Я много думала о том, что значит — подстраиваться. Подстраиваться — выполнять волю, осуществлять желание кого-то, кроме себя. Подстраиваясь под модные установки, мы голодаем. Чтобы угодить своему парню, мы заставляем себя, когда еще не готовы. Чтобы угодить популярным девочкам, мы, в конце концов, по-подлому поступаем со своими лучшими друзьями. Чтобы угодить своим родителям, мы становимся помешанными на результатах. Если ты под всех подстраиваешься, то как же ты берешь на себя ответственность за собственные желания? Как ты вообще понимаешь, что действительно является твоими желаниями? От чего тебе приходится отказываться, чтобы угодить окружающим? Мне кажется, что, когда подстраиваешься, — все вокруг уныло. Мы теряем себя. Мы перестаем давать окружающим объяснения. Мы перестаем управлять своей жизнью. Мы ждем, чтобы нас спасли. Мы забываем, что испытывали. Мы поступаем правильно, но едва ли искренне.
Мне посчастливилось много путешествовать по миру. Везде я встречаю девочек-тинейджеров, группы девочек, множество девочек, они ходят по дорожкам из дома в школу, тусуются на улицах по соседству, держатся за руки, смеются, хихикают, кричат. Удивительные девочки. Я вижу, как у вас силой отнимают вашу жизнь, как ваши мнения и желания отрицают и уничтожают. Еще я вижу, что это впоследствии играет решающую роль в вашей жизни, когда вы становитесь взрослыми. Как много женщин, которых я встретила благодаря «Монологам вагины», «Отличному телу» и V-day, все еще пытаются преодолеть то, что они подавили в себе или не осуществили, когда были молодыми. Слишком поздно они силятся понять свои желания, свою силу, найти свой путь.
Эта книга скорее «призыв задуматься, а не угождать». Призыв спровоцировать, бросить вызов, дерзнуть, удовлетворить собственные воображение и аппетит. Узнать себя. Взять ответственность за то, что ты такая, какая есть, заинтересовать собой. Эта книга — призыв прислушаться к голосу внутри тебя, который может хотеть чего-то другого, который единственный слышит и знает то, что слышишь и знаешь ты сама. Это обращение к твоей девичьей сущности, твоему собственному «я», призыв двигаться в своем ритме, идти своей дорогой, носить свой цвет. Это приглашение прислушаться к своим инстинктам, чтобы выстоять в войне, укротить змею или поговорить со звездами.
Я надеюсь, ты воспримешь эту книгу как нечто жизненное, что ты воспользуешься ей, чтобы распознать и преодолеть трудности или давление, которые мешают тебе быть эмоциональным созданием. Может быть, после того, как ты прочитаешь эти истории и монологи, ты вдохновишься на написание собственного и поделишься им, или покрасишь стены в своей спальне, или вступишь в организацию по защите северных медведей, или выступишь с речью в школе, или познаешь секс, или заявишь о своих правах.
Когда я была в твоем возрасте, я не знала, что значит быть эмоциональным созданием. Я чувствовала себя инопланетянином. Я до сих пор иногда так себя чувствую. Я не думаю, что это связано со страной, в которой я родилась, или с языком, на котором я говорю. В этой книге ты встретишь девочек отовсюду. Некоторые живут в отдаленных деревнях, другие в огромных городах или шикарных пригородах. Некоторые беспокоятся о том, что не могут себе позволить фиолетовые угги — писк сезона, другие думают о том, удастся ли им когда-нибудь вернуться домой после двух лет, проведенных в сексуальном рабстве. Одни решают, могли бы они убить воображаемого врага, другие сами находятся на грани самоубийства; одни в отчаянии от того, что не могут отказаться от еще одного блюда, другие в отчаянии от того, что не могут больше не голодать. Девочки из Каира, Квая, Софии, Рамаллы, Букаву, Нарока, Вестчестера, Иерусалима, Манхэттена, Парижа. Все они, все вы живете на планете здесь и сейчас. Я думаю, что независимо от того, в какой стране, или городе, или деревне вы живете, все вы образуете один эмоциональный ландшафт. Все вы из Страны девочек. Там вы рождаетесь уже с осознанием этого, ваше сердце открыто чувствам, ощущениям, познанию, самоопределению. А потом приходят взрослые с их правилами, их инструкциями. Они учат вас, как подавить себя, чтобы всем вокруг было спокойно. Они учат вас не выделяться. Они заставляют вас слушаться.
Я взрослее теперь. Я наконец-то поняла разницу между любовью и желанием понравиться, между послушанием и уважением. Мне потребовалось столько лет, чтобы смириться с тем, что я другая, что я настолько живая, настолько сильная. Я просто хочу, чтобы тебе не пришлось ждать так же долго.
С любовью, Ив
Эти монологи не являются интервью. Каждый монолог — это литературное произведение, вдохновленное путешествиями по миру, событиями, свидетелем которых я стала, разговорами как настоящими, так и выдуманными. Некоторые монологи — плод прочитанной статьи, переживания, воспоминания, сна, мысленного образа в минуту печали или гнева.
И ты мне рассказываешь, каково быть девчонкой в 2010
Вопросы, сомнения, неопределенность и несогласие
почему-то стали исключительно женскими. Авторитарные маньяки —
это премьеры, цари и президенты.
И каждый предыдущий праведнее последующего.
Каждый город, который они бомбят,
каждый человек, которого убивают,
— все это делается в филантропических целях.
У людей в деревнях нет воды,
и уж точно у них нет бриллиантов и золота.
Миллионы вынуждены готовить ужин из объедков и отходов,
в то время как русские бизнесмены и кинозвезды
покупают в Кот-Сюд виллы стоимостью 500 миллионов евро.
Пчелы перестали приносить мед.
Люди бурят скважины где ни попадя.
США, Россия, Канада, Дания и Норвегия претендуют на Арктику,
но им безразлично, что белые медведи погибают.
Они берут у нас отпечатки пальцев, фотографируют на водительское удостоверение, делают снимки зубов.
«Большой брат» закачан у нас на телефонах, айподах, ПиСи.
Но ни один из нас не чувствует себя хоть немного безопаснее.
Выясняется, что современные психологи —
бывшие военные палачи, отрастившие бороды.
А попы выставляют напоказ свои одеяния, свои манжеты
с отделкой из горностая.
Они говорят всем вокруг, что
целующиеся влюбленные — великое зло.
Женщина, работающая на вице-президента США, верит в креационизм[2],
но не в глобальное потепление.
Почему все боятся секса намного больше,
чем ракет SCUD?
И кто решил, что Бог был против удовольствия?
И если иметь гетеросексуальную малую семью так здорово,
то почему многие избегают этого
или платят свои жизненные сбережения только за то,
чтобы сидеть в одной комнате с незнакомым человеком
и жаловаться ему на жизнь?
Война в Ираке стоила почти 3 триллиона долларов.
Я даже не могу досчитать до этой цифры,
но я точно знаю,
что эти деньги могли бы,
должны бы
окончательно покончить с нищетой,
а это, в свою очередь, остановило бы терроризм.
Почему у нас есть деньги на то, чтобы убивать,
но нет денег на то, чтобы кормить и лечить?
Почему у нас есть деньги на то, чтобы разрушать,
но нет денег на искусство и школы?
У религиозных фанатиков на сегодня есть
частные армии стоимостью в биллионы долларов.
Талибан возродился,
а впрочем, никогда не умирал.
Женщин сжигают, насилуют, избивают, продают,
морят голодом и хоронят заживо
и все еще не хотят признать, что их большинство.
Ясно, что запасы воды практически исчерпаны,
но даже в пустыне, где тяжелая засуха,
корты для гольфа остаются зелеными и роскошными,
а бассейны наполнены водой до краев —
и все это для двенадцати богачей, которые, может быть, захотят нагрянуть.
Некоторые люди усыновляют из дальних стран детей,
прошедших тщательный отбор.
Путешествие в эти страны стоит больше,
чем зарабатывают в год
настоящие родители ребенка.
Почему бы просто не подарить им эти деньги?
Рабство вернулось,
а впрочем, никогда не исчезало.
Просто спросите у кого-нибудь, кого наказывали,
насколько устарела система.
Шесть миллионов погибли в Конго,
но никто не поднял тревогу
и не говорите мне, что
цвет кожи и
природные ископаемые тут ни при чем.
Бедный народ прежде всего умирает от
ураганов
обид
цунами
радиации
загрязнения окружающей среды
наводнений
и пренебрежения.
В то время как богатые парни
устанавливают в своих роскошных частных замках
электрические ворота последней модели.
У всех есть «привилегии»,
и каждый закатывает модные вечеринки
на полученные взятки,
богатые люди чувствуют себя прекрасно, когда
отдают ту ничтожную часть огромного состояния, которым обладают.
Но на самом-то деле никто не хочет ничего менять.
Если ты действительно хочешь чего-то,
тебе нужно от чего-то отказаться,
точнее, ото всего,
а те, кто имеют все, никогда этого не сделают,
иначе кем бы они тогда были?
И все так запутано,
они выписывают чеки и продолжают жить по-прежнему.
Купля-продажа.
Делают революцию выгодной.
Корпорации владеют всем в любом случае,
даже твоими хипповскими джинсами, твоими клетками памяти, даже дождем.
Почему так много женщин-политиков выглядят, как Маргарет Тэтчер,
а ведут себя еще злее?
Почему все обо всем забыли?
И как получается, что богатым плохим людям
платят огромные деньги за то, что они произносят речи,
а несчастных нищих людей мучают
и сажают в тюрьмы?
Неужели никого нельзя призвать к ответственности?
Или спираль так и будет закручиваться, пока наконец не взорвется,
или мир просто перестанет существовать?
И если есть что-то, что мы можем сделать,
то почему не делаем?
Куда исчез гнев?
Куда исчезли непогрешимость
или ответственность?
Куда исчезла привычка не выставлять напоказ свое богатство?
Куда исчезла доброта?
Почему вместо протестующих подростков
подростки продающие и покупающие?
Почему вместо целующихся подростков
подростки, опускающие друг друга в блогах?
Почему вместо восставших, бунтующих
подростки потребляющие и пользующиеся?
Я хочу коснуться тебя в реальной жизни,
а не искать тебя на YouTube.
Я хочу гулять с тобой по горам,
а не добавлять тебя в друзья на Facebook.
Назови мне хоть одну вещь, в которую можно свято верить
и которая не является брендом.
Мне одиноко.
Мне страшно.
Девочки еще младше меня делают минет
в общаге
и даже не подозревают, что занимаются сексом.
Они просто хотят быть популярными
и чтобы их уважали.
Большинство моих ровесниц принимают таблетки
или не вылезают из кровати
или слишком много едят или голодают
или делают пластические операции на носу или вставляют импланты
или напиваются
или постоянно торчат в Twitter
или делают татуировки
или в отчаянии потому что не могут
быть собой не притворяясь
жить без «кайфа»
быть серьезными
быть настоящими
даже мечтать о том, чтобы полюбить,
когда все мы обречены.
И ты мне рассказываешь, каково быть девчонкой в 2010.
А я говорю — действуй,
даже если мир рушится.
Послушай, давай выскажемся,
давай поборемся,
давай все исправим,
не на что больше надеяться,
все уже потеряно.
Надежда только на нас.
Это отстойно, но такова жизнь.
Остались только ты и я, детка.
