Ознакомительная версия.
— Вот это Вам, Абдулла Петрович, от отца, — сказала Мадина и заплакала.
— Что случилось, уважаемая? — не зная, что в таких случаях следует делать, Абдулла растерянно смотрел на прекрасную гостью.
— Нет, ничего, простите, Вы читайте. Там все сказано, — прошептала Мадина, вытирая слезы.
Начиналось письмо от Гасана Иосифовича с приветствий и славословий в адрес Абдуллы и его родителей. Далее дядя излагал суть своей просьбы. Мадина — единственная его дочь. После его смерти она останется одна. Ее ближайшим родственником является Абдулла. Гасан Иосифович просил Абдуллу позаботиться о Мадине после его смерти.
Когда Абдулла закончил читать письмо, Мадина протянула ему пластиковую карту.
— Здесь все наши сбережения, — сказала она, глядя себе под ноги.
— Так значит, Гасан Иосифович…
— Да, — с надрывом в голосе произнесла Мадина и снова заплакала.
Абдулла взял Мадину за руку и провел ее в гостиную.
— Не плачь, Мадина, — Абдулла кивнул находившейся на кухне Ане, чтобы та приготовила поесть. — Отныне мой дом — твой дом.
Приютив Мадину, Абдулла поначалу хотел найти для нее приемлемую квартиру, но вскоре так привык к этой очаровательной хозяйственной девушке, что через два месяца предложил ей руку и сердце. Обе его жены были не против. Они полюбили шестнадцатилетнюю Мадину как сестру и соревновались в опеке над ней, стараясь подарить юной красавице как можно больше внимания и доброты.
Три жены Абдуллы не были чем-то необычным и удивительным для России. После бестолковой кровопролитной войны с Китаем, мужское население страны значительно сократилось, и на одного мужчину приходилось в среднем пять женщин. Во избежание демографической катастрофы, правительство официально разрешило многоженство для всех категорий населения, — вне зависимости от религиозной принадлежности. Мужчина, женатый более чем на одной женщине, получал от государства существенные дотации, а если у него еще было свыше пяти детей мужского пола, то такой мужчина мог вообще не работать, отдавая силы и опыт воспитанию будущих победителей демографической проблемы.
Абдулла хорошо помнил последнюю войну с китайцами. Тогда полегло около двадцати миллионов россиян. В одной Москве, где произошло восстание в Чайна-тауне, по разным подсчетам погибло от ста до двухсот тысяч человек. Восстание началось в связи с попыткой властей после начала войны с Китаем выселить почти полуторамиллионное население Чайна-тауна в другие регионы. Китайцы отказались уезжать и стали оказывать открытое сопротивление армии и милиции. В городе было страшно выходить из дома. Вооруженные хунвейбины разъезжали по улицам и, смеясь, расстреливали прохожих. Кремль оказался на осадном положении. Правительство срочно эвакуировали в Санкт-Петербург. Если бы не вовремя подоспевший полк латышских "зеленых" стрелков (элитного мусульманского подразделения Рижского гарнизона), — вся Москва оказалась бы в руках китайцев.
На этой войне, прозванной историками и журналистами "первой евразийской", Абдулла потерял старшего брата Василия. Он был летчиком и погиб при таране китайского вертолета с генералом Ван Сюэ Мином на борту.
Война закончилась также неожиданно, как и началась. Пятисотмиллионная армия маршала Ли Хуй Сина, собиравшаяся брать Иркутск, была практически полностью уничтожена какой-то неведомой инфекцией, попавшей, как потом выяснилось, в питьевую воду. Китайцы сразу же обвинили Россию в использовании бактериологического оружия и заявили о готовности применить атомную бомбу. В ответ союзник России Индия пригрозила Китаю поголовной эпидемией СПИДа, и благоразумные китайцы ограничились очередным предупреждением.
Назначенная по окончании войны совместная российско-китайская комиссия не обнаружила свидетельств применения россиянами бактериологического оружия. Оказалось, что китайская армия пользовалась водой из озера Байкал. Тогда китайцы объявили, что вода в озере была отравлена. Решили провести эксперимент.
С российской стороны в дегустации участвовал прапорщик Подопригора. С китайской — лейтенант Ли Сун Вэй. Первым дегустировал прапорщик. Он с наслаждением и причмокиванием осушил кружку с "пробной водой", облив при этом всю гимнастерку. Вслед за ним пил товарищ Ли. На следующий день он умер в нечеловеческих муках по дороге в госпиталь. Прапорщик Подопригора отделался легкой изжогой.
Абдулла тоже был мобилизован в армию, но пока их довезли до театра боевых действий, война закончилась. По дороге, где-то в районе Екатеринбурга их поезд пустили под откос китайские диверсанты. И пока формировался новый состав, пролетела радостная весть: "Войне — конец!", и вчерашний студент Абдулла вернулся домой с поврежденной ключицей, так и не произведя ни одного выстрела из своего новенького автомата "Колугбеков".
Вдоволь наговорившись с Мадиной, Абдулла направился в кабинет. Усталость, оставшаяся еще со вчерашнего дня, никак не хотела проходить. Приняв душ и помолившись, Абдулла блаженно растянулся на кровати в ожидании долгожданного сна.
Завизжавший над ухом телефон немилосердно разорвал блаженное предчувствие наступавшей гармонии.
— Слушай, это опять я, — недовольно прорычал из трубки голос Козлова. — Ты не знаешь, где твой Кузин?
— Что-что? — переспросил спросонья Абдулла.
— Кузин твой, говорю, где? — раздраженно повторил Козлов.
В следующее мгновение Абдулла уже был на ногах: тревожная весть больно ущипнула виски.
— Что с ним случилось? — крикнул Абдулла не своим голосом.
— Пропал твой Кузин вместе со своим семейством, — сквозь зубы произнес Козлов. — Соседи говорят, уехал поздно ночью на машине. Пытались достать его по мобильнику, так он его отключил. Мы установили регулярную прослушку, но вряд ли он включит телефон. Ты не знаешь, куда он мог деться?
— Не знаю, — пробормотал Абдулла, успевший внушить себе, что в случившемся — львиная доля его вины.
— Ну, тогда пока.
— До свидания, Владимир Алексеевич! — запоздало попрощался Абдулла сквозь прерывистые телефонные гудки.
Доигрались! Исчез Кузин! Недолго думая, Абдулла набрал номер Баума.
По свидетельству ибн 'Умара (да будет доволен им Аллах!), который передал слова Посланника Аллаха (да благословит его Аллах и приветствует!): "Живи в этом мире как чужестранец или путник. Если вы доживете до вечера, не тешьте себя иллюзиями, что будете живы утром, а если доживете до утра, не будьте уверены, что останетесь живы до вечера, и берите из вашего здоровья — в счет болезни, а из вашей жизни — в счет смерти" (приведено у аль-Бухари).
Баум уже успел прочитать в газетах об обыске у Кузина.
— Господи! Зачем Вы это сделали? — закричал профессор, не ответив на радостное приветствие Абдуллы.
— А как, по-Вашему, я мог вернуть рукопись, если бы не пошел к Кузину?! — не менее эмоционально отвечал Абдулла. — Увы, мне не удалось ее найти, и Вы, Илья Александрович, по-видимому, совершили огромную ошибку, что обратились ко мне. Извините, что не оправдал Ваших ожиданий.
— Да что там, — Абдулла услышал взволнованное сипение профессора. — Это Вы меня простите. Вам, наверное, здорово попало?
— Может быть, не так здорово, но попало. Но речь не об этом. Хотим мы того или не хотим, — Абдулла вдруг замолчал, невольно прислушавшись к биению своего сердца, — но рукописи больше нет. Вопрос в другом. Сейчас мне позвонили и сказали, что Кузин куда-то уехал вместе с семьей. Какое-то внутреннее чувство подсказывает мне, что ему угрожает опасность. Поэтому, Илья Александрович, прошу Вас, подскажите мне: куда мог деться Ваш коллега?
Баум задумался.
— Вы же были его другом, — продолжал Абдулла, — и наверняка знаете, где живут его родственники, друзья, к которым он мог обратиться за помощью.
— Родственники? — рассеянно повторил Баум. — Да, были у него родственники в Москве. Но он к ним не часто ездил. Еще у него тетя под Владимиром жила. Но она, кажется, умерла недавно… Точно, умерла! Там у Андрея еще спор с ее сыном из-за дома вышел.
— И кому, в результате, этот дом достался? — в Абдулле ни на минуту не засыпал юрист, а потому он не мог не задать этого вопроса.
— Кажется, сыну, — немного подумав, ответил Баум. — Точно! Сыну.
— Значит, он вряд ли бы туда поехал, — решил вслух Абдулла. — У Вас есть еще какие-нибудь предположения?
Профессор долго думал, но ничего другого так и не вспомнил.
— Ну, что же, — вздохнул Абдулла, — тогда у нас остается единственный вариант — Москва. Илья Александрович, Вы, случаем, не помните, где живут родственники Кузина в Москве?
— Точно не знаю… Где-то в районе Октябрьского поля.
— А фамилии их не подскажете?
Ознакомительная версия.
