Ознакомительная версия.
— Случилось нечто ужасное. — Он внезапно повысил голос, так как снова обращался ко мне. — Понимаете, мы собирались вас поселить в четвертый номер. Но я боюсь, что теперь он не годится для постояльцев.
— Ну, я могу и в другом переночевать.
— О нет, сэр! — Он покачал головой. — К сожалению, они все заняты. Мы оставили за вами четвертый номер. Но он не готов, вот в чем беда. Вот если б вы нам дали еще немножко времени, чтоб его для вас приготовить.
Он вышел из-за конторки, и я разглядел его получше. Он был лишь на несколько лет моложе меня, но походил на ребенка, играющего во взрослого. На нем были мужские брюки — длинноватые для него, штанины подвернуты и заколоты. Рубашка, жилет и галстук вполне уместно смотрелись бы на мужчине гораздо старше. Зачаточные усы на верхней губе были специально взъерошены и всклокочены — я сперва даже не понял, усы это или просто мальчик не слишком прилежно умылся утром. Он явно пытался казаться старше, но столь же явными были его молодость и неопытность. Он не был с нами там — в этом я не сомневался.
— Дэвид Кантуэлл, — представился он наконец, протягивая мне руку.
— Дэвид, это неправильно. — Миссис Кантуэлл покраснела. — Джентльмену лучше сегодня переночевать где-нибудь еще.
— И где же это? — напустился на нее мальчик. Он повысил голос, всячески подчеркивая несообразность ее предложения: — Ты же знаешь, везде все забито. Так куда я, по-твоему, должен его послать? К Уилсону? У них мест нет! К Демпси? И у них нет! К Разерфорду? И у них то же самое! Мать, у нас обязательства перед джентльменом. У нас обязательства перед мистером Сэдлером, и мы должны их выполнить, иначе опозоримся, а нам, кажется, и без того хватает позора!
Его внезапная вспышка поразила меня. Я представил себе, каково этим двум столь разным людям уживаться в маленькой гостинице. Мальчик и мать — одни вдвоем уже много лет (я решил, что муж этой женщины трагически погиб в результате несчастного случая с молотилкой). Мальчик, конечно, был совсем маленький и отца не помнит, но все равно боготворит и до сих пор не простил мать за то, что она заставляла отца работать каждый божий час. А потом началась война, и мальчика не взяли по возрасту. Он хотел пойти добровольцем, но над ним только посмеялись. Назвали храбрым мальчуганом и велели прийти снова через пару лет, когда у него вырастут волосы на груди. Если к тому времени эта чертова война не кончится. Тогда его возьмут. И он вернулся к матери и сказал ей, что пока никуда не идет, — и презрительно заметил облегчение на ее лице.
Уже тогда я при каждом удобном случае воображал подобные сценарии, продираясь через спутанный подлесок обстоятельств в густом лесу своего воображения.
— Мистер Сэдлер, прошу извинить моего сына. — Миссис Кантуэлл наклонилась вперед и оперлась обеими ладонями о конторку. — Он очень возбудим, вы сами видите.
— Это-то тут при чем? — не сдавался Дэвид. — У нас обязательство.
— И мы бы хотели его выполнить, но…
Я пропустил конец ее речи, так как юный Дэвид взял меня под локоть. Его фамильярность меня удивила, и я отстранился, а он прикусил губу, нервно оглянулся и заговорил вполголоса:
— Мистер Сэдлер! Можно с вами поговорить наедине? Уверяю вас, я совсем не так желал бы вести дела в этом пансионе. Думаю, вы о нас весьма невысокого мнения. Но прошу вас, пройдем в гостиную. Там сейчас никого нет, и…
— Хорошо, — согласился я, ставя саквояж на пол перед конторкой миссис Кантуэлл. — Можно я оставлю вещи тут?
Она закивала, сглотнула и стала снова заламывать свои несчастные руки. Кто угодно догадался бы, что она готова скорее принять мучительную смерть, нежели продолжать беседу со мной. Я последовал за ее сыном в гостиную, частью заинтересованный, частью выбитый из колеи таким явным расстройством хозяев заведения. Я устал с дороги, и, кроме того, меня раздирали противоречивые чувства, вызванные теми самыми причинами, которые привели меня в Норидж. Больше всего на свете я сейчас хотел пойти к себе в номер, закрыть дверь и остаться наедине со своими мыслями.
По правде сказать, я не представлял, смогу ли выполнить намеченное на завтра. Поезда в Лондон отправляются каждые два часа, начиная с десяти минут седьмого утра — это четыре возможности покинуть город до назначенной мне встречи.
— Ужас, что за история, — начал Дэвид Кантуэлл, слегка присвистнув сквозь зубы, когда мы вошли в гостиную и дверь за нами закрылась. — И мамка не то чтобы справляется, а, мистер Сэдлер?
— Послушайте, может быть, вы наконец объясните, в чем дело. Я послал вам деньги с письмом, чтобы забронировать комнату.
— Конечно, сэр, послали, а как же. Я сам зарегистрировал вашу бронь. Мы собирались поселить вас в четвертый номер. Это я решил. В нем тише всего. Тюфяк отчасти комковат, но сетка кровати еще хоть куда, и многие постояльцы отмечают, что в этой постели весьма хорошо спится. Я читал ваше письмо, сэр, и решил, что вы военный. Это так?
Я поколебался, потом отрывисто кивнул:
— Был. Конечно, уже нет. С тех пор как все кончилось.
У мальчика загорелись глаза.
— А вы прямо в самом пекле были? — спросил он.
Я чувствовал, как мое терпение истощается.
— Комната. Дадите вы мне комнату или нет?
— Понимаете, сэр, это от вас зависит. — Мой ответ его явно разочаровал.
— Как так?
— Наша прислуга, Мэри, она сейчас там, дезинфицирует все. Она, ясное дело, заартачилась, не скрою от вас, но я напомнил ей, что над дверью этого заведения — мое имя, а не ее, так что пускай делает что велено, если хочет сохранить место.
— А я думал, это имя вашей матушки. — Я решил его немного подразнить.
— Ну и мое тоже, — с негодованием ответил он, выпучив на меня глаза. — В общем, когда Мэри управится, комната будет как новенькая и даже лучше, обещаю. Мамка не хотела вам ничего говорить, но как вы есть армейский человек…
— Бывший, — поправил я.
— Да, сэр. В общем, я считаю, я должен вам сказать, и чтоб вы сами решали, иначе это будет неуважение.
Я был решительно заинтригован и принялся перебирать в уме возможности. Может быть, убийство? Или самоубийство. Частный детектив застал блудного мужа в объятиях другой женщины. Или что-нибудь заурядное — непотушенная папироса подожгла содержимое корзины для бумаг. Или постоялец сбежал среди ночи, не заплатив. Снова запутанные обстоятельства. Снова свалки и пустыри.
— Я буду счастлив решить сам, но только если вы…
— Он и раньше у нас останавливался, — перебил меня мальчик. Голос его окреп в решимости рассказать мне всю правду, пусть неприглядную. — Мистер Чартерс его зовут. Эдвард Чартерс. Я всегда думал, что он очень респектабельный. Работает в банке в Лондоне, но у него мать где-то в Ипсвиче, и он время от времени ездит ее навещать и на обратном пути задерживается в Норидже на день-другой. И всегда у нас останавливался. Никогда с ним никакой беды не было, сэр. Тихий джентльмен, ни с кем не знался. Хорошо одевался. Всегда просил четвертый номер, потому как это хорошая комната, а я был рад ему услужить. Это я распределяю постояльцев по комнатам, мистер Сэдлер, потому что мамка путается в цифрах и…
— И что этот мистер Чартерс? Он отказался освободить комнату?
Мальчик помотал головой:
— Нет, сэр.
— С ним что-то случилось? Он заболел?
— Нет, ничего такого, сэр. Понимаете, мы дали ему ключ. На случай, если он поздно вернется. Мы даем ключи самым благонадежным гостям. Я разрешаю. Я и вам готов дать ключ, вы же были в армии. Я сам хотел пойти, сэр, но меня не взяли, потому как…
— Прошу вас, — перебил я, — давайте все же…
— Да, сэр, простите. Только это очень некрасивая история, вот и все. Мы ведь с вами знаем свет, правда, мистер Сэдлер? Я могу говорить откровенно?
Я пожал плечами. Наверное. Трудно судить. Если честно, я даже не очень понимал, что означает это выражение.
— Дело в том, что утром у нас вышел некоторый шум. — Мальчик понизил голос и доверительно склонился ко мне. — И конечно, весь дом перебудили к чертям. Простите, сэр. — Он горестно покачал головой. — Оказалось, что мистер Чартерс, которого мы считали тихим, добропорядочным джентльменом, вовсе не таков. Вчера вечером он вышел, а вернулся не один! Конечно, у нас есть правила, которые ничего подобного не допускают.
Я невольно улыбнулся. Какие строгости! Словно этих четырех лет и не было вовсе.
— И это все? — спросил я, вообразив себе одинокого мужчину, заботливого сына ипсвичской старушки. Он нашел себе спутницу на вечер, готовую скрасить его одиночество, — может быть, совершенно неожиданно нашел, и влечение пересилило осторожность. И вовсе незачем из-за этого поднимать такой шум.
— Нет, не то чтобы все, сэр. Понимаете… человек, которого привел мистер Чартерс, оказался просто-напросто воришкой. В результате мистера Чартерса обокрали, а когда он запротестовал, приставили ему нож к горлу, и вот тут-то поднялся шум до небес. Мамка проснулась, я проснулся, другие гости выскочили в коридор прямо как были, в ночном платье. Мы постучали ему в дверь, а когда ее открыли… — Он, кажется, колебался, стоит ли продолжать. — Мы, ясное дело, позвали полицию. Их обоих забрали. Но мамка ужасно расстроилась. Ей кажется, что наше заведение теперь испачкано. Она поговаривает о том, чтобы его продать, вы можете в это поверить? И уехать обратно к ее родне в западные графства.
Ознакомительная версия.
