Ознакомительная версия.
- Панацею ищут тысячи лет, - вздохнула Мария Ионовна. - Они в здравом уме? В твердой памяти?
- Я понимаю, - кивнул Иванов, - но они мне сказали, что на всех зверюшках средство испытано. Всё благополучно. Впереди - люди. Боитесь?
Что руководило в тот час директором института Марией Ужовой, сказать трудно. Подопытным кроликом стать захотелось? Любознательность заела? Нога слишком сильно болела?
Словом, не шибко перебирая свои душевные и профессиональные струны, она разрешила врачу позвонить в секретную лабораторию, и через пять минут в медчасти появился симпатичнейший молодой человек лет сорока, румяный, в белом костюме, веселый и синеглазый. Поправив шёлковый белый галстук, он поклонился новому директору и сказал, что рад возможности показать себя и всю лабораторию в деле и немедленно.
Сильно страдая от боли в повреждённой ноге, Мария Ионовна поприветствовала нового подчинённого кривоватой улыбкой и разрешила действовать.
Поправив галстук еще раз, ученый распечатал шприц, в котором почему-то уже содержалось лекарство, а игла и прозрачно-серебристый кожух были единым литым целым, присел возле начальственной ноги, прицелился и вколол. Прямо сквозь чулок.
Боль мигом исчезла. Несколько удивленная Ужова повертела ступнёй туда-сюда и встала. Дежурный эскулап Иванов зааплодировал. Ужова попрыгала на подвернутой ноге и расцвела.
- Ах, какой вы молодец! - легкомысленно восхитилась она. - Передайте всем вашим коллегам, что днями забегу на чай! Спасибо! И вы тогда всё мне расскажете. Ладушки?
- Ладушки! - сияя, согласился румяный синеглазый - и испарился.
- Ой, как хорошо! - лопотала директор серьёзного научно-исследовательского института, не заметившая никаких особенностей ни в поведении коллег, ни в методе вакцинации - через чулок, без спиртования, без знакомства по имени. Даже герметичный шприц не удивил её. Затмение.
Вприпрыжку понеслась в свой кабинет, продолжила руковождение над институтом и почти забыла об этом маленьком происшествии.
Месяца через три сын Ужовых дома нечаянно разбил свой любимый калейдоскоп. Мать, помогая сыну собрать осколки, порезала палец. Сын, помогая матери остановить кровотечение, слизнул с её руки струйку крови. Ужов-старший, буркнув "что за доморощенная порфирия*...", взял йод, пластырь, навёл порядок на руке жены, легонько шлёпнул сына, поцеловал обоих и заметил, что не знает, к чему бьются калейдоскопы.
* Порфирия - очень редкая болезнь, обычно называемая вампиризм. Больные не выносят солнечного света. Слизистые оболочки из-за сильнейшего обезвоживания так высыхают, что обнажаются клыки. Отсюда родом - стандартный портрет для кино, всем хорошо известный. Иван Иванович, не склонный к мистике, употребил научный термин вместо расхожего и ненаучного.
- Посуда - понятно, к счастью. А это что? К изменению мировращения? Портишь хорошие игрушки! Маму порезал! Ну, конечно, косвенно. - И успокаивающе погладил ребёнка по голове. - Тьфу ты! И здесь кровь!
Иван Ужов неприязненно посмотрел на свою ладонь. В серёдке виднелась тоненькая красная дорожка. Наверное, с порезанного пальца жены капнуло на волосы малыша.
- Что ж! Не буду отрываться от коллектива! - и слизнул красный след со своей ладони.
- Развампирились мы что-то! - засмеялась счастливая мать и жена. - Теперь мы все в дополнительном кровном родстве. Ну, давайте кино смотреть!
Все пошли в гостиную. Потом все уснули, переполненные нормальной семейной любовью и нежностью друг к другу. Происшествие забылось. Жизнь пошла дальше.
И вот наконец открылись первые тайны.
Оказывается, сегодня утром Ужова, придя в свой кабинет, застала там уборщицу Дуню в состоянии, близком к кататоническому ступору, со шваброй наперевес и выпученными глазами. Дуня пыталась отогнать от своих глаз какое-то видение: махала шваброй, разбрызгивая воду, книги, графины, канцелярские приборы - всё подряд.
- Что вы делаете? - прошептала напуганная Ужова.
- Тихо! - рявкнула Дуня. - Они переехали! Они здесь!
- Не вижу ничего, кроме погрома, - погромче сказала Ужова.
- Пойдемте в секретку, пойдемте скорее! - Дуня потащила начальницу на таинственный этаж. Ужова, что-то предчувствуя, бегом побежала.
Влетели наконец. Пусто. Вся лаборатория исчезла. Голые стены, чистые полы, окна - будто вчера вымытые, сияют. Ни единого приборчика, ни одного человечка.
- Дуня, что это? - Обалдевшая Ужова мигом вспомнила, как румяный синеглазый лечил её ногу: ведь отсюда пришел, отсюда эскулапу звонил и обезболивающую помощь предлагал. Вспомнила, что так и не удосужилась зайти к таинственным учёным на чаёк, проявив необъяснимую халатность.
- А то, Марионна, что все здесь ещё вчера были, - всхлипнула Дуня, продолжая отмахиваться шваброй, которая уже просохла и ничего не разбрызгивала.
- А ты откуда знаешь? Они ведь секретные, - задумалась директор.
- А зачем мне их секреты? Я убираю. Мою. Пришла, ушла. Мне всё равно - кто что работает...
- А ключи? - вспомнила что-то из обычной, несекретной жизни Мария Ионовна.
- А что ключи? Это большие люди в секреты играют, а мне убираться надо. У меня всю жизнь от всех наших комнат ключи...
- Как же так? А допуск, а государственные тайны?
- Не знаю никаких тайн, голубушка, не знаю. У всех всё одно и то же. Что-то кипит, что-то холодит. Во всех комнатах маленькие стёклышки, большие стёклышки, светятся экраны... О-о-о-о-о! - вдруг заорала Дуня и вместе со шваброй прыгнула на подоконник, саданула по стеклу, посыпались осколки.
Дуня в два порыва перевалилась большим брюхом через подоконник с вырезами стекла, брызнула кровь - и Дуня перестала махать шваброй, перевесившись надвое, как мешок...
Ужова смекнула, что дело нечисто. Подойдя к обмершей Дуне, потрогала ноги, пульс под коленкой... Тихо. Внезапная смерть. Хотела позвонить - вспомнила, что вся лаборатория, считай бывшая, чиста, как табула раза, обесточена, ремонт, красота, тишина. Наступило молчание во всем мире. Что делать?
Вдруг заболел зуб. Давно пора к дантисту. Ужова потрогала десну: розовая водица. Кровоточит десна? Значит, к пародонтологу. Что делать?
Не вытирая окровавленной руки, Ужова попробовала вынуть Дуню из окна. Мёртвая Дуня, внезапно прыгнувшая прямо на разбитые стекла, со своей невыносимой шваброй, имевшая, оказывается, все доступы... Что делать? Что? Всё так внезапно. Так не бывает.
Руки Ужовой подобрались к животу Дуни.
"Стёкла. Опять порежусь?" Тут палец Ужовой нащупал глубочайший разрез, проделанный толстым стеклом в Дунином животе при её порыве к полету. Тепло, мокро. Как странно... Была живая. Была уборщица. Умерла. Ходила в секретку. Никто ничего не знал. Мысли Ужовой путались. Никто не знал?
Тело под её рукой вздрогнуло. Ужова отлетела к двери, стеклом окна ободрав свою руку до кости.
Рассматривая рваную рану, довольно-таки страшную, Ужова краем глаза увидела, что Дуня встрепенулась, воспряла, аккуратно выбралась из окна, взяла швабру и принялась тереть пол. Чистый пол. Ну разве что капельки красные.
- Ду-у-у-у-ня... - тихохонько позвала Ужова.
- Слушаю, Марионна, - отозвалась Дуня, вся в работе.
- Что случилось? - Ужова не узнаёт свой голос.
- А что такое? - Дуня всё трёт пол.
- Ты только что прыгнула в окно, разорвала свой живот, как харакири сделала, и умерла. Потом воскресла. Что это значит?
- О Господи, да вы что - не знаете?
- Нет.
- В этой лаборатории уж несколько лет чудят...
- Не понимаю. Ты сказала, что не знала никаких секретов...
- У вас палец красный. Вы кровь трогали?
- Какую кровь? - совсем устала Ужова.
- Да любую.
- Дуня!!! - закричала Ужова. - Дуня, говори! Я не понимаю!
- Ну успокойтесь, ну ладно... Тут такое дело... Если вы кого-нибудь коснётесь своей кровью, он выздоровеет. Вас когда директором назначили, вы ногу растянули, помните?
- Не понимаю. - Ужова села на голый пол.
- У них открытие было. Я убиралась тут и случайно слышала, как сделали открытие, а потом вам укол в ногу. Сначала на мышах потренировались.
- Какое открытие? - Ужовой очень сильно захотелось стать маленькой девочкой и ходить в детский сад.
- Про кровь. Они нашли какого-то особого Гену... или Васю...
- Не Гену, а ген, - машинально поправила Ужова.
- Точно. Ген. Бессмертный, как Кощей.
- И что дальше? - Ужова сосредоточилась.
- Если кто съест этого гену, тот никогда не умрёт, вот и всё. Видите, вы сейчас руку до кости порезали, а всё уже зажило, видите? Только пятна засохшие остались.
- Так. Понятно.
Ужова мигом припомнила всю мировую научную литературу по геронтологии, по генетическим технологиям за рубежом и в России, по клонированию, по всему, что касалось продления человеческой жизни. Весь научный мир напрягался, чтобы решить заманчивую задачу, а решена она была здесь, в этой комнате, буквально под носом у директора Института генетических исследований Марии Ужовой, на коей сотрудники лаборатории и поставили первый эксперимент - без спросу. Под видом обезболивания растянутого ахиллесова сухожилия. Судя по всему, эксперимент прошел с блеском. Правда, лаборатория испарилась.
Ознакомительная версия.
