Ознакомительная версия.
Его корабли сновали вокруг островов, досматривая и топя чужие суда, выискивая в подзорные трубы незарегистрированные участки с посадками гвоздики и мускатного ореха, каковые голландцы палили огнем, травили химикатами и засыпали солью, чтобы земля больше не родила.
Голландцы умели извлекать соль из почвы, вновь делая ее плодородной, а никто другой этого не умел.
К истечению срока Двенадцатилетнего мира, то есть к 1621 году, голландцы закрепились на Суматре и Пуликате в Азии и на Амазонке в Южной Америке, а Рембрандт поступил в Лейдене учеником к Якобу ван Сваненбюрху — смешивать пигменты с льняным маслом и растирать гравировальную краску для человека, не весьма высоко ценимого в качестве художника и учителя, человека, у которого, как провозглашает общее мнение, он вряд ли мог научиться чему-то большему, нежели начатки рисования, живописи и гравирования.
Ему было пятнадцать лет. За те три года, что он проработал у Сваненбюрха, по образцу голландской Ост-Индской компании была создана голландская Вест-Индская компания, получившая от государства монополию на всю торговлю, производимую между восточным побережьем Америк и западным берегом Африки; кроме того, из Южной Америки привезли и начали успешно выращивать в Германии картофель.
В Европе имелись люди, для которых картофель был куда важнее, чем обучение Рембрандта или открытие кровообращения Вильямом Гарвеем. Если использовать в качестве мерки предположение, будто человеческая жизнь обладает какой-то ценностью, немногие продукты смогут сравниться с картофелем по количеству благодеяний, оказанных им человечеству.
В истории человечества трудно отыскать события, свидетельствующие в пользу предположения, будто человеческая жизнь обладает какой-то ценностью.
Все наши религии, за вычетом иудейской и греческой, больше хлопочут о нас мертвых, нежели о нас же — живых.
Той порой картофель свезли для разведения обратно в Америку, только уже в Северную, а Рембрандт перебрался в Амстердам, чтобы поучиться у художника более уважаемого, у Питера Ластмана.
Несколько времени даровитый юный Рембрандт с чрезмерным успехом имитировал натужные глупости Ластмана. По счастью, истолкование внутреннего содержания — как собственного, так и его сюжетов — вскоре стало притягивать Рембрандта сильнее, чем поверхностные фокусы с преувеличенными телесными усилиями; не менее притягательной оказалась и оставшаяся с ним на всю жизнь очарованность контрастами света и мрака, почерпнутая у принадлежавших к Утрехтской школе последователей Караваджо.
То обстоятельство, что во времена Рембрандта уже существовала школа искусств в Утрехте, еще одна в Лейдене и еще одна в Амстердаме, и все это в маленькой, промозглой стране, не имевшей особых художественных традиций, остается одной из загадок культуры, которые объясняются генетикой, географией или национальным характером не более успешно, чем поразительное возникновение еврейской, греческой или римской наций или прорыв голландцев в их золотом веке к ведущей роли в мировой торговле.
Рембрандт, хоть родители и записали его, четырнадцатилетнего, в Лейденский университет, занятий не посещал.
Мы можем заключить отсюда, что его врожденный талант и восторженное увлечение рисунком и цветом перевешивали всякую потребность в традиционном образовании по части естественных и гуманитарных наук. Мы можем также заключить, исходя из терпимости, с которой его родители относились к удивительной, хоть и несколько спорной одаренности их ребенка, что они были людьми широких взглядов и к тому же вполне обеспеченными.
Люди, которые страдали в Нидерландах, как, впрочем, и в иных странах до того или после, от бедности, страдали от нее чрезвычайно, а таких было многое множество даже в Амстердаме, не говоря уж о заштатных городах и провинциях страны.
Лейденские ткачи ютились в крохотных хижинах, всю меблировку которых составляли соломенные подстилки. Спасибо хоть продолжительность рабочего дня была у них так велика, что времени в этих лачугах они проводили всего ничего.
Национальной экономике очень повезло в том отношении, что беженцы из Фландрии и иных разоренных войной земель чуть ли не реками стекались в Голландскую республику, улепетывая от осад и сражений восьмидесятилетней войны и помогая поддерживать уровень заработной платы, достаточно низкий для повышения конкурентоспособности, которой отличались голландская промышленность и торговля.
Бедность нации есть залог ее процветания.
Преуспевающие вербовщики рабочей силы едва поспевали заполнять контракты по найму детей старше шести лет для работы на текстильных и прочих мануфактурах.
Они заполняли контракты для детей, которых им поставляли из сиротских домов, а также для тех, что попрошайничали вдоль дорог. Только в Лейдене один-единственный такой вербовщик поставил четыре тысячи детей старше шести лет.
Дети младше шести лет требовали ухода, отчего их и нанимать не стоило.
Сколь богата страна, обильная бедняками!
В периоды, когда преуспеяние становится всеобщим, ценность бедняков в стране возрастает и нациям, которые бедными небогаты, приходится ввозить нуждающихся из менее развитых стран, ибо для порядочных граждан труд становится унизительным.
Порой приходится даже повышать заработную плату.
Прогрессу цивилизации очень повезло в том отношении, что бедных всегда хватает.
Иначе кто бы стал исполнять грязную работу?
Голландцы, надо отдать им должное, были самым передовым в рассуждении социального обеспечения народом.
В 1646 году, в котором Рембрандту надлежало окончательно расплатиться за дом, детей в Голландии уже нельзя было заставлять работать больше четырнадцати часов в день.
Голландским кондитерам запретили даже выставлять в витринах наиболее изукрашенные произведения их искусства, «дабы оные не огорчали людей, слишком бедных, чтобы таковые купить, и не возбуждали в их душах прискорбно алчных инстинктов».
В 1632 году, когда Рембрандт написал «Урок анатомии доктора Николаса Тюлпа», муниципалитет Амстердама проголосовал в пользу запрета дальнейших религиозных диспутов между сектами кальвинистов, поскольку такие диспуты создавали препятствия для продуктивной деловой деятельности.
Рабство в Голландской республике было запрещено. А работорговля — нет, так что доставка черных из Африки в обе Америки стала одним из немногих успешных деловых предприятий голландской Вест-Индской компании, деятельность которой в конечном итоге не оправдала ожиданий.
Груз отличался хрупкостью, однако штучная цена раба была достаточно высокой, так что компания, ежегодно перевозившая до пятнадцати тысяч черных, за двадцать пять лет своего существования заработала на рабах около семи миллионов долларов.
Правили кораблями голландские кальвинисты, хорошо знавшие Библию и читавшие ее вслух как команде, так и плененным в Африке неграм. Вообще эти люди отличались обхождением со своим грузом куда лучшим, нежели принятое в ту эпоху промеж христиан.
Отцы-пилигримы Новой Англии, бежавшие сюда от проявлений религиозной нетерпимости, едва ступив на Плимутский камень, воодушевленно занялись преследованиями на религиозной почве.
Еще одним прибыльным, хоть и единовременным, финансовым достижением голландской Вест-Индской компании стал захват Питом Хайном в 1628 году всего испанского серебряного флота, направлявшегося с Кубы в родную страну.
Этот несравненный подвиг принес в виде чистого дохода шестьдесят шесть фунтов золота и сто семьдесят семь тысяч фунтов серебра, не говоря уж о тридцати одном корабле с шестьюстами восемьюдесятью девятью пушками на борту, о четырех тысячах людей и прочих товарах и припасах, стоивших больше одного миллиона двухсот тысяч долларов.
Компания объявила о пятидесятипроцентных дивидендах, расплатилась по долгам и поднесла десять процентов призовой добычи штатгальтеру Гааги.
За год до этого Рембрандт завершил своего «Ростовщика».
Не приходится сомневаться, что, когда он, семнадцатилетний, вернулся в Лейден и завел там мастерскую в студии, которую снял на пару с другим художником, Яном Ливенсом, дела у него шли хорошо, и в том же году было объявлено о подписании торгового договора с Персией, а территория, названная Новыми Нидерландами, была формально, хоть и без политического оформления этого факта, присоединена к Голландии в качестве провинции. Территории Нового Света в бессчетное число раз превышали размерами территорию их владельца, не представляя сколько-нибудь приметной ценности для нации, желавшей прежде всего живых денег и товаров для перепродажи, а уж затем земель, которые еще нужно колонизировать. Только в одном месте на земном шаре голландцы углубились в захваченные ими земли, чтобы основать постоянные поселения. Место называется Южной Африкой, и все мы видим, что из этого вышло. Ливенс был на год моложе Рембрандта и как живописец уже превосходил его известностью.
Ознакомительная версия.
