Она сидела, натянув гигантский свой свитер на колени, и слышала, как Писатель не спит, лежит на матрасах за стеной. Иногда по ковру бежал маленький бэби-тараканчик, и она пыталась поджечь его огоньком сигареты, но обычно они увиливали. Она вдруг отчетливо представила, как Писатель остался здесь один. Она уехала. Он, конечно, сильный человек, вены себе резать не будет. Он соберет волю в кулак, наденет черные свои одежды. Вот он сидит и говорит себе, что жизнь продолжается, пожили, мол, вместе и хватит, и надо иметь силы, чтобы жить дальше, выживать, и надо есть. Он приносит на подносике поесть из кухни, ставит подносик на табуреточку и ест курицу зажаренную. И потом, по привычке, ест йогурт. Простокваша по-русски. Это Женщина его приучила любить простоквашу, они все время ели ее после обеда. И он сидит, взрослый седой мужчина, в черном свитере, в очках, и держит эту маленькую баночку, стаканчик пластмассовый с простоквашей, ложечку чайную маленькую и ест… И Женщина тихо заплакала. Ей так жалко его стало, это был такой ужас: взрослый, сильный, всех победивший мужчина с этой простоквашей и ложечкой, один, и у него никого нет, чтобы пойти и заплакать.
Она потушила сигарету под струйкой из крана и пошла в комнату, туда, где злосчастная их постель была и где лежал Писатель. Она села на край и, набрав воздуха, сказала: «Слушай. Я никуда не поеду. Будем вместе». И Писатель детским голосом спросил: «Ты не шутишь?» Или нет, он спросил: «А ты не обманываешь?» И она сказала, что больше не может. Они, как дети, обнялись и потом легли, и не стали… Пытались заснуть, держась за руки. Они часто так спали, держась за руки, трогая друг друга, и это Милан Кундера у них «украл» для своего романа «Невероятная легкость бытия», это они так спали.
Она поехала забрать свою сумку к русской подружке, и та сказала:
— Ты будешь ненавидеть его за то, что он не дал тебе съездить. Каждый раз, когда ты будешь ругаться с ним, ты будешь его проклинать. За то, что не поехала.
Видимо, она была права.
Женщина привезла сумку домой и быстро-быстро, пока не было Писателя, распаковала ее. Там были приготовленные папки с рукописями рассказов, романа, статей — она собиралась в России издателей искать. И супы сухие были приготовлены. Это чтобы не ходить в магазин, в очереди чтобы не стоять, взять и съесть супчик… И виски бутылка. Она открыла и стала пить. Потому что с девятнадцатого перрона как раз вот-вот должен был отходить ее поезд. Спальный вагон на Москву. Там толкались у вагона люди со своими несметными чемоданами и сумками. Тоже с сухими супами, сухим молоком. С вещами — гадкими — на продажу, получше — для подарков, хорошими — для себя.
Проводники уже советские ходили и смотрели, с кого бы содрать 50 франков за услуги. И там уже подкрутили все винты под вагонами и все смазали, и что-то там под вагоном ухнуло, и тетка толстая испуганно прижала к груди пакет с продуктами на дорогу, потому что ресторана нет в поезде.
Женщина сидела за своим столом и пила виски — «Маша-Машенька, прости», потому что она его предала, конечно. Пришел Писатель и, увидев, что женщина пьет, сам выпил стакан виски. Сразу. Чтобы не сердиться.
Она заставила его фотографировать себя. Валялась на их алом покрывале с серпом и молотом, в черных трико, в свитере и в лисице на шее. Хохотала и плакала.
На следующий день выпал снег. И Писатель сказал, что Гурджиев, видимо, был прав — насчет того, что луна питается энергией людей: потому что Женщина была вся зависима будто бы от природы.
Она стояла голоногой у окна и смотрела, как снег идет и не тает. И думала, что: «А у них была страсть» — это про нее с Писателем. А с Критиком была «грязная» связь. Это она так сделала. Тем, что не поехала к нему. И даже если не грязная, то все равно — связь. И она подумала, что, как убийца, взяла и задушила, убила… Уже в голове пелось «А у них была страсть» как насмешливое «А у них была связь!». И даже хуже — уже все было какой-то выдумкой, фантазией, ирреальностью. Но это в детстве так — всевозможная ирреальность, опасная всеможность. Только опасности не ощущаешь. Все могу! — ощущаешь. И разве можно забыть детство? Оно всегда. И возвращается, захватывает своей ирреальностью — беспределом.
1991 г.
1 — 15 января началась бомбежка Ирака
Наташа родилась 14 июля 1958 года в Ленинграде.
Если кто не знает, Медведева совсем еще девчонкой, семнадцати лет от роду, свалила из родного ей Питера сначала в Москву, потом — в Италию, а оттуда — в Штаты, куда ее настоятельно тащил ее первый муж. В Лос-Анджелесе она за пару лет выросла до топ-модели; ее доходы, как она мне однажды рассказывала, позволяли ей раскатывать на «Мерсе» с турбоподдувом. Потом она перебралась в Нью-Йорк, — и именно там на какой-то литературной эмигрантской тусовке она познакомилась с Лимоновым, который к тому времени уже перебрался из Штатов в Париж и предложил ей сделать то же самое.
Так Медведева оказалась во Франции. Хотя до встречи с Лимоновым она и занималась литературным творчеством, несомненно, именно Э. Лимонова (который вскоре стал ее вторым мужем) по праву можно считать ее крестным отцом в литературе. По правде сказать, он влиял на нее не только литературно, но и мировоззренчески: Медведева, будучи по-настоящему «человеком сёлф-мейд», нигде и никогда по-настоящему не училась, впитывая в себя, как губку, книги, людей и окружающее ее пространство. В конце концов, в ней сконцентрировалась та же гремучая смесь из русского авангарда, западного мегаполисного космополитизма и социального нонконформизма.
В начале девяностых Медведева и Лимонов возвращаются в Россию. Некоторое время Наталия живет как бы в тени своего мужа, который, нырнув в омут российской политики, постепенно отдаляется от нее все больше и больше. В 1994 году Медведева сближается с Боровом (музыкантом из Коррозии Металла Сергеем Высокосовым), и с того времени ее музыкальная карьера быстро начинает набирать обороты.
Первый ее диск с репертуаром, который Наталия исполняла в парижских кафе, спродюсировал и выпустил на своем лейбле «Звукореки» Аркадий Семенов. Там, наряду с обычным набором песен, присущим эмигрантскому репертуару, было и несколько особенных — к примеру, пронзительная «Московские окна». Тот же Семенов, который в своем проекте «Солдат Семенов» очень плодотворно сотрудничал с композитором Иваном Соколовским, позже попытался быть посредником между Иваном и Наталией, чтобы аранжировать и записать ее оригинальный репертуар (к тому времени у нее накопилось собственных песен на несколько дисков), но с Соколовским у нее не заладилось: стиль работы Ивана показался ей слишком технологичным и «бездушным». Она лихорадочно принялась искать людей и студию, где можно было бы записаться.
Как раз к тому периоду ее жизни относится мое знакомство с Медведевой: мне позвонил Володя Марочкин, с которым мы в то время делали журнал «Русский Рок» и предложил познакомить Медведеву с Круизом — я жил через дорогу от студии этой знаменитой в восьмидесятые годы группы и поддерживал дружеские отношения с «круизерами». Студия Круиза, доставшаяся им по наследству от продюсера Векштейна (художественный руководитель ВИАПоющие Сердца — прим. ред.), во второй половине восьмидесятых вокруг которого крутились такие команды, как Ария, Мастер, Черный Кофе и т. п. и нелепо умершего — задохнулся в собственной машине от угарных газов, была вполне работоспособна и являлась своеобразным тусовочным местом, куда частенько наведывались не только музыканты, типа Расторгуева, Кузьмина, Никольского и прочих рокеров старой закваски, но и персонажи из нарождающейся тогда плеяды так называемых «новых русских». Нам казалось, что гремучий ресурс Медведевой совпадет с бесконечными ночными «сейшенами» круизовских гостей, и из этого сможет получиться хороший альбом. Кстати говоря, впоследствии мы с Наталией часто вспоминали день нашего знакомства — потому что та поездка на круизовскую студию стала для нее, некоторым образом, настоящим приключением, и об этом стоит рассказать особо.
Когда я предложил местному народу познакомиться с Медведевой, о ней мало кто знал. Правда, многие знали имя Лимонова, и этого было достаточно, чтобы Григорий Безуглый, душа и гитарист-виртуоз Круиза резюмировал: «Пусть приезжает, встретим по полной программе». Один из друзей группы, бизнесмен, согласился помочь встретить ее на своей «Ауди». Поскольку в те времена бизнесмены чаще всего выглядели как бандиты, а не наоборот, Медведева, приехав на студию (это в 15 км от Москвы, неподалеку от Люберец, в небольшом зеленом городке под названием Лыткарино) и, оказавшись в окружении не только круизеров, но и спонсоров группы, почувствовала себя (по ее поздним признаниям) на бандитской стрелке.
