— Почему вы сидите в темноте? Можно зажечь свет! У Цнотки уже светится, — сказала мама, вернувшись от жены сапожника.
Она чиркнула спичкой, и по стенам запрыгали длинные тени. При свете огня я увидел императора, щурившего глаза.
О дальнейшей беседе не могло быть и речи.
На следующий день, в раннее зимнее утро меня разбудил свет в кухне. Возле моей кровати стояло четверо незнакомых мужчин, трое в гражданском и полицейский в форменном пальто с серым каракулевым воротником. Они переставляли с места на место керосиновую лампу. Сейчас она освещала меня, а вдобавок мне еще светил в глаза электрический фонарик.
— Мал он еще, — заметил один из гражданских.
— Из маленького Давидки вырастет большой Давид, — ответил другой.
— Вы правы, — добавил полицейский и сорвал с меня перину. Убедившись, что я никого под ней не прячу, снова прикрыл меня. Потом еще раз подошел, пошарил под моим матрацем и погрозил пальцем.
Бледные, наспех одетые родители и братья, конечно, не знали причин неожиданного вторжения. Но я сразу догадался. Вчера вечером император принес что-то и спрятал за шкафом в комнате. Увидев незнакомых людей, я сразу понял, что их вторжение имеет прямую связь с тем, что император принес и спрятал.
— Смотрите, что я нашел! — заорал вдруг самый малорослый гражданский, влетая в кухню. В одной руке у него была винтовка, в другой пачка брошюр в красной тряпке.
— Разве вы, святой отче, свои «святые книги» винтовкой пишете? — обратился полицейский к отцу и дернул его за бороду.
— Они все пишут винтовкой, — сказал самый толстый гражданский в крагах.
— Теперь у всех винтовки, — смело ответил император. — В каждом доме найдется винтовка, которую не успели еще сдать.
— Винтовки в компании таких вот книжечек? — заметил молчавший до сих пор комиссар. — На всякий случай мы прихватим вас с собой, gemeiner[Рядовой (нем.).] Захариаш.
И они увели императора.
За окном светало. Прибежали соседи. Все утешали маму, говорили, что к вечеру Захариаш вернется домой. Но отец Фавти, сапожник, который очень красиво пел, придерживался совсем другого мнения.
— Твой брат — император… — заговорил Фавтя, он зашел к нам вечером в гости и выудил мою тайну, когда мы были одни. — Но на месте полиции я скорее арестовал бы тебя, чем его.
— Почему? — спросил я.
— Потому что тот, кто хоть раз видел императора, опаснее самого императора. Будет повсюду ходить, всем все говорить, всех убеждать. Послушай, — голос его вдруг изменился, — будь осторожен; тот, кто хоть раз видел императора, с тем опасно…
— Ты говорил раньше, что со всеми опасно…
— Разница все же имеется. Опаснее всего те, кто видел императора. С ними покоя не будет.
— Неправда! — крикнул я.
— Правда!
— Неправда! — крикнул я снова. — Ты всегда меня пугаешь, ты делаешь все, чтобы меня испугать.
— Подумай только, — продолжал Фавтя тихо, — ведь ты тоже захочешь стать таким, как император, захочешь делать то же, что и он, ведь наверняка захочешь?
— Правда, Фавтя, — прошептал я.
Фавтя всегда был прав, в спорах он всегда брал верх. Да и я выдал ему свою тайну, потому что он был сильнее меня и мне хотелось подлизаться к нему. Боже, разве так должен жить человек, постигший суть дела?
Я без сил опустился на подушку. Миллионы лет проносились мимо меня, миллионы живых и мертвых душ кричали в молчании и мраке нашей маленькой кухни.
1932
Составитель В. Борисов
Предисловие А. Марьямова
Редактор М. Конева
Художник Юрий Васильев
А. Рудницкий
ЧИСТОЕ ТЕЧЕНИЕ
Технический редактор В. И. Беклемищева
Корректор А. В. Шацкая
Сдано в производство 12/1II 1963 г. Подписано к печати 10/VI 1963 г. Бумага 84×1081/32= 6 бум. л. 19,7 печ. л. Уч. — изд. л. 19,9. Изд. № 12/1440 Цена 1 р. 15 к. Зак. № 160
ИЗДАТЕЛЬСТВО ИНОСТРАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва, 1-й Рижский пер., 2
Московская типография № 8 Управления полиграфической промышленности Мосгорсовнархоза Москва, 1-й Рижский пер., 2
