или поняли, что Медный, Золотой и Серебряный духи тянут меня в три разные стороны, они сейчас же приказали им прекратить, и опасная тяжба немедленно кончилась.
Потом собравшиеся духи и духевы выстроили трех спорщиков одной шеренгой и наказали мне выбрать себе господина, чтоб уладить их тяжкое взаимонепонимание. И вот я рассматривал этих трех духов со всей сердечностью, какая у меня есть, а те, кто явился улаживать ссору, внимательно слушали, как стучит мое сердце, чтобы понять, кого оно выберет, потому что они понимают стук сердца вроде умелых телеграфистов на почтах, когда те слушают телеграфные аппараты. И они приказали мне выбирать только сердцем, а ртом ничего не говорить и помалкивать, чтобы мой выбор был сердечный, а не корыстный.
Когда мое сердце простучало свой выбор, оказалось, что выбран Серебряный дух, а если бы меня спросили словесно, я выбрал бы Медного духа – из-за корысти, или за его африканский соус. Вот сделал я выбор и внимательно огляделся и в ту же минуту зорко заметил, что у многих духов из окрестных чащоб не было пальцев на руках и ногах, а у многих – не было ни рук, ни ног, и вместо ходьбы они ловко прыгали. А у некоторых не было глаз и ушей, но я в тот же день с удивлением обнаружил, что, когда им приходится прыгать по лесу, они прекрасно все слышат и видят, а своей голизны ничуть не стыдятся, хотя у них нет никаких одежд.
Духи безглазо на меня глядели и безухо слушали мой сердечный выбор, а когда услышали про Серебряного духа, разрешили ему ко мне подойти, и он обрадованно посадил меня на плечо и унес в свою комнату (Серебряную комнату). Но как только мы оказались в Серебряной комнате, ревнивые духи (Золотой и Медный) ворвались вслед за нами к Серебряному духу и стали соревноваться при помощи драки. Их драка была такой разъяренной, что даже ветер бездыханно замер, а все существа из окрестных чащоб, и большие деревья, и малые кустики неподвижно застыли там, где стояли, но духи (Медный, Золотой и Серебряный) продолжали драться с ревнивой свирепостью, пока ужасающий окрестный дух, весь покрытый насекомыми существами, которые заменяли ему одежду, не явился на шум их яростного побоища
Ползучие твари и насекомые существа – такие, как змеи, многоножки и пауки, – служили духу надежной одеждой для защиты от холода, жары и дождей. Да его и увидеть-то было нелегко, потому что бессчетные кровососные паразиты вроде комаров, москитов и мух жили вокруг него, как мутное облако, и кормились от мяса убитых зверей, на которых он все время кровожадно охотился. Но едва он явился к пещерному дому – откуда ни возьмись и по тайным тропам, – мы убежали на целую милю от его непригодного для дыхания смрада, а вернулись только минут через десять и стояли потом почти не дыша. А он так и звался по имени – Смрадный дух. И когда мне удалось его рассмотреть, я с испугом заметил, что он носит на пальцах живых скорпионов – как драгоценные кольца, а на шее – как бусы – ядовитых змей и подпоясывает свою насекомую одежду огромным змеем Боа-констриктор. (Но мне еще не было тогда известно, что он – король над Смрадными духами, которые живут в Седьмом городе Леса Духов.)
Он повелел прекратить ревнивую драку, вызвал трех духов из пещерного дома и, едва они вышли, спросил, в чем дело, а когда узнал, почему они дрались, тотчас же приказал позвать и меня, потому что я прятался от него в Медной комнате, как если бы увидел наяву страшный сон. Но делать нечего, я вышел из дома, затаив дыхание от смрада и ужаса, а Смрадный дух объявил собравшимся, что он расчленит меня на три части и взаимонепонимание будет улажено. Как только я услышал, что меня расчленят, я ослаб от страха до потери сознания и целый час ничего не чувствовал.
