«Ну и не нужен он тебе, раз он такая сволочь», – рассудительно заметил Игорь, желая утешить Сашку – и удивился, когда тот вспыхнул:
«Сволочь? Это твой батька сволочь! А моего не трожь!»
Не потому ли Сашку так тянуло верховодить? Не пытался ли он таким образом доказать себе, что, если его слушаются, значит, он не так плох, как почему-то считал отец?
Игорь попытался успокоить взволнованное Сашкино самолюбие:
– Да ладно тебе, Санек, подумаешь! Давай наши деньги, я завтра билеты на тот же поезд куплю. Вместе поедем, никуда не денемся!
– Игоряха, ты настоящий друг! – подскочил Сашка. Миша и Володя понурили головы, точно эти слова командира доказывали, что они-то как раз проявили себя ненастоящими друзьями. – Бери мои деньги и иди.
– И мои тоже, – Андрюха трепетно передал ему свои сбережения, по-старушечьи завязанные в клетчатый носовой платок.
– Значит, с утра?
– В семь часов встану, как в школу.
– Только сейчас сразу домой, – рассудительно посоветовал Андрюха. – А то темно уже, бродят всякие подозрительные личности…
Конец его наставлений потонул в общем хохоте. Да уж, очень трудно избежать нападения подозрительных личностей по дороге домой, если всей дороги-то – перейти лестничную площадку!
Открывая дверь своим ключом, Игорь недоверчиво прислушался: не доносятся ли из-за двери звуки, свидетельствующие о том, что мать опять напилась? Не доносились… По всей квартире был выключен свет – темнота и тишина, даже храпа не слышно. А-а, ну все ясно! Игорь вздохнул с облегчением. У матери в последнее время завелись какие-то друзья, а точнее, собратья по увлеченности алкоголем. Наверняка уколесила к ним на сутки-двое… «Вот это кстати, по крайней мере высплюсь», – решил Игорь, проходя сразу к себе и на ходу раздеваясь, чтобы сразу лечь спать. Кинул взгляд на будильник – старый, с поцарапанными голубыми боками, дребезжащий так мощно, что мог бы поднять мертвого. Эта вещь была проклятием Игоря все школьные годы, он внедрялся истошным тиканьем во все его мечтания над страницами книг по истории, разрывал в клочья самые сладкие сны, так, что потом и не вспомнишь, что снилось, сколько ни старайся…
«Ничего, – подумал Игорь, пристраивая целлофановый пакет с деньгами в изголовье на тумбочку, – еще чуть-чуть потерплю эту чертову громыхалку. А вот в Москву с собой – ни за какие коврижки не возьму! Лучше вообще не спать, чем просыпаться от такого вот звонка…»
Нужно было завести будильник на семь, но Игорь медлил. Так не хотелось, чтобы его мерзкий звук еще раз прерывал его утренние сновидения… И в конце концов парень решил, что встанет и без звонка. Все равно он последние годы привык сам просыпаться заранее и поскорее нажимал кнопку, чтобы не слышать дребезжания. А если он вдруг проспит? Да тоже ничего страшного. Вокзальная касса – не школа и не работа, от небольшого опоздания тоже ничего не случится.
Приняв это решение, Игорь нырнул под тощее байковое одеяло. Миллионы мыслей, так или иначе связанных с московским будущим, теснились в голове. Прежде чем заснуть, Игорь успел стать знаменитым историком, написать книгу, которая перевернет представление об археологии древнего мира, и милостиво согласится взять в любовницы кинозвезду.
Когда Игорь наконец сомкнул глаза, сны его были легки и радужны. Они были как тропические бабочки, которые ненароком слетелись на его вспотевший лоб. Они обещали, что завтра он проснется – и все вокруг него станет праздником, и на пути в город мечты будут его поджидать сплошные удачи…
Первое, что утром увидел Игорь, было яркое солнце. Конечно, это могло ничего не значить, летом в Озерске светает рано. Но проснулся парень не сам, его разбудил какой-то звук, похожий на щелчок захлопнувшейся двери. «Мать пришла», – отметил Игорь, вновь погружаясь в отрадную дремоту, где все еще кружили вокруг него радостные призраки московских возможностей. Сколько он провел в таком состоянии – сказать трудно: дремота путает стрелки внутренних часов. Вдруг, словно от толчка в самое сердце, Игорь подскочил на кровати и протянул руку к тумбочке, чтобы сразу проверить самое дорогое…
Денег на тумбочке не было.
Этого не может быть! Холодея, Игорь шарил по тумбочке, перетряхивал постель. Сон напрочь слетел с него. Может, он с вечера перепутал место? А может, плотный сверток упал и закатился между постелью и тумбочкой? Игорь всунул туда руку, надеясь вот-вот нащупать прохладную поверхность целлофана. Убедившись, что все бесполезно, рванул к входной двери в одних трусах. От легкого толчка дверь открылась – она была не заперта.
Камень лестничной площадки холодил голые подошвы ног. Вверху и внизу на лестнице стоял утренний шум. Где-то играло радио, перекрикивались соседи, плакал ребенок. Лестничный пролет заполнял сытный запах жареной картошки. Подъезд жил своей жизнью, не тревожимый горем взрослеющего мальчика, который, бестолково размахивая руками, вбежал обратно в квартиру. И протопал босиком прямо к постели, на которой храпела мать.
Спящую похмельным сном мать Игорь старался не трогать, зная, что это не сулит ничего, кроме неприятностей. Но сейчас он не мог ждать, пока она проспится. Он схватил ее за плечи и затряс, будто куклу, поражаясь ее легкости и нездоровой худобе. Слишком давно ему не случалось прикасаться к этому телу, которое казалось телом покойницы… «Покойница» открыла несфокусированные, как у недельного котенка, глаза, с трудом соображая, где она и что с ней.
– Ты взяла деньги? – заорал Игорь.
Взгляд матери собрался наконец на нем. Отекшее лицо сохраняло тяжелое, тупое выражение.
– Деньги! На тум-боч-ке! – кричал ей в уши Игорь. – Ты взяла? Или кто-то из твоих дружков? С кем ты была? Отвечай!
Рот матери стал дергаться, кривиться. Из глаз поползли струйки слез. Это зрелище ничуть не растрогало Игоря.
– Игоречек… да как же это? Деньги, да? Деньги украли? Горе, вот горе! Но… это не я! Я разве не видела, как ты надсаживаешься из-за этих денег… Сыночек! Миленький! Разве бы я могла?
– Ты бы – могла! – Игорю казалось, что от его крика лопнет голова или вылетят стекла по всей квартире. – Последние мозги пропила уже, а туда же – сыночек! Какой я тебе сыночек? Какая ты мне мать, пьяница поганая? Притащилась утром, а дверь не заперла! Не заперла, да? Какая ты мне после этого мать, тварь никудышняя? Что ж ты мне все портишь?
Что отвечала мать, Игорь уже не слышал. Отчаяние завязало его в черный мешок. Куда бежать? В милицию? Ага, знает он нашу милицию, которая бережет только озерскую партийную элиту. По друзьям матери? Стоит попробовать – не сидеть же сиднем на месте!
Однако шестое чувство подсказывало, что денег ему уже не найти…
Так оно и оказалось.
Второе совещание на квартире у Сашки выдалось невеселым – не в пример первому. Володя и Миша выглядели виноватыми, как будто это из-за них пропали деньги на три билета. Хотя любому ослу ясно – они-то тут при чем? Игорь готов был вынести самые жестокие слова, которые обрушат на него друзья: разве он сам не проклинал себя и мать жуткими проклятиями? Но, к своему безмерному удивлению и благодарности, от друзей не дождался ни единого упрека. Наверное, уж очень убитый был у него вид. Язык не повернулся приканчивать раненого товарища. Правда, Андрюха, вскинувшись при известии о том, как исчезли его деньги, что-то вякнул, но осекся под неумолимым Сашкиным взглядом. Сашка никому не позволит обижать Игоряху. Всем известно, что они не просто друзья, не просто соседи – почти братья.
– Это я виноват, – сказал Сашка, пресекая возможные нападки на Игоря. – Я знал, что у него с матерью такое – должен был предусмотреть.
– Да ты-то… – начал Игорь, но Сашка прервал его:
– Ладно, стоп, машина, заглохли все! Я сказал! Вопрос «кто виноват» проехали. На повестке дня второй основной вопрос русской литературы: что делать?
– А что тут поделаешь! – простонал Андрюха. – Сберкассу, что ли, ограбить?
– Ничего, – расхрабрился Володя, – где наша не пропадала! Билеты сдать можно, за них деньги получим. Поднапряжемся, парни, снова подадимся в грузчики…
– Куда-куда ты подашься? – осадил его Сашка. – На дорогу зарабатывать? Так же, как раньше? Тогда в этом году мы уже в Москву не попадем. Точнее, может, и попадем, а зачем? Вместо вступительных экзаменов приедем к шапочному разбору. А до следующего года мы эти деньги проедим. Куда не кинь, всюду клин.
Володя задумчиво ковырял грязноватым ногтем ямочку на подбородке:
– Так что же нам делать?
– Простая арифметика. Билеты у вас с Мишкой есть, так чего же вам – езжайте!
Миша порывисто подскочил с места:
– Сашка, что ты говоришь-то? Как же мы – без вас?
– А вот так! Ты, Миш, молодогвардейца из себя не корчи. Вы с Володькой у нас, как ни крути, самые перспективные. Ты – писатель, он – художник. Как нас Москва примет, еще бабушка надвое сказала, а вам точно повезет. Должно повезти.
