– Другого раза не будет, – перебила ее мать. – Мы туда больше не вернемся.
Девочка замерла на месте, заставив остановиться и мать.
– Но ты же сказала, что мы идем туда в первый раз, а потом еще будем ходить.
– Я передумала. Нам там нечего больше делать.
Девочка казалась огорченной.
– А мы не можем еще хоть разок туда вернуться? – не унималась она.
– Вернуться? Зачем тебе туда возвращаться? – нервно спросила мама.
– Я хочу еще раз увидеть того мальчика.
Женщина заморгала, подыскивая слова.
– Почему ты хочешь его увидеть? – поинтересовалась она ласковым голосом.
– Чтобы помочь ему достроить домик.
– Ах, вот как? Ну, это очень мило с твоей стороны. Только это совсем ни к чему. Он и сам его достроит.
Девочка вдруг словно растерялась.
– Нет, он никогда его не достроит, – проговорила она.
– Отуда ты знаешь?
– Знаю, и всё.
Мама пожала плечами и, задумавшись, снова стремительно зашагала вперед.
Девочка потихоньку разжала ладошку, взглянула на дверь от домика, на какой-то миг засомневалась, не выбросить ли ее в урну, потом передумала и засунула в карман курточки.
Пять лет спустяКабинет доктора Лоран
Ноам, как обычно, повернул кресло к окну и устроился в нем почти лежа, подсунув под голову сцепленные руки и рассеянно наблюдая за медленно текущей толпой, заполнявшей улицу. Падавшая на лицо челка скрывала его взгляд.
– Ну, как дела в школе? – спросила доктор Лоран.
– Нормально. У меня неплохо получается, – непринужденно ответил мальчик.
– Даже очень неплохо. Об этом говорят отметки, которые ты успел получить в этом году.
– Да, мне нравится заниматься.
– Почему?
– Почему мне нравится заниматься? Ну… не знаю. Нравится, и всё.
– А еще я знаю, что у тебя мало друзей.
– Несколько есть. Только это не друзья – просто приятели.
– Как их зовут?
– Ну, там…
Ноам запнулся и провел рукой по волосам, чтобы снова прикрыть глаза челкой.
– Да? – продолжала настаивать врач.
– Ну, на самом деле это не совсем приятели, – признался мальчик.
Доктор кивнула.
– Во что ты любишь играть, Ноам?
– Я люблю разгадывать кроссворды.
– Почему?
– Опять «почему». Наверно, потому что я люблю слова. Правда, я и цифры люблю. Так что не знаю.
– А как поживает твоя сестренка?
На лице Ноама отразилась нежность.
– Хорошо. Она хорошо поживает.
– Ты с ней играешь?
– Конечно. Мы играем в целую кучу разных штук.
– Например?
– Ну там, в «Монополию», в «Скрабл». Но больше всего нам нравится рассказывать друг другу разные истории. Страшные или смешные.
– А откуда вы эти истории берете?
– Из книжек, а книжки берем в библиотеке. Элиза много читает. Я тоже. Но мы и сами придумываем. Ну, она, конечно, больше.
– Ты ведь любишь свою сестренку, правда?
– Я? Ну конечно… Она же моя сестра.
– А у Элизы есть подруги?
– Да, есть несколько.
– Они приходят к вам домой?
– Иногда. Бабушке с дедушкой больше нравится, когда они приходят к нам. Они всего боятся.
– А с отцом ты видишься?
Черты Ноама стали жестче; он не ответил.
– Ты ведь знаешь, что он болен?
– Он не болен, он – алкоголик.
– Алкоголизм – это болезнь, Ноам.
– Это такая болезнь, которую сами себе выбирают.
– Не так все просто.
– Бабушка с дедушкой тоже так говорят. Они говорят, что потом я все пойму.
– Они правы.
– Можно мне уже уйти? – перебил Ноам, поднимаясь и указывая подбородком на часы.
– Да, сеанс окончен.
Он встал. Волосы упали ему на глаза. Он отбросил их уверенным жестом, подтянул слишком широкие джинсы и поднял с пола рюкзак.
– Ноам?
– Да?
– Я правда горжусь твоими успехами в школе.
– Спасибо.
– А кем бы ты хотел стать, когда вырастешь?
Мальчик опустил голову, челка снова упала ему на глаза. Он задумался на мгновенье.
– Не знаю, пожарным или летчиком.
– Какие хорошие профессии! А почему ты их выбрал?
Ноам пожал плечами, не зная, что ответить.
– А что, всегда должна быть причина?
– Причина всегда есть, Ноам. Просто можно постараться ее понять, а можно совсем не задумываться над этим.
– А потом постараться понять, почему ты над этим не задумываешься? – ответил мальчик, хитро поглядывая на нее.
Доктор Лоран великодушно улыбнулась.
– Ну хорошо, остановимся на этом. Сегодня последнее слово будет за тобой.
Мальчик нажал носком ботинка на край скейтборда, подхватил его и помахал психотерапевту рукой:
– До следующей недели! – попрощался он и исчез за дверью.
Семь лет спустяКабинет доктора Лоран
По тому, как он поздоровался с ней, как уселся в кресло напротив, по блеску в его глазах, доктор Лоран поняла, что что-то случилось.
– Сегодня мы встречаемся в последний раз, – объявила психотерапевт.
– Я знаю, – ответил Ноам с тонкой смесью сожаления и вызова.
– И ты поэтому такой веселый?
– Нет, что вы! – воскликнул он. – Во-первых, я вовсе не веселый, я просто… непринужденный. И потом, знаете, до прошлого вторника я боялся этого сеанса. А теперь мне кажется, что все складывается просто чудесно.
Доктор поудобнее устроилась в кресле, положила карандаш и приготовилась слушать его признания.
– Так что же с тобой произошло во вторник?
– Помните, я рассказывал вам о девочке? Которая на лицейском семинаре читала странное стихотворение?
– Конечно, помню. Ведь это единственная девочка, о которой ты мне когда-либо рассказывал.
– Да, верно. Так вот… Думаю, я влюбился. То есть я не знаю точно, влюбился я или нет, но если судить по романам, которые я читал, то все это похоже на любовь.
– Чудесно! Расскажи мне все.
– Все? Нет, у меня не получится. Но в тот день в лицее был праздник по поводу конца учебного года. И она была там. Мы разговорились. Потом решили пройтись немного. А теперь… мы встречаемся.
– Фантастика. А почему ты сказал, что у тебя не получится рассказать мне все, что произошло?
– Вы сами знаете… когда мне надо рассказать о своих чувствах, я не нахожу нужных слов. У меня получается рассказывать только о последствиях своих переживаний. Впрочем, об этом я могу говорить только с вами и Элизой.
– А Элиза что говорит по этому поводу?
– Она радуется за меня. И беспокоится, конечно. Она говорит, что эта девушка такая странная, непонятная и что я, возможно, буду из-за нее страдать.
– Ты тоже так думаешь?
– Что она странная – да. А буду ли я страдать из-за нее – не знаю.
– И эта история тебя примирила с тем, что мы больше не будем видеться?
– Да. Мы уже несколько лет видимся только раз в месяц, но наши встречи всегда были для меня как бы вехами. Я готовился к ним, думал, как буду рассказывать вам то, что собирался рассказать. Когда со мной что-то происходило, когда я испытывал какие-то эмоции, положительные или отрицательные, я размышлял над ними, формулировал свои мысли, представляя себе, что разговариваю с вами. Потом, при встрече, бо́льшую часть этих мыслей я обычно отбрасывал и делился с вами только самым главным. Это помогало мне отделить важное от неважного. Так что я немного паниковал при мысли, что скоро останусь без вас.
– Мне приятно это слышать, Ноам. Но теперь, когда ты заканчиваешь лицей и начинаешь новую жизнь, у меня есть все основания полагать, что я тебе больше не нужна. Впрочем, я уже давно не считаю наши встречи психотерапевтическими сеансами. Но и дружескими встречами мы их назвать не можем. Тебе надо учиться обходиться без меня.
– Все же мы общаемся уже столько времени. С кем мне теперь разговаривать?
– С сестрой. С теми, с кем ты подружишься…
– С сестрой… Сестру я берегу. Из того, что со мной происходит, я рассказываю ей только хорошее. А с вами я мог обо всем говорить.
– И ты думаешь, что сможешь так разговаривать и с… Как ее зовут?
– Джулия. Да, мне так кажется. Если наши отношения продлятся. Я уже разговариваю с ней – мысленно.
– Это хорошо, но… тебе теперь следует разговаривать с самим собой. Ты, конечно, можешь иногда делиться с Джулией какими-то чувствами, мыслями, но основными твоими разговорами должны быть разговоры внутренние – с самим собой.
Ноам повернулся вместе с креслом к окну.
– Но когда я разговариваю сам с собой, когда веду эти внутренние, как вы говорите, разговоры, все получается совсем не просто. Мне никак не собраться с мыслями. Я думаю то об одном, то о другом, избегаю одних вопросов, а на другие не хочу отвечать… С вами же мне все кажется гораздо проще.
Доктор Лоран кивнула.
– Есть способ научиться этому, – сказала она.
Ноам вопросительно взглянул на нее.
– Записывай свои мысли.
– Типа личного дневника?
– Вроде того.
– Ерунда какая. Я буду чувствовать себя полным идиотом.
– Вовсе не обязательно, чтобы это был именно личный дневник. Пусть это будет записная книжка, в которую ты станешь записывать какие-то важные события твоей жизни, какие-то сцены, ну вроде как писатель, к примеру.
