27.
О местечковом православии и католических яблоках
Истинная вера в Бога — легкая и естественная, как дыхание. И — дело исключительно интимное. Это очень личные отношения Бога и человека. Мне так кажется. К религии я отношусь сдержанно. Никого не хочу осуждать и ничего не имею против церкви, но это не единственное отношение человека к Богу — через церковь, через религию. На первом месте, я считаю, должен находиться сам человек и его вера, так как Бог — внутри человека, а церковь — на втором.
А как я к Богу пришел? Точно не потому, что кто-то взял меня за руку и привел. Мне никто не навязывал ни религии, ни веры. Это был мой и только мой сознательный выбор. Мне было тогда семнадцать лет.
История крещения в моей семье началась с того, что я сам случайно нашел свою церковь. Церковь Николы в Хамовниках. И на уровне ощущений мне захотелось в ней креститься. Это был мой самостоятельный выбор — и само крещение, и место крещения. Крестной стала мамина подруга детства — мне показалось, что именно она должна была ею стать! — очень верующая женщина.
Церковь Николы сразу стала для меня основной. В нее я и сам ходить начал, и детей своих крестил именно там. Все остальное было «не то». Спустя годы я узнавал, что в разные времена многие мои знакомые тоже приходили именно сюда. И многие рассказывали, что важные жизненные решения приходили к ним именно здесь.
Хотя церквей много, и многие мои знакомые, и я выбрали именно эту. Для меня это очень значимое место.
Принято думать, что если в зрелом возрасте человек идет в церковь и принимает крещение — значит, у него несчастье, семья воцерковленная или он попал под чье-то влияние. Но наша семья ни верой, ни религиозностью не отличалась. И мы даже не говорили дома на эти темы. Все, что я знал об этом, так это то, что бабушка была крещеной. И мама, несмотря на то, что это было под запретом. Они были православными. Я знал, что мама верила в Бога, но это было глубоко погружено в ее внутреннюю жизнь. В этом смысле она никак не пыталась влиять на меня. А папа не был верующим. Да и годы какие были! Если ты комсомолец или член КПСС, то никакой веры, никакого бога, никаких походов в церковь быть не должно…
Так что я не могу точно назвать причину своего крещения — четкой причинно-следственной связи здесь не было. Можно сказать, что я пришел в церковь с каким-то внутренним ощущением, что так правильно. Есть вера, и есть ощущение ее внутри себя. Но вера и религия — не одно и то же. И отношение к религии у меня двойственное. Связано это с тем, что сама эта сфера, как мне кажется, создана искусственно с целью управления массами. Как закон, как средство утверждения порядка. В средние века управлять людьми было сложнее, тогда было меньше конституциональных правил и больше — церковных. Закон государственный переплетался с Законом божьим. И насаждение веры разными способами, как все мы прекрасно помним из школьных уроков истории, — это и есть разные продукты религии. Но многие религиозные правила и нормы — а за примерами далеко ходить не надо! — сегодня не актуальны.
На мой взгляд, религия могла бы чуть больше адаптироваться к текущему моменту времени. Современный человек уже мало соответствует тому образу начала времен… Кроме того, я, наверное, с религией не очень согласен в связи с тем, что она, в отличие от веры, разделяет людей. Человек не может чувствовать себя свободным в выборе веры именно по этой причине. Вот, спросите людей, сколько богов есть — до% ответят, что Бог един, но при этом все они будут верить в «своего» и ходить в «свою» церковь. У меня внутренний протест против конфессиональных рамок…
Мои предки самых разных кровей. Евреи, поляки, украинцы. А кем я себя считаю? ЕІаверное, все же я русский. Интересно было бы проследить религиозную историю семьи, как она с разных сторон шла и развивалась — вероисповеданий было много. И могу сказать, что православие у меня, как, наверное, и у большинства живущих в нашей стране, — своеобразное проявление местечковости, что ли… Я нахожусь, я живу в том месте, где по большому счету меня окружают православные, и потому тоже выбираю православие. Мне легче сделать этот выбор при таких обстоятельствах. И это нормально. Однако при всем при этом решающим здесь является вера в Бога — она на первом месте, не религия.
Я не был знаком с иудаизмом. С католицизмом был — на Мархлевке, которая сейчас называется Милютинским переулком, где мы жили с родителями, находился костел — единственный действующий в Москве в советское время. Он и по сей день там. И я с мальчишками часто лазил в его сад за яблоками, заходил внутрь и могу сказать, что внутреннее убранство костела мне ближе, чем в православной церкви. Потому что я себя там чувствую свободнее. Мне нравится, что в костелах есть скамеечки, на которые можно присесть, хотя в православной церкви считается, что ты не имеешь права сидеть перед богом. И чем больше в религии таких атрибутов, тем дальше, на мой взгляд, она от веры.
Иногда мне кажется, что корни моего экзистенциального экуменизма кроются в месте моего рождения. Мархлевка — самое французское место Москвы. Здесь в XVIII веке проживала французская община. В связи с этим два из трех католических храмов столицы выходят на эту небольшую улицу. Это храм св. Людовика Французского и храм св. апостолов Петра и Павла, — не путать с кирхой Петра и Павла в Старосадском переулке! — построенные в 1830-х годах.
Рядом с храмом св. Людовика расположен французский лицей имени Александра Дюма, в котором до революции было реальное училище, затем химико-индустриальный техникум, позже — школа рабочей молодежи. И сам я учился во французской школе. Впрочем, этот французский след больше повлиял на другую часть моей жизни, о чем я скажу позже. Но порой мы и сами не можем предположить, как «причудливо тасуется колода» причин и следствий…
К слову сказать, когда я крестился, крестная купила мне особенный крестик. В то время, если кто помнит, в моде были крестики вычурные, «с наворотами», а она искала самый простой, без излишеств, и нашла. Но он оказался католическим. Его отказывались освящать, потому что он без реквизитов православного креста. А потом священник один сказал: «Крест и в Африке крест» — и освятил.
28.
Personal Jesus
Если убрать все напускное и оставить суть — она правильная в любой религии, ведь все Писания от разных богословов изначально несут правильное, единое послание и одинаковые постулаты. А человек, мне кажется, сегодня безграмотен в отношении церковной культуры. Давно уже говорят, хотя и не очень уверенно, что при переписывании церковных книг передаваемые в них факты искажались. Мы это уже знаем — или предполагаем, — но продолжаем искажать их и сейчас. Два человека могут держать в руках одну и ту же церковную книгу и по-разному ее трактовать!
Бог внутри человека, надо только открыть сердце и впустить Его туда. Связь человека с Божественным есть всегда — вопрос в том, чувствуем мы этот канал или нет, следуем за ним или отключаем. Правильно жить параллельно с ним, потому что тогда возникает ощущение, что все нас окружающее в мире настолько организовано, что элемент случайности отсутствует вовсе. Как человек может сказать: «Я сам себя создал»? Ведь это не так! Хотя бы потому, что мы не знаем, откуда пришли и куда уйдем. Анализировать-то мы можем только на этом коротком бытийном отрезке. Объективные выводы нам не доступны. Любой здравомыслящий человек понимает, что в мире все не просто так. И потому надо прислушиваться к правилам — существовавшим уже до нас, существующим при нас и к тем, что будут после, тоже надо прислушиваться. Это и есть — в моем представлении — вера.
А вот что такое Бог? Его можно называть по-разному: и космический разум, и единое вселенское мироздание, и как угодно, — важно, что, с моей точки зрения, каждая минимальная единица пространства и всего нашего мироздания и есть частичка Бога, а все вместе — и есть Бог. А дальше — я не готов влезать, потому что любой скептик задушит вопросами, ответов на которые я не знаю. Нам пока рано знать, что стоит за тем, что за этим, мне бы в себе разобраться. Все, что нас окружает, каждого из нас, это и есть персональный Бог каждого — он и единый, и общий. Быть может, у кого-то он даже VIP — нам не дано судить…
