Эти лучистые прищуренные глаза, степь, хищь степи во взгляде:
– Ты? Откуда? Так поздно. Твоя дрожь.
– Я – Король, Магда.
– Сбежал с овощебазы? Грязный. Пришел наконец.
– Я был у бабушки в больнице.
"Магда, Магда, вот и ты, солнце, моя девочка, моя королева. Только бы ты не заметила моей дрожи, а грязь… Это священная грязь. Не сон. Запахнула халат на груди. Твоя белая-белая кожа. Бессознательно поправляешь волосы. Твои раскосые глаза, случайно скользнувший, как в поле, взгляд, в котором – «да». Не опускай глаза. Господи, почему я дрожу сейчас-то, когда все позади? Смешной, дурацкий, голубой, мохнатый халатик".
– Замерз, что ли? Иди сразу в душ. Ты весь в масле каком-то. Тоже мне, государь.
Опять она так отводит глаза.
Душ. "Почему вы не были с нами там?" Но ты был у бабушки в больнице! Ха-ха! Включить душ. Не важно, куда попадет вода – на плечи, на ноги. Смыть дрожь. Да, наверное, было страшно. А может быть, там, в туннеле, был тоже не ты? Откуда вообще ты знаешь, что ты – это ты? Лицо, лицо, подставить лицо. Вот наконец пустота. Ветер воды. Все дело в лице. Это поверхность мыслей. Душ. Бабочка Магды. Есть ли бабочки в степи? Нагнись – теперь по спине. Солнце Магды. Струи воды с волос головы, словно волосы. Смотреть вниз, вдоль, – водяное продолжение, стеклянная мочалка. Туннель позади. Ты в ванне у Магды. Не наполнять водой. Имаго женщины. Брызги. Дискретное (тик-так) смещение волосиков на твоей глянцевой голени. Словно покрытая лаком слоновая кость. Тик-так. Твое тело здесь. Не обезображенный, сбитый потолком, дымящийся тюк мяса на безразличных рельсах в пустом погромыхивающем вдаль красными уносящимися огоньками туннеле. Не. Лицо, снова подставить лицо. Король. А это твой фалл. Король. Да– и победа, и женщина. Тебя хватит на все. Ты же Король. Магда читала тебе когда-то вслух, кажется, из Розанова, что фалл – это и есть лицо. Она смеялась, когда читала это тебе, она над тобой издевалась, над твоей нерешительностью. Да кто кого, черт возьми, соблазнял тогда? А теперь ты – на корточки и смотришь в потоках блестящей воды на свои мудрые, священные, розановские яички. Как они касаются твоих пяток. А вдруг не получится? Нет, и с Магдой будет все хорошо. Очень хорошо. А жука-наездника мы достанем, немножко еще, чуть-чуть, побудем не собой и достанем. Вырвем ему яйцеклад… Устал. Шампанского бы".
Ты сдернул полотенце – сухое, мохнатое, с пышным фиолетово-красным в крупную нитку узором, ты громко сказал:
– Или наоборот, хочешь поразить оригинальностью и начинаешь лгать. Но я не лгу, Магда, я действительно Король.
Громко сказал ты, прижимая полотенце к лицу. Ты слышал, как Магда звенела чашками о блюдца. Эти тонкие стены.
– А не-Короля я бы и не пустила. В двенадцать-то ночи, – засмеялась она.
Где Магда? Ты все еще не видишь ее, вытирая свое тело. Один среди запотевшего, с трещинками, кафеля. Но она совсем близко.
Магда. Голос дикий и чистый, как типчак. Глубокий. Скользящее пространство голоса Магды. Говорящее тело Магды. Зовущая тебя Магда. Ветвь ее голоса. Клейкие острые листья. Зелень звенящая. Магда. Магда. "Моя девочка… моя принцесса… моя королева".
– Государь, вы скоро? Тут китайский фарфор, бронзовый чай. Скоро ты там, в самом деле?
Нетерпеливость. Уздечка. Факел. Сейчас, Магда, сейчас. Этот пронзительно чистый голос. Ты слышишь кровь в своем теле. Ее голос в твоих аортах распускается, как портвейн.
– Но я действительно Король, Магда. Просто время такое, не коней…
– Что? Громче, не слышно.
– Время такое – лакеев, прагматиков, олухов и активных лжецов. Но я Король.
– Я представляю сейчас твое лицо под полотенцем. Мне кажется, что усмешка горька. Иди лучше пить чай.
Все. Открыть и выйти. Потушен свет. Ночь, Король, ночь. И солнце. О Господи, неужели же Магда? Или это бессмертное полотно Рембрандта? Магда, выступающая из тьмы, подобно унизанной огнями святого Эльма четырехмачтовой каравелле.
– Я зажгла свечи, – сказала она тихо.
– Это ты, Магда?
– Я.
Свет падал и дрожал, теряясь в бесчисленных складках пышной юбки цвета умбры. И, словно в хрустальном бокале, свет поднимался вновь в высоком отрезном лифе. Широкие рукава с разрезами, сквозь которые просматривалась голубая батистовая рубашка, придавали Магде сходство одновременно и с парусником, и с ночной бабочкой. Глубокий вырез декольте окаймлял широкий кружевной воротник. Нитка жемчуга словно подчеркивала нежность шеи. Взгляд Магды блестел, был слегка влажен. Мгновение она оставалась неподвижной. Щеки ее зарумянились.
– Тебе нравится мой наряд? – она рассмеялась, повернулась легко, опережая тяжелую парчовую юбку и обнажая тончайшей кожи туфельки с небольшой розеткой на подъеме. Огни свечей качнулись и задрожали.
– Смотри, это настоящее венецианское кружево, старое, но чистое, – она подняла манжету. – А это лионский шелк. Правда, хорошо сохранился?
"Магда, Магда, только не надо кружиться. Умоляю. Гипноз твоих взглядов и плавные жесты этого колдовского наряда. Я могу умереть. Умереть – вот счастье. Господи, в парчу этих взглядов мне заворачивать сердце, чтобы отнять… Магда, Магда– плеск волны. Где я и кто?"
НЕ СОН. НЕ СОН.
– Магда.
Ее усмешка, блики усмешки, ворожба, шепот:
– Пей чай, пей чай…
– Да, да, надо пить чай.
Она рассмеялась:
– Осторожнее, не разбей, это же то-тай.
– Что?
– "Бестелесный" танский фарфор. О Король, нельзя же быть таким неуклюжим.
Она опять рассмеялась:
– Да пей же, не бойся, ну что ты как истукан. Видишь, здесь вот рисунок – пять летучих мышей – это пожелание тебе пяти счастий: богатства, любви, долголетия, счастливой жизни и естественного конца. Пей, мой Король, будь счастлив, и прежде всего в любви.
Этот голос. Магда, Магда. Она наливает розовый чай из четырехгранной чайницы, а ты все не веришь, не веришь. Но почему? Да, это комната Магды, твоей Королевы. Украдкой ты трогаешь на столе какую-то штучку из слоновой, по-видимому, кости, инкрустированную золотом и перламутром. Да, ты не знаешь, зачем эта штучка и как она называется, но ты же трогаешь ее – холодную и изящную, и, значит, она существует на самом деле.
– Это табакерка, рокайль.
– Мм-м.
– Пей, Король, пей. Хочешь, я что-нибудь тебе почитаю? – пряча улыбку, она взяла книгу в красивом переплете, в бархатном футляре с серебряными застежками.
Надо верить, надо верить. Не надо, не надо ни о чем спрашивать Магду.
Ее чистый и дальний голос:
– В полночь и в полночь…
– Магда.
– Что?
– Откуда у тебя все эти вещи, Магда? Это платье, сервиз, подсвечники, шкатулки?
Вздрогнуло пламя свечи.
– Ты задаешь странные вопросы, Король.
Она начинает опять после паузы. Вращается медленный часослов.
– В полночь и в полночь…
Молчи, Король, молчи, слушай.
– Но все же, Магда?
Захлопнулась книга, защелкнулись серебряные застежки.
– Ты что, все еще видишь меня на овощной базе, среди пыльной мешковины и гнилья? Очнись, ты что – еще с ящиками? Зачем ты приехал тогда? Кто-то строит себе зеркальные комнаты иллюзий, но мне этого не надо. ты же видишь, что это все настоящее.
– Да нет, Магда, я совсем не думал о базе, и я там даже сегодня и не был, просто…
Шурша юбками, поднимается Магда. Значит, сон? Она подходит к тебе близко-близко. Этот тонкий аромат сливы, что зацветает где-то еще под снегом, в конце февраля. Эта смерть.
– Просто. Эх ты. Король….
Но туннель! Запах жженой резины и низкий прижимающий потолок. Кто-то строит себе зеркальные комнаты иллюзий, но и тебе этого не надо. Туннель был! Там, в прихожей валяется куртка в мазуте.
– Но я действительно Король!
Мелькнула золотистая соблазняющая усмешка. Мелькнула или не мелькнула?
– Где же ты тогда был, Король, если не на базе?
Сказать? "Но короли не доказывают, что они короли". Ты молчишь. Один и сам перед собой. Ты поднимаешь чашку, опуская взгляд. Сон это или не сон? Два льва на дне, катящие меч. Молчание Магды. Она ждет ответа. Твоя усмешка:
– Моя девочка, моя принцесса, моя королева, ты тоже задаешь странные вопросы.
И ты пьешь немного остывший, но все еще с ароматом чай. Но неужели и Магде ты не должен рассказывать? Но почему? Два льва на дне, катящие меч. И пять летучих мышей на тонкой фарфоровой стенке. ЧТОБЫ НЕ СОН. Шелковый рукав, кружевная манжета, ее ладонь, внезапно накрывающая твою руку. Желание, настигающее тебя. Жар ее ладони и прохлада серебряного кольца. Она отводит глаза, пряча усмешку.
– Я начала сомневаться. Может, ты и вправду Король. Но где же ты все-таки был? Скажи, если ты и вправду Король.
Можно или нельзя? Рассказать или не рассказать?
– Магда.
– Да?
– Магда, ты издеваешься надо мной.
– С чего ты взял?
– Помнишь, ты читала по-французски Пруста? Скажи, ты хотела меня тогда соблазнить?
Ее смех (ты дурак). Она отнимает ладонь.
– Вечер странных вопросов.
Но что за взгляд? Она продолжает не так, как начала.
