Дина Рубина - В прямом эфире

Ознакомительная версия.

…Ну, не буду я морочить вам голову своими дальнейшими похождениями – они вполне омерзительны.

В конце концов я узнала, что где-то у хабадников можно приткнуться в таком их общежитии, что ли, нечто вроде ешивы для девушек. Но, конечно, без комедии с униформой не обойтись – знаете, эти платья с длинными рукавами в самую жару, эти черные колготки в июле… Пришла я, значит, стою на лестничной площадке четвертого этажа у них там, где мне разъясняют условия приема, и думаю: да ладно, что мне, впервой прикинуться ради крыши над головой, нормальной еды! И как только вот этими самыми гнусными словами подумала, тут же ноги у меня подкосились, и я покатилась по лестнице вниз, чуть не до первого этажа.

– Споткнулась?

– Да нет… Это мне дали понять, что я последнее терпение вычерпала и дальше чтоб, мол, не обижалась… Ну, я все правильно обычно понимаю…

Во-от… и, знаете, стала я там тихонько жить, учиться… очень всех сторонилась поначалу, потом немного отошла… Вижу, девчонки и эти… училки их… вроде не брезгуют мной, а ведь я так по-садистски сразу все им о себе рассказала! Нет, вижу: не брезгуют… И в конце концов поняла, что только эти люди, которым все обо мне известно, – только они приняли меня всем сердцем, несмотря ни на что, и любят меня, и… это единственное место и единственная часть общества, где меня готовы принять такой, какая я есть… Прошло еще полгода, и я сказала: сватайте меня…

Она помолчала мгновение и легко проговорила:

– Вот, собственно, и все… Муж у меня очень хороший человек, программист, умница, так что все у меня отлично… Вот и живем…

– Он из религиозной семьи? – спросила я.

– Да нет, он… Он, понимаете, своеобразный человек… Полурусский, полуяпонец… Прошел гиюр, стал евреем…

Я вспомнила, по какому поводу ей позвонила, вспомнила дурацкий ее вопрос в прямом эфире. Дурацкий – на фоне всей ее жизни…

– А сколько у вас детей?

– Трое с половиной, – сказала она. – Четвертый родится через пять месяцев…

Собственно, разговор был исчерпан, история кончена, листок, лежащий передо мною на телефонном столике, исчиркан беглыми закорючками… Надо было прощаться. Я стала говорить какие-то слова, которые, как мне казалось, она должна была от меня услышать. Но она перебила.

– Все у меня в порядке… – повторила задумчиво. – Все у меня хорошо… Хороший муж, спокойный, мягкий, добрый человек… Только, конечно, никогда не смогу я его полюбить.

– Почему?! – воскликнула я, потрясенная упрямством этой несмиренной женщины.

– Душа чужая… – проговорила она хрипатым, старческим своим голосом. – Душа-то чужая…

Ознакомительная версия.