Вэй Хой - Крошка из Шанхая

– А что слышно о Соблазнительнице? Вы все еще общаетесь? – вспомнила я его подружку по Интернету.

– Мы часто встречаемся за чашкой кофе, ходим в кино или играем в теннис.

– Ну, слава богу! Значит, мои предчувствия насчет нее не оправдались. Похоже, у вас все на мази. Подумываешь жениться?

– Ни за что. Соблазнительница была виртуальной женщиной. А в жизни – это парень, – сообщил он и, видя мое удивление, поспешно добавил: – Конечно, мы с ним просто друзья. – Он рассмеялся, ничуть не заботясь, верю я ему или нет.

– Если в Интернете он притворялся женщиной, чтобы завлекать парней, то, наверное, он страшно закомплексован, – заметила я.

– Пожалуй. Одно время он даже подумывал сменить пол. Я общаюсь с ним, потому что он добрый и умный. Он знает, что я не голубой, но мы все равно можем дружить, верно?

– Я бы не прочь познакомиться с этой Соблазнительницей. Судя по всему, он незаурядная личность.

Той ночью работа не клеилась, не удалось написать ни строчки. В голове был туман. Я чувствовала себя мухой, которая отчаянно мечется в поисках съедобной крошки, чтобы приземлиться, но поиск был тщетным – вдохновение ускользало.

Меня одолело новое беспокойство. Я не знала, как лучше отмежеваться от героини романа. Другими словами, мне не хотелось, чтобы читатели отождествляли меня с ней, а события в книге – с реальными событиями из моей жизни. Если быть до конца честной, я опасалась, что по мере развития сюжета он неизбежно начнет влиять на мою дальнейшую судьбу.

Я всегда считала, что творчество писателя сродни колдовству. Подобно мне, моя героиня не желает мириться с обыденностью. Она амбициозна, у нее двое мужчин, она живет не столько разумом, сколько чувствами. Ее кредо выражается словами: «Жадно пей сок жизни до последней капли, наслаждаясь тайным счастьем и болью, безудержной страстью и вечным томлением». Как и я, она боится, что в аду, куда непременно попадет, не будет ни интересных фильмов, ни удобной и мягкой пижамы, ни прекрасной музыки, ничего, кроме гнетущей скуки.

Я выкурила сигарету, послонялась по комнате, прибавила громкость стереосистемы и даже пошарила по ящикам комода у Тиан-Тиана на случай, если он вдруг решил сделать мне приятный сюрприз и оставил там пару клочков бумаги. В конце концов открыла записную книжку на странице с телефонным номером Марка. Позвонить или нет? Не успел Тиан-Тиан уехать, а я уже подумываю о том, чтобы позвонить другому мужчине. Я испытала глухое раздражение и досаду.

Но потом нашлись сразу два оправдания. Во-первых, я не люблю этого типа, и он никак не сможет вытеснить Тиан-Тиана из моего сердца. Он ничего не значит для меня, думая о нем, я не ощущаю ничего, кроме похоти. Во-вторых, его мобильный телефон, скорее всего, все равно отключен.

Я набрала несколько цифр и услышала длинный гудок. Выдохнула облачко дыма, рассеянно разглядывая ногти на левой руке. Безукоризненный маникюр подчеркивал длину и изящество пальцев. На мгновение я представила, как эти руки прикасаются к телу Марка, а пальцы, как лапки паука, нежно и мягко передвигаются по его ягодицам, и кожей ощутила мощный выброс феромонов [55], запах которых повис в воздухе.

Мои видения внезапно прервал женский голос, раздавшийся в трубке.

– Алло!

В замешательстве я совершенно механически ответила:

– Хелло! – и спросила: – А Марк дома?

– Он в ванной. Ему что-нибудь передать? – Женщина говорила по-английски, но с сильным немецким акцентом.

Я вежливо ответила, что ничего передавать не надо, я перезвоню ему позже. На меня навалилось уныние. Значит, у немца есть любовница, а может, жена. Ну да, скорее всего. Он никогда не говорил о своей личной жизни, а я ни разу не спрашивала. Пока наши отношения сводились к случайному сексу то там, то здесь.

В подавленном настроении я погрузилась в ванну, где в воде плавали банные шарики с розовым маслом и лепестки розы. На расстоянии вытянутой руки стояла бутылка красного вина. Для меня это всегда момент наивысшей незащищенности и самолюбования. Мне грезилось, что сейчас рывком распахнется дверь, сюда стремительно войдет мужчина, приблизится ко мне, руками разгонит шарики и розовые лепестки и пробудит экстаз в тайниках моего тела. И вот я трепещу в его грубых руках, словно сорванный цветок. Глаза подернуты стыдливой влагой, губы открываются и закрываются в истоме, по телу проходит жаркая волна, и ноги бьют по воде, словно крылья в такт каждого невыразимо томительного, но ритмичного движения, приближающего наслаждение.

Мне вспомнились волшебные изящные руки Тиан-Тиана. Они так искусно мог ввергнуть меня в пучину этого сладостного сексуального гипноза. В этом состоянии было нечто большее, чем плотское удовольствие. Словно с души слой за слоем сходила туманная пелена, обнажая средоточие любви. Лежа с закрытыми глазами и потягивая красное вино, я ласкала себя между ног. Эта сладкая пытка помогла мне понять, почему в фильме «Утомленные солнцем» [56] герой решил покончить жизнь самоубийством именно в ванне.

Зазвонил телефон.

– Тиан-Тиан! – подсказало ликующее сердце. Я открыла глаза и схватила телефонную трубку, установленную на стене справа от ванной.

– Привет! Это Марк!

У меня перехватало дыхание. О!

– Это ты мне только что звонила, да? – спросил он.

– И не думала, – ответила я. – На хрена мне было тебе звонить. Я принимаю ванну, одна и совершенно счастлива… – Я пьяно икнула и хихикнула.

– Жена мне сказала, что, когда я был в душе, звонила какая-то китаянка. Я подумал, что это, наверное, ты, – его голос звучал так, словно он только что стал обладателем выигрышного лотерейного билета. Он был совершенно уверен, что я тоскую по нему.

– Значит, ты женат.

– Она только что приехала в Шанхай из Берлина на Рождество. А через месяц собирается обратно, – произнес он с утешительными нотками в голосе, как будто это могло меня расстроить.

– Должно быть, она очень занята! Кстати, а ты простыни не забыл сменить? Уверена, что не забыл – а то еще учует запах китаянки!

Я беззаботно рассмеялась, чувствуя, что слегка захмелела. Опьянение – это чудесно. Все видишь в хорошем свете, словно вынырнул из густого тумана.

В свои двадцать пять я никогда не унывала. Если бы он даже сказал, что между нами все кончено или что он уезжает к черту на куличики, да хоть на Марс, я бы ничуть не огорчилась. Я не придавала нашим отношениям большого значения.

Он тоже рассмеялся. До Рождества было рукой подать, персонал фирмы уходил в длительный праздничный отпуск, и он надеялся, что нам удастся встретиться. Он говорил по-китайски. Судя по всему, жена находилась где-то рядом, но не понимала ни слова. Мужчины готовы преследовать объект своей страсти под самым носом у другой женщины. Они говорят: «Моя любовь к тебе и верность – совершенно разные вещи». Большинство мужчин не созданы для моногамных отношений. Им все время мерещатся три тысячи наложниц, томящихся где-то в ожидании их ласк, как в гареме султана.

Марк сказал, что через несколько дней из Германии приезжает один из его приятелей, журналист, с которым он хотел бы меня познакомить. Его друг собирался взять интервью у неординарных молодых жительниц Шанхая.

Обед в компании любовника и его друга-журналиста – совсем неплохое занятие. Перед выходом я принарядилась. Мне всегда нравится подводить брови, накладывать тени, красить губы помадой. Только ради этого тщеславного удовольствия стоило родиться женщиной. Эффектный, броский и в то же время изысканный туалет был тщательно продуман: я, как и многие жительницы Шанхая, не лишена расчетливости в подборе мельчайших деталей гардероба.

По гороскопу, черный – мой счастливый цвет. Я облачилась в облегающую черную кофту с высоким воротником, черную юбку и сапоги на устрашающе высоких каблуках. В собранные на затылке волосы воткнула большую заколку из слоновой кости, а на запястье надела серебряный браслет – подарок Тиан-Тиана. Я была уверена в себе, потому что знала, что выгляжу привлекательно.

Встреча была назначена в ресторане «М», на Набережной, принадлежавшем двум сестрам-австралийкам и известном своей дорогой, но не слишком вкусной кухней. Дела идут у них неплохо, и лаовай, работающие в новом, бурно развивающемся восточном районе Пудун, часто приезжают сюда пообедать с той стороны гавани. Заведение отличает шикарный, но безликий декор: громоздкие двухметровые светильники и аляповато украшенная балюстрада. Такой стиль как раз в грубоватом вкусе Марка. Главная достопримечательность ресторана – огромная терраса, с которой, облокотившись на перила, можно любоваться панорамой города, раскинувшегося по обоим берегам Хуанпу.