А что в Москве? Куда он там сунется со своей доказательной базой? Чего стоят свидетельства геологов, половина из которых летит домой в смирительных рубашках? И все, что у Готлиба есть в арсенале электронные файлы с записанными звуками: в бездну спускали эхолоты и микрофон. Теперь, если файлы не размагнитятся и не сотрутся по пути назад, у него есть записи страшных воплей, чрезвычайно похожих на человеческие, и рычания неизвестных чудищ.
Маловато, чтобы перевернуть вверх тормашками всю науку.
Недостаточно, чтобы обосновать совершенное Готлибом открытие.
А ведь он открыл Преисподнюю!
* * *
— Дедушка, тебя к телефону! — выговорила Алиса.
— Спасибо, зайка моя, иду!
Михаил Семенович нехотя оторвался от своего старого компьютера. Подумал, распечатал страницу, положил ее в стопку и придавил сверху булыжником селенита. Набиралась уже довольно внушительная пачка. Его крестовый поход на Академию наук. Пусть старперы горят на кострах Инквизиции! Ведь Инквизиция теперь непременно потребуется… Ничего, просто немного перепрофилируют одну действующую организацию, которая прилично набила руку в охоте на ведьм.
Идти недалеко — из одной комнаты, заваленной образцами минералов и завешанной картами (тут же и дээспэшная, под орех, румынская кровать на двоих), в другую, как бы гостиную (потому что там стоит телевизор и постелен азербайджанский ковер, а в остальном — те же минералы и карты).
— Готлиб, — сказал Готлиб.
— Михаил Семенович, — зашуршал в трубке неживой голос. — Рекомендуем вам немедленно прекратить вашу работу.
— Какого черта?! — возмутился профессор. — Кто говорит?
— Говорят из больницы Алексеева, — прошелестел угрожающе собеседник. — У нас тут проходит реабилитацию один из ваших коллег…
— Вам меня не запугать! — заорал Готлиб. — Слышите?! Вам меня не запугать!
В трубке тихо засмеялись.
Алиса, которая под аккомпанемент телевизора строила из томов Большой советской энциклопедии тридцать пятого года выпуска домик для своих кукол, перепуганно уставилась на деда огромными синими глазами.
«Москва выступает категорически против введения санкций в отношении КНДР, — заполнил тишину телевизор. — Народ Северной Кореи имеет полное право развивать мирную атомную энергетику.
Пхеньян неоднократно доказывал свою приверженность мирному процессу и является надежным и предсказуемым партнером, говорится в заявлении российского МИД».
Да что же это такое-то, досадливо подумал Готлиб. И эти тут еще продолжают… А наши-то, главное! Наши-то куда лезут… Нашим-то это зачем?
— Михаил Семенович, — позвал его голос. — Если вы вздумаете куда-нибудь с вашими бумагами идти, мы за вами сразу неотложку отправим.
— Не запугаете! — сказал Готлиб.
— Запугаем, — заверил голос.
И гудки.
— Дедушка, — Алиса притронулась к его колену. — У тебя все хорошо?
— Не знаю… Не очень.
Готлибу не хватало сил даже подняться с кресла у телевизора.
«У пенсионерки Нины Николаевны, — камера поехала по просторной трехкомнатной квартире, — жизнь налажена. Но в этом месяце ее пенсия будет повышена на семь целых и три десятых процента, и все станет еще лучше», — перед объективом предстала румяная и подтянутая старушка, гоняющая чаи на милой и уютной кухне.
— Дедушка, — серьезно произнесла Алиса. — У меня к тебе вопрос. А почему в телевизоре все такое яркое? И почему всегда у всех все хорошо? Так разве бывает?
«В этом году ассигнования на науку увеличатся на семнадцать процентов, — тут же пообещал ящик. — Наш корреспондент Иван Петров заглянул в научный центр в Королеве и ознакомился с новейшими технологиями! Тут гагаринскую центрифугу используют для лечения болезней позвоночника…»
— А это, Алисочка, потому, — рассеянно ответил Готлиб, — что телевизор — это окно в другой мир. В волшебную страну Зазеркалье. Там все очень-очень похоже на то, как у нас, но все по-другому. Там люди все счастливые и у всех все получается. И денег всем хватает.
— Антинаучно, — поморщила носик Алиса.
— Других объяснений нет, — вздохнул профессор.
— Дедушка, — поразмыслив, сказала девочка, — а в это твое Зазеркалье можно как-нибудь попасть? Хоть на минуточку?
— Надо очень хорошо учиться, — соврал Готлиб. — Ладно, зайка, я пойду поработаю еще…
«Тем временем, в России открыто крупнейшее в мире газовое месторождение, — казал диктор. — Запасы природного газа месторождения Сахалин-4, по предварительным оценкам, составляют более полутора триллионов кубометров. Компания «Газпром» заявила, что…»
Вот, мрачно подумал Готлиб. Нечего было заниматься тектоникой. А надо было из геологоразведки туда идти, к газовикам. И не куковал бы сейчас в поганой двушке в Чертаново, а проживал в барском особняке на Рублевке, и звонили бы не из Кащенко, а из администрации президента — орденами награждать, за заслуги перед Родиной.
Есть ведь и среди геологов счастливые люди.
Только Михаилу Семеновичу в те двери стучаться уже поздно. Жизнь прошла, все выборы сделаны десятилетия назад. Остается бороться, отстаивать свое. Доказывать. Пусть и нет доказательств.
А Алиса посидела-посидела со своими куклами и полезла к телевизору — смотреть, что там у аппарата с другой стороны.
Вдруг дверка?
* * *
«В результате уникального и беспрецедентного эксперимента по глубинному бурению, проведенному нашей научной группой, было установлено, что при проникновении в земную кору на глубину более чем в три тысячи метров, вопреки всем существующим прогнозам и общепринятому мнению, не было обнаружено ни верхней, ни средней, ни нижней коры, сложенной метаморфическими и магматическими породами. На указанной глубине вскрываются огромные полости, населенные весьма своеобразной фауной. Имеем все основания полагать, что нашей группе удалось обнаружить место, известное в мифологии различных народов, как ад».
Ничего себе затравочка, а?
И дальше — сто тридцать страниц отчета о ходе экспедиции, несколько фотографий скверного качества, акустические записи и образцы минералов.
Готлиб еще раз оглядел свой труд, аккуратно сложил все в вытертый портфель и выглянул в окошко. Прямо у подъезда стоял современный реанимобиль — импортный, чистенький, выкрашенный в бежевый цвет с оранжевыми полосами на боках. Такие не присылают за простыми смертными. На таких, должно быть, праведников в рай доставляют…
Или наоборот.
За ним?!
Профессор принялся лихорадочно соображать. Растормошил сонную Алису — благо жена вышла за хлебом, помешать не сможет, одел внучку, на спину ей — школьный ранец (скоро в нулевой класс), в ранец — свой доклад и фотографии. Минералы рассовал по карманам пальто, замотал лицо шарфом и заковылял вместе с сонной девочкой вниз по лестнице. Может быть, решат, что ведет девочку в садик? Прости, Алисочка.
Вылез на свет божий и сразу — к остановке.
Реанимобиль завелся, моргнул фарами и тихо покатил вслед.
Они вскочили в отходящую маршрутку в самый последний момент. Неотложка поползла за ними по пробкам. Лобовое стекло у нее было темное, светонепроницаемое.
Добрались до метро, нырнули в толпу, смешались с человеческим фаршем в мясорубке у эскалатора, протолкнулись кое-как на станцию и сели в первый же поезд. Готлиб затравленно осмотрелся по сторонам. Лица у пассажиров были обычными, будто на молнию застегнутыми: каждый в себе.
Так, все пока в норме. Кажется, сбежали. Теперь бы только до Академии доехать, выступить в заявленное время, отбрехаться от оппонентов, а там — гори все синим пламенем. Лишь бы выступить дали… А потом — забирайте хоть к черту на кулички. Хотите — в Кащенко, хотите — в Сербского.
В кармане вдруг запиликал сотовый. Жена!
Вернулась из магазина, дома никого нет, записки он не оставил… Хорошо бы все-таки именно в Сербского: там-то жена до него не доберется. Потому что за Алису она у него всю кровь выпьет. И будет, кстати, права.
Как только телефон в поезде метро принимает, да еще и на их богом забытой линии? Видимо, жене очень надо прозвониться.
Жена, потому что больше этого номера ни у кого нет.
Готлиб вытянул сотовый из внутреннего кармана пальто.
Номер не определен.
— Наташа? — отгородившись горстью от стука колес, прокричал в телефон профессор.
— Михаил Семенович, — ответил незнакомый человек сочным баритоном, перекрывающим вагонную какофонию, — вас беспокоят из компании «Газпром».
— Что? — у профессора глаза на лоб полезли.
— Из «Газпрома», — подтвердил незнакомец. — Мы хотели бы предложить вам работу.
— Мне?! Почему мне?
— Мы наслышаны о вашем уникальном опыте глубинного бурения и считаем, что вы могли бы стать незаменимым консультантом, — охотно объяснил звонящий. — Вам интересно наше предложение?
