Не исключено, что когда-нибудь, когда стану полноценным членом общества, я снова устроюсь на работу, но уж точно не сейчас, пока в стране разруха, голод и натуральный дурдом. А сейчас я восемнадцатилетний хиппи по имени Ринго (или Г. Ринго, как кому угодно) Зеленоградский, снова тунеядец и даже отчасти маргинал. И поэтому я сегодня вечером уезжаю. Снова пришло время уходить из дома. Не знаю, навсегда ли, не уверен, надолго ли. Просто пришла пора — ощущаю это всеми клеточками. Рутинная жизнь рабочего на заводе меня задушит. Нужен простор, нужно поискать себя где-нибудь — в горах, полях, морях... Передо мной весь мир, вся страна, я открыт и ощущаю себя чистым белым листом.
Сначала поеду в Таллин, на маевку, через Питер, а дальше как получится. Четких планов пока нет, сроков тоже нет, денег катастрофически мало, все маме оставляю.
Неторопливо, стараясь не обращать внимания на крики из кухни, собрал рюкзак. Клетчатое одеяло, украденное мной из поезда Рига-Москва в прошлом году, будильник, кружка, нож, книжка. Из одежды — запасные штаны, свитер, пара рубашек и джинсовка, которую мама сшила мне сама еще года два назад. Вроде всё. Рюкзак получился небольшой, похожий на бледного колобка с глазами в виде карманов и носом из кожаного ремешка. Смешной.
— Мам, хватит орать, а? Я же понимаю, что ты кричишь не из-за денег, а потому, что я снова уезжаю.
— Конечно! Вроде остепенился уже, деньги приличные зарабатываешь. Женился бы на Танечке, нарожали бы мне внуков...
— Мама, с Таней мы расстались уже год назад, и она будет рожать внуков совершенно посторонним людям, — психанул я.
— Так помирись с ней.
— Еще чего, все прошло, как с белых яблонь дым. И я слишком свободолюбив, чтобы сдавать себя на вечную каторгу в семью номенклатурного работника. Ее папа в горсовете работает. Уровень достатка их семьи и в сравнение не идет с нашим. У них видеомагнитофон был уже два года назад! А у нас его до сих пор нет. Ты можешь себе представить, какая нагрузка легла бы на наш мозг? Не только на мой, но и на твой!
— Но девочка-то хорошая! — не сдавалась мама.
— Хорошая, но чересчур домашняя. И любовь прошла.
— Ну куда ты на этот раз? А жить где будешь?
— В Ленинград, а дальше не знаю куда, буду тебя информировать по мере возможности. Жить, как и всегда, на вписках.
— Каких еще «писках»?!
— Вписках, мама. Везде, в каждом городе, есть знакомые хиппи. Или знакомые моих знакомых хиппи. У меня есть телефоны и адреса. Я приезжаю, звоню, представляюсь и говорю, кто дал мне телефон. Приезжаю к человеку и живу.
— Бесплатно? Как же так?
— В качестве оплаты предусмотрены мытье посуды, уборка и добыча пропитания, по желанию, — улыбнулся я. — Мы же все братья-сестры. Так что не удивляйся, если кто-то позвонит и попросит вписаться сюда.
— А если ограбят? — испугалась мама.
— Могут. Но вряд ли. К тому же у нас и брать нечего толком. Всё, я поехал.
До Питера еду, естественно, на «собаках», трассу Е-95 не люблю. На электричках как-то спокойнее на такое расстояние, всего четыре-пять пересадок, и ты в Питере, без утомительного общения с дальнобойщиками и обычного для этой трассы подвисания. Едут-то по ней все на короткие расстояния, кто до Клина, кто до Твери — не успеваешь сесть в машину, как — бац, уже нужно вылезать, пешком проходить через город и снова стоять с вытянутой рукой унизительным шлагбаумом для скучающих автомобилистов. Да и со вчерашним фингалом под глазом шансов на автостоп у меня ой как не много.
Вчера, перед дракой на Гоголях, был на «Джанге», расспрашивал, кто куда собирается. Пока определился только Барик. Странный тип, маленько не в себе, но прикольный и вроде бы надежный. Мы с ним забились у Лысого камня на Ленинградском вокзале, но я туда не поеду. Я его предупредил, что сяду на «собаку» прямо в Крюкове, в первый вагон. Там и должны были встретиться. Сел. А его нет. Со мной в вагоне едет какая-то урла, разговоры ведут странные, ржут все время, пристают к пассажирам. Судя по всему, казанские гопники, если меня заметят — точно прибьют. Вот тоже странные люди. Ездят на «собаках», как мы, ночуют где придется, едят что бог пошлет, казалось бы — мы почти одинаковые. Но нет. В голове у парней царит полный ужас. Половина «казанских» даже не в состоянии закончить пи одной фразы. Вторая половина, по-моему, вообще не умеет говорить. Они бьют всех кого ни попадя, грабят, беспредельничают. Милиция, увидев толпу крепких татарских бритоголовых, проваливается сквозь землю, бабульки на перронах бросают тележки с пирожками, а интеллигенция сразу выворачивает карманы. Волосатые, панки и металлисты одним своим видом распаляют этих неандертальцев, уйти от них целым и невредимым невозможно. Драться бессмысленно, а переговоры с существами, не воспринимающими человеческую речь, заранее обречены на провал. Кстати, что странно, «казанские» ненавидят и наших люберов. Был даже случай в прошлом году, когда вылавливающие на Арбате хиппанов «клетчатые штаны» наткнулись на бригаду татарских гостей столицы. Началась такая битва, что вопли были слышны на Садовом кольце. Вместе с примкнувшими хиппарями и панками любера победили «Казань», загнав пинками в метро. Все даже выпили потом вместе. Но на том внезапное перемирие гопников и неформалов закончилось, и уже на следующий день залечившие раны любера снова — впрочем, более добродушно — пинали народ у «Бисквита».
Съехав с сиденья почти на пол, я лихорадочно придумывал пути отхода, когда меня заметил один из уродов. Молча постояв надо мной минуту, он вернулся к своим, а я бочком ушел в третий вагон. Думал, остановят, но обошлось — то ли лень им стало, то ли мараться не захотели об одного. В третьем вагоне наткнулся на Барика, да не на одного, а в компании Китайца. Они все же поехали. Нескучно будет. Хотя с моими верными друзьями — Димкой Неметом, Ренаткой и Андрюшей Добровольцем — путешествовать было бы куда приятнее. Но Немет ездить не желает, а Доброволец пока остается в Москве срочно доделывать свои дела, чтобы сразу рвануть в Крым.
А дневник тем временем пошел. Пишется пока легко, времени свободного много, буду описывать происходящее, вспоминать прошлое. Странное занятие для парня, но посмотрим, что из этого выйдет. Главное — правда и объективность.
В час ночи прибыли в Тверь. Электричка до Бологого только в четыре с чем-то, решили ее не ждать и сели в состав до Спирова. Знакомый населенный пункт, мы здесь с Добровольцем висели в прошлом году, долго уехать не могли.
В Спирове на вокзальчике вздремнули, скукожившись на деревянных лавках. Дубак страшный; тоже мне — конец апреля. У Китайца с собой оказалась водка, начали отхлебывать потихонечку, запивать водой и закусывать баранками. Гадость невкусная, зато согрелись. Время пошло быстрее, веселее. Вот и электричка наконец. Так, постепенно-постепенно, добрались до Питера. Поздно уже, 15.45, фиг знает, думаю, до Таллина сегодня уже никак не доберемся. По Питеру решили не болтаться, ехать надо, а то на маевку не успеем. Может, на обратном пути и зависну на пару дней, сто лет не был, народ не видел. Приехали на Балтийский вокзал и сели в электричку до Гатчины. Полковник Васин говорил, что оттуда ходят прямые поезда на Кингисепп, а там и до Эстонии рукой подать.
О Гатчина, будь ты трижды проклята! Зачем мы вообще сюда приехали?! Как выяснилось, электричек отсюда на Кингисепп нет в природе, трассы рядом нет тоже! Льет сильный дождь, холод просто невыносимый. Попытались найти товарную станцию, чтобы вписаться хотя бы в товарняк, но, вымокнув до нитки, сдались и вернулись на вокзал.
Будь проклят город, в котором три станции «Гатчина» — «Варшавская», «Балтийская» и «Товарная»! Мы задолбались между ними шастать! Был вариант добраться до цивилизации, у меня ведь есть в Гатчине знакомые хиппи — Женя и Антон, но тогда мы точно зависнем и ни на какую маевку в Таллин не попадем. Решили не падать духом и продолжать нелегкую борьбу с обстоятельствами. На «Варшавской» встретили собственно Полковника Васина, ввергнувшего нас в заблуждение, Натху и Командира. Мокрый Полковник явно только что прошел те же круги ада и был буквально морально раздавлен, поэтому пенять и высказывать ему все, что мы думали о нем, Гатчине и электричке в Кингисепп, им обещанной, не стали. Да и поди выскажи ему, он же лось здоровенный, на две головы выше меня. Хоть и пацифист, а как даст! Говорят, его сам Б.Г. Полковником окрестил. Круто.
Дождались поезда на Таллин, заползли в общий вагон, согрелись чаем. На таможне заплатили по 25 рублей за визу. Показуха какая-то, а не таможня. И эстонцы тормозные, делают вид, что русского языка не понимают, — вот так взяли и забыли внезапно. Жаль, не догадался я спрятаться куда-нибудь, денег бы сэкономил. Барик вот залез в багажный ящик под сиденье и проскочил незамеченным. С этими ящиками надо быть крайне осторожными, главное — помнить, кто куда залез, и тщательно посчитать ныкающийся народ. А то была однажды трагикомичная история...
