Он этой весной с учебки пришёл, со странностями парень, но чтобы до такого... Командиром отделения в роте связи был, русский, а в подчинение к нему среди прочих два армянина попали с одного села. Отделение неполное народу всего пять человек двое всё время отсутствовали то командировки, то санчасть. В общем, он и эти армяне и составляли всё отделение. Сейчас выяснилось, что они его давно уже третировали, работать вместо себя заставляли, во внутреннем наряде он дежурный вместо них дневальным у тумбочки стоял, портянки, хе-бе их стирал. Наверное, ещё что-то было, раз до самоубийства довели, расследование покажет.
- Эти армяне старослужащие?
- В том-то и дело что нет, они с ним одного призыва.
- Тогда не так страшно, неуставняк на полк уже не повесят,- подсластил "пилюлю" Фурсов.
- Какой неуставняк, я совсем о другом... Как ты думаешь, почему в последнее время стало поступать так много морально слабых призывников... причём почему-то в основном с России, Украины, Молдавии, в общем, с Европы, а с Кавказа напротив чересчур сильные, напористые, так и норовят других подмять? Вроде одного возраста, но такое впечатление, что они старше, может в самом деле в горах мужают раньше? Ведь подобные сигналы давно уже идут, только вот до самоубийства не доходило.
- Ты только в межнациональную плоскость этот вопрос при комиссии не переводи... Ещё хуже будет, политрабочие развоняются, на полк ярлык навесят рассадника межнациональной розни,- предостерёг Фурсов, думая о себе, ведь дальше рулить в этом полку предстояло уже ему.
- Не знаю, как это всё прятать... На прошлой неделе трое казахов напали на двоих русских,
а до того узбеки с киргизами подрались. Раньше ведь не доходило до такого... Может потому, что славян в казарме было подавляющее большинство, а сейчас уже нет?...
- Разрешите!- в кабинет боком протиснулся рослый, могучего сложения майор лет сорока,
с пепельными волосами, густо выбивавшимися из-под фуражки.- Товарищ подполковник, майор
Корольков по вашему приказанию прибыл!
Будучи невысоким и субтильным Фурсов всегда испытывал смесь зависти и неприязни к людям такой стати. Но обладатель средних физических данных Савельев, по всему, этого комп-
лекса не имел и заговорил с майором подчёркнуто уважительно:
- Геннадий Петрович, вам поручается малоприятная, но ответственная задача.
- Гроб везти?- хмурое лицо майора свидетельствовало, что он предвидел такое поручение.
- Да... Мне посоветовали именно вас, как надёжного, исполнительного офицера. К тому же, я слышал, вам уже приходилось заниматься делами такого рода?
- До перевода сюда возил один раз,- без энтузиазма ответил майор.
- Ну вот, вам и карты в руки, - чтобы как-то разрядить гнетущую атмосферу Савельев изобразил нечто похожее на улыбку.
"Здоровый лоб... если родственники накинутся, отобьётся,- неприязненно подумал Фурсов.- Хотя, смотря куда везти, а то и забьют как мамонта, прецеденты были".
- А куда везти-то?- словно в продолжение мысли спросил Фурсов.
- Да вот... кстати, запишите адрес Геннадий Петрович,- Савельев начал диктовать, глядя в
свой "Ежедневник".- Московская область, Луховский район...- Фурсов слегка напрягся, ибо слышал начало домашнего адреса его матери,- ... город Лухов, улица...- Савельев назвал его родной город и улицу, на которой он прожил семнадцать лет и куда почти каждый год ездил в отпуска ... дом номер... Фурсов не верил своим ушам – Савельев словно считывал адрес с конверта, которые он примерно раз в полтора месяца отправлял матери.
Всё совпадало... кроме квартиры. Квартиру Савельев назвал другую, но то оказалась квартира из того же подъезда, она располагалась на пятом этаже, а матери на первом... На пятом?... Догадка с головы до пят пронизала Фурсова – это же сын Аньки... До него как сквозь некрепкий сон доносились обрывки фраз Савельева инструктировавшего майора:
-...родителям про самоубийство ни в коем случае... при исполнении служебных обязанностей... сопровождающих бойцов самым тщательным образом проинструктируйте, чтобы не проговорились...
Чуть "отойдя" от оглушившей его догадки, Фурсов почувствовал необходимость остаться одному. Как только майор покинул кабинет, он обратился к Савельеву:
- Слышь, Николаич. Тебе сейчас не до меня, разгребай это дело, а я пока в гостинице побуду, как освободишься, дай знать.
Савельев удивлённо посмотрел на сменщика. Зная о вредном характере Фурсова, он не сомневался, что тот захочет присутствовать при работе комиссии и, помогая ей, набрать "баллы" в лице корпусного начальства, показать какое неважное хозяйство ему предстоит принимать, дабы понизить спрос с себя в будущем...
- Как хочешь. Только боюсь, это затянется. Может, в процессе расследования и в дела втянешься?
- Нет, не хочу у тебя над душой стоять, да и чего там втягиваться, что я молодой командир что ли, успею ещё навтягиваюсь.
- Хорошо,- согласился Савельев.- Сейчас я машину вызову.
- Не надо Николаич, машина сейчас тебе нужней, я до гостиницы и пешком дойду, воздухом подышу.
- Ну, как хочешь,- ещё более удивился Савельев.
3
От полка до жилого городка идти где-то с километр. Встречные офицеры и прапорщики козыряли, удивлённо глядя на идущего пешком полковника – заштатный гарнизон не Москва и здесь полковник фигура редкая и весомая. Фурсов шёл, не отвечая на приветствия, ни на что не отвлекаясь, он лихорадочно переваривал только что услышанное: сын Аньки Селивановой с пятого этажа, его бывшей одноклассницы повесился сегодня в этой унылой степи на брючном ремне, а сейчас для него мастерят цинковый гроб и этот медведеобразный майор повезёт его в Лухов...
В седьмом классе Аня как-то вдруг похорошела: на летние каникулы уходила угловатой и бесформенной, как и её сверстницы, а через три месяца её было не узнать – выросла, округлилась,
налилась. На неё стали заглядываться, а во время физкультуры специально приходили поглазеть в школьный спортзал даже старшеклассники: форма установленная в те годы на уроках физкультуры для девочек, белые майки и обтягивающие трусы, позволяла ей эффектно демонстрировать все свои достоинства. Аня довольно скоро освоилась с ролью школьной "королевы красоты" и вела себя соответствующим образом, вызывая жуткую зависть подруг. Училась она неважно, но ничуть от этого не страдала, а женщины и бабульки во дворе так и вовсе не сомневались, что ей учёба ни к чему, всё равно лучшего жениха отхватит. Саша Фурсов это знал со слов своей матери, у которой обычно то, что в голове, тут же оказывалось на языке.
Саше тоже нравилась Аня, но рослая красавица своего невзрачного соседа и одноклассника откровенно игнорировала. Сколько раз он специально поджидал её в подъезде, чтобы вместе идти
в школу, но она, красноречиво смерив его взглядом, тут же убыстряла шаг, всем видом показывая, что не желает идти рядом с таким недомерком. Гулять с парнями, как правило, старше себя, она начала где-то с восьмого класса. Иногда ухажёры приезжали за ней на "Явах" и тогда Аня на виду
у всего двора независимо и гордо усаживалась за их широкие спины и мчалась куда-то...
Саша рос без отца. Невысокий, слабосильный, но злой и обидчивый, он часто бывал битым.
Он шёл в военное училище с целью, во что бы то ни стало сделать карьеру, возвыситься над теми, кто его унижал. Эта мысль вела его, помогала преодолевать препятствия, трудности, терпеть невзгоды, выжидать. Уже будучи курсантом, приезжая на каникулы он видел, как продолжала цвести его соседка. Но Аня по-прежнему не обращала на Сашу никакого внимания, хоть конечно и знала, что он станет офицером. Здесь Саша просчитался, поверив на слово матери, что офицеры живут на много лучше гражданских, и всякая девчонка только и мечтает о таком женихе. Мать рассуждала понятиями сороковых и пятидесятых годов, когда служба была ещё "городской", а на рубеже шестидесятых и семидесятых служба для не блатных стала уже в основном лесной, степной, полярной... и офицер в "цене" сильно упал. В общем, девушки на Сашу не кидались даже в маленьком Лухове. Потому походы на танцверанду в родном городе оказывались бесплодными. Там же он часто видел и Аню, пригласить которую на танец не решался, да и откровенно побаивался – рядом с ней всегда наблюдался "эскорт" из высоких, сильных, модных... Некоторым из них она позволяла во время танца себя тискать, держать руки ниже талии, а когда была в джинсах и короткой кофточке-разлетайке, то и запускать руки в промежуток между джинсами и кофточкой...
